Хаос цифрового правительства

Согласно принципу неопределённости Гейзенберга, в основе Вселенной, а значит, и человека, и экономики, придуманной человеком, лежит хаос. В некоторых странах его стремятся хотя бы немного упорядочить. Создать предсказуемые правила игры хотя бы на относительно минимальном горизонте планирования. Лет так на сто–двести.
У нас же наоборот. Даже, казалось бы, логичные экономические и социальные решения при прикосновении шаловливых ручек наших экономминистров и иже с ними превращаются в хаос в кубе. Например, провозгласить себя суперкомпьютерной державой с цифровой экономикой, забыв, что мы почти не производим ни отечественной элементной базы, да и своих суперкомпьютеров практически нет. Как и денег на всё это. Зато мы делаем ракеты и перерыли весь Бурей! Что же будет дальше с отцифрованной родиной и с нами, «АН» спросили у председателя Совета РАН по приоритету научно-технологического развития, научного руководителя направления Южного федерального университета академика Игоря КАЛЯЕВА.

Слуга или господин

– Игорь Анатольевич, в вашем университете занимаются суперкомпьютерами и искусственным интеллектом. Вещи это взаимосвязанные. Насчёт ИИ во власти недавно говорили все кому не лень. Насчёт СК – молчок. Успехи наши тут на уровне условного Гондураса. Как так можно?

– Мне не нравится термин «искусственный интеллект», поскольку всё, что сейчас понимается под ним, – это просто те или иные компьютерные программы, созданные человеком. У человеческого же интеллекта в отличие от компьютерного, бывает то, что называется озарением, когда непонятным образом[end_short_text] и непонятно откуда появляется такое решение проблемы, которого человек до этого не знал и никто его этому не обучал.

Поэтому, с моей точки зрения, правильнее суть явления отражает термин «интеллектуальные компьютерные технологии» (ИКТ), то есть технологии, усиливающие и расширяющие интеллектуальные и функциональные возможности человека.

Под это определение подпадают, например, и суперкомпьютеры, решающие такие вычислительные задачи, с которыми человеческий мозг просто не может справиться. И системы поддержки принятия решений, успевающие обработать большие потоки информации и снабдить человека-оператора вариантами правильных действий в той или иной ситуации; и робототехнические системы, заменяющие человека при работе в условиях, опасных для его здоровья и жизни; 
и т.п. Но тем не менее термин «искусственный интеллект» уже признан и широко используется во всём мире, и поэтому и мы вынуждены его использовать.

– То есть слуга человека? Не панацея, как нам говорят госмужи?

– Все создаваемые цифровые и интеллектуальные технологии есть и должны оставаться только лишь инструментом для усиления возможностей человека, т.е. его «слугой». Ни в коем случае этому «слуге» нельзя отдавать право принятия решения, особенно в критически важных областях. И не потому, что он может «захватить власть», как нас пугают в различных футуристических фильмах, а потому, что компьютерные системы становятся настолько сложными, что практически невозможно предсказать варианты их поведения в той или иной ситуации и поэтому любой сбой в программе может привести к непредсказуемым и, возможно, даже катастрофическим последствиям. Поэтому в критически важных областях интеллектуальные системы могут и должны использоваться только в качестве советчиков (систем поддержки принятия решений), а конечное решение должно оставаться за человеком.

– Но идёт интересный процесс. Слугу нам (я говорю про Россию, не знаю, как в других странах) преподносят как нового спасителя. А самого человека постепенно нивелируют до слуги через упрощение образования, снижение качества и доступности здравоохранения, падение реальных доходов, нарастающее социальное расслоение общества (которое неминуемо усилится за счёт роботизации немногочисленных оставшихся промпроизводств). Какой-то весьма загадочный путь развития человечества вырисовывается…

– Проблема действительно очень сложная. Безусловно, повсеместные компьютеризация и роботизация имеют и другую сторону медали – это и сокращение работников, и появляющиеся из-за этого социальные проблемы. Но мировой технический прогресс не остановить. Во все времена истории человечества технический прогресс, с одной стороны, повышает производительность труда, но, с другой, порождает и глубокие социальные проблемы.

