После непопулярной пенсионной реформы и других «новшеств» российского правительства в обществе усилился запрос на социальную справедливость. Об этом свидетельствуют данные опросов. Социологи уверены: за ситуативными раздражителями можно разглядеть нечто большее – например, нарастающее социальное неравенство и недовольство правоохранительной и судебной системами. А это уже болевая точка – повод для властей задуматься.
На фоне пессимистичных ожиданий особенно ценно услышать взвешенный анализ тревожных настроений граждан и изучить конкретный план действий по укреплению общественного договора между властью и народом. Рецепт от члена Совета Федерации и известного учёного-юриста Алексея АЛЕКСАНДРОВА – реформа «философии» правоохранительной системы РФ.
У органов правосудия только один «окоп» – это «окоп правды», а всё, что вне него, – это ложь.
– Алексей Иванович, в обществе нарастает запрос на социальную справедливость. Одно из узких мест сегодня – эффективность правоохранительной системы: неотвратимость справедливого возмездия к настоящим преступникам (каждое слово здесь ключевое). По мнению многих, эта формула работает небезупречно…
– Нужно смотреть шире и честнее на ситуацию, так как запрос общества, адресованный правоохранительной системе, двоякий. С одной стороны, справедливое возмездие к преступникам, а с другой – гарантия защиты от потенциального произвола. Никто не хотел бы стать неправедно осуждённой и наказанной жертвой.
С преступностью надо бороться активно, но с гарантией неприкосновенности невиновных людей. В Москве высокий уровень преступности, так как здесь сконцентрировано очень много средств, чиновников и бизнесменов. Кроме того, много преступлений в столице скрыто от фиксации со стороны государства.
Обращаю внимание также на Уголовно-процессуальный кодекс. Самое страшное здесь – судебная ошибка, несправедливое привлечение к ответственности. Поэтому важны правила и соблюдение норм УПК. И в первую очередь важны принципы этого УПК. Это – очень важный базис, и стоит поговорить о нём подробно. Тем более что история этого документа в нашей стране трагична.
– Почему?
– В 1934 году, через два часа после убийства Кирова, вышло постановление об упрощении и ужесточении норм при предварительном следствии в отношении террористов. Это был исторический пик негативного отношения государства к нормам права в нашей стране, и пресловутый «37 год», таким образом, начался в 1934 году.
В истории отечественной юриспруденции был важный и светлый этап, который мы забыли и к которому нужно вернуться. В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Михаила Строговича, члена-корреспондента Академии наук СССР, автора УПК. Правовед разрабатывал его после смерти Сталина, в редакции 1960 года.
Строгович заложил прогрессивные принципы, которые черпал в истории и традициях русского уголовного процесса. Это был безупречный для тех лет УПК. И сегодня к его опыту нужно обратиться. Был введён институт прокурорского надзора за действиями следствия. Кстати, тогда же было введено понятие «социалистической законности».
В