Однако появляются новые сферы применения человеческих сил. Например, компьютерная революция породила такие профессии, о которых мы раньше и не знали: это и блогеры, и администраторы компьютерных сетей, это и специалисты по компьютерной безопасности… Конечно, старшему поколению очень трудно привыкнуть ко всему новому, и это, безусловно, очень болезненный момент. А молодое поколение уже научилось успешно жить в «компьютерной среде».

Происходящая сегодня компьютерная революция, как и любая другая революция, потрясает основы всего мирового сообщества и несёт не только плюсы, но и большие беды для всего человечества. И то, что сейчас происходит в мире, – всё это тоже результат компьютерной революции. Но хотим мы этого или не хотим, мировой технический прогресс мы остановить не сможем, и поэтому надо постараться по крайней мере не отстать от него. А ещё лучше – возглавить.

На велосипеде за «Сапсаном»

– Возглавить? Вы серьёзно? Возглавить суперкомпьютерную революцию можно, только имея свои суперкомпьютеры. У нас их в ТОП-500 всего три, а весной будет два!

– Вы совершенно правы, создание интеллектуальных компьютерных и в первую очередь интеллектуальных производственных технологий требует наличия суперкомпьютерных мощностей, которые должны успевать в реальном времени обрабатывать большие данные, моделировать различные ситуации и принимать оптимальные решения.

В настоящее время все ведущие страны мира создают национальные суперкомпьютерные центры, ориентированные на решение задач искусственного интеллекта и цифровизации экономики. К сожалению, мы сильно отстаём в этом плане. И это отставание продолжает нарастать.

На нашем Совете РАН по приоритету научно-технологического развития мы рассмотрели и поддержали концепцию программы развития СКТ в нашей стране. Эта концепция была представлена и одобрена также на Общем собрании РАН. Теперь дело за чиновниками.

Но что касается производительности отечественных СК, то я считаю, что наша страна, как ведущая мировая держава, по крайней мере не должна отставать от наших западных «партнёров» и иметь хотя бы один национальный суперкомпьютерный центр мирового уровня с машиной производительностью не менее 100 Пфлопс (у американцев уже есть машина на 200 Пфлопс), а также сеть региональных суперкомпьютерных центров, оснащённых машинами с производительностью до 10 Пфлопс.

Любят говорить, что у нас нет задач для машин такого уровня. Да потому их и нет, что нет таких машин. Можно провести аналогию с астрономией: пока не был запущен космический телескоп «Хаббл», то и не было задач исследования дальнего космоса, отвечающих его возможностям.

– О необходимости своих суперкомпьютеров вы говорили ещё в 2015 году на Президиуме РАН. Предложили и своё решение: вместо универсальности СК для решения различных задач делать узкоспециализированные машины…

– Всё должно определяться в первую очередь экономической целесообразностью. Те СК, которые создаются в нашем центре, наиболее эффективны при решении так называемых потоковых задач, т.е. задач обработки больших массивов (потоков) данных по одному и тому же алгоритму. К задачам такого типа в первую очередь относятся задачи цифровой обработки сигналов и изображений, молекулярного моделирования и т.п.

В то же время они недостаточно эффективны в случае, когда алгоритмы решения задач должны часто меняться либо когда задача требует выполнения большого числа условных переходов, что свойственно, например, для задач моделирования и принятия решений. Поэтому выбор того или иного вычислительного средства для решения различных задач цифровой экономики должен определяться экономической целесообразностью, требованиями и условиями решения данной задачи.

Причём, если задача может быть решена, например, с помощью простейшего персонального компьютера, не надо использовать для её решения сложный и дорогостоящий суперкомпьютер, как это у нас зачастую делается, поскольку это будет сродни стрельбе из пушки по воробьям.

– На дорогостоящий вам и денег не дадут!

– В США ежегодные затраты крупнейших корпораций только в области искусственного интеллекта оцениваются в 20 миллиардов долларов. И ещё венчурные инвестиции составляют около 5 миллиардов долларов в год. На этом фоне выделяемые у нас на многолетнюю программу цифровизации экономики 3 триллиона рублей смотрятся совсем не впечатляюще. Вообще доля цифровой экономики в ВВП России в настоящее время составляет около 1, 5%, а среднегодовой долларовый рост в 2010–2017 годы составил около 5%, что ниже темпов роста в странах-лидерах (Китай – 20%, США и Великобритания – 
8–9%). В то же время предполагается, что внедрение программы цифровой экономики в нашей стране позволит к 2021 году получить прирост добавленной стоимости, сопоставимый с общими доходами бюджета от нефтегазового сектора.

– Вот мы и произнесли магическое – «цифровая экономика». Ох, как я люблю это слышать из уст наших чиновников, ни бельмеса в этом не понимающих! Они в свою программу цифровой экономики даже строительство фабрик для производства своей элементной компонентной базы не заложили. Сильно мы отстаём? Есть ли «боковой» путь? Который позволит повернуть плачевную ситуацию в иную сторону, где мы будем лидерами? Или так и будем догонять на велосипеде «Сапсан»? Только ли деньги тут важны?

– Имеющиеся в настоящий момент в нашей стране технологии создания ЭКБ на порядок отстают от зарубежных, и делать на их основе конкурентоспособный с зарубежными аналогами цифровой продукт практически невозможно. Что же делать? Конечно, в первую очередь нужно развивать отечественные технологии создания ЭКБ. И важность этого сейчас стала понятна всем. В частности, у нас действует специальная программа развития ЭКБ, возглавляемая академиком Г.Я. Красниковым. Есть ряд идей о том, каким образом можно сократить имеющееся отставание в области ЭКБ за счёт нестандартных решений. Вы знаете, как ни странно, но наше отставание в ЭКБ играет и определённую положительную роль, поскольку заставляет наших учёных и инженеров придумывать такие решения, которые позволяли бы «догнать и перегнать Америку» с использованием нашей отсталой ЭКБ. И, как вы знаете, в целом ряде областей, в первую очередь в оборонной, наши системы, созданные на основе отечественной ЭКБ, по уровню своей интеллектуализации и другим техническим характеристикам не только не отстают от зарубежных, но и опережают их. Поэтому ЭКБ хотя и является основой основ цифровизации всего и вся, но в то же время составляет, наверное, не более 40% успеха в этом деле. А ещё 40% зависят от мозгов учёных и инженеров, чем наша страна всегда славилась.

ПРАВДА, оставшиеся 20% зависят от наших чиновников, которые постоянно придумывают такие препоны и ограничения, которые резко снижают конкурентоспособность нашей продукции на мировом рынке. Тут недавно мы поставляли одно из наших изделий даже не за рубеж, а в союзное государство – Белоруссию. Так мы столкнулись с таким количеством проблем и препон со стороны различных органов, «защищающих» нашу страну от экспорта высокотехнологичной продукции, что в следующий раз хорошо подумаем, стоит ли этим экспортом вообще заниматься.

В то же время должен отметить, что среди приоритетов Стратегии научно-технологического развития России ЭКБ в явном виде отсутствует, что с учётом вышесказанного выглядит странно.

По реке плывёт топор

- Игорь Анатольевич, вы, как говорится, «главный по тарелочкам» в цифровой экономике. Вам и карты, то есть деньги – более 3 триллионов рублей в руки!

– Это не совсем верное утверждение, что я «главный по тарелочкам». Я отвечаю за реализацию данного направления в рамках Стратегии научно-технологического развития страны. В то же время у нас есть программа «Цифровая экономика», которой руководят совершенно другие люди. Кроме того, каждое уважающее себя министерство имеет свою ведомственную программу цифровизации, которой управляют третьи люди. Имеется и так называемая Национальная технологическая инициатива, в которой основополагающую роль также должны играть цифровые и интеллектуальные технологии, и там есть своя команда и т.д. При этом работы, реализуемые в рамках всех перечисленных программ, зачастую дублируются, не согласуются друг с другом и т.д. В общем, получается «картина маслом», когда все занимаются цифровой экономикой, а «головы» у этого «зверя» нет. А если нет головы, то и результат будет соответствующий. И о тех триллионах, о которых вы упомянули, я пока в основном слышу из СМИ, в то время как даже бумагу для деятельности нашего совета приходится покупать за счёт средств «из собственного кармана».

Теперь о том, что же всё-таки следует понимать под цифровой экономикой. Я лично под цифровой экономикой понимаю замену человека компьютером или роботом при выполнении тяжёлых физических или монотонных работ, не требующих больших умственных усилий, либо при выполнении работ в условиях, опасных для его жизни. Очевидно, что компьютер может лучше, быстрее и эффективнее справиться с такого рода работами, поскольку он «не устаёт», может работать круглосуточно, у него нет каких-либо «домашних проблем» и т.п. Поэтому производительность труда у компьютера будет значительно выше, чем у человека при проведении таких работ, и, соответственно, такая замена позволит получить существенный экономический эффект.

– Что важнее в этом термине: прилагательное «цифровая» или существительное «экономика»? До этого были экономики инновационная и модернизационная (благополучно почившие в бозе), тоже никто не понимал, что это такое.

– Вы совершенно правильно заметили, что прилагательные меняются, а существительное остаётся. Поэтому, безусловно, главенствующую роль здесь играет существительное – «экономика». Мы не должны осуществлять цифровизацию только ради цифровизации, а любая замена человека компьютером в той или иной отрасли должна быть оправдана как экономически, так и с социальной точки зрения, то есть приносить экономический или социальный эффект государству или обществу.

– Создаётся такое впечатление, что идёт подмена понятий: вместо развития реальных секторов экономики ищется новое прилагательное – новая игрушка, и какое-то время с ней носятся как с писаной торбой. Затем вновь всё сначала. И так по кругу. А экономика как-то сама по себе плывёт как топор в проруби. Например, в программе ЦЭ я не нашёл ни слова о реиндустриализации страны, о каких-нибудь новых промышленных предприятиях или отраслях. Но нет промышленности – нет экономики?

– Программа ЦЭ в первую очередь направлена не на создание новых производств, а на перевод уже существующих производственных цепочек на принципиально новые технологические рельсы, основанные на широком применении новых компьютерных и интеллектуальных технологий, что должно, по идее, повысить их конкурентоспособность на мировом рынке.

Приведу пример. В 2017 году в нашей стане был выращен рекордный урожай. Но что в результате получилось? Во-первых, значительная часть этого урожая была потеряна, поскольку не хватало хранилищ, отсутствовала необходимая транспортная логистика и т.д. А во-вторых, большой урожай привёл к падению цен на сельхозпродукцию, в результате чего прибыль от её реализации значительно уменьшилась.

А если бы существовала некая интеллектуальная система поддержки принятия решений – «виртуальный Госплан», войдя в которую сельхозпроизводитель мог бы получить рекомендации об оптимальных условиях производства сельхозпродукции, её транспортировки, хранения и реализации, основанные на актуальных данных о погодных условиях, аэрокосмических данных о текущем состоянии полей, данных о наличии свободных хранилищ и транспортных средств, рыночном спросе на ту или иную продукцию и т.д., то всех этих потерь можно было бы избежать или по крайней мере существенно их снизить.

Но для создания такого «виртуального Госплана» необходимо разработать и создать целый ряд цифровых технологий сбора и обработки больших данных и принятия интеллектуальных решений на их основе. Кроме того, необходимы соответствующая инфраструктура, технические средства, такие как спутники дистанционного зондирования Земли и беспилотные летающие аппараты, обеспечивающие сбор оперативной информации о состоянии полей; интернет-инфраструктура, доведённая до каждого фермера; суперкомпьютеры, обеспечивающие обработку больших данных в темпе их поступления; и т.д.

– Одно из направлений цифровизации всея Руси является госуправление. У нас оно весьма специфическое. Как это согласуется со строгими математическими формулами?

– Наш российский хаос никакими математическими формулами описать не получится. Помните, как в старом анекдоте: «пока в стране бардак (по-научному – хаос) мы непобедимы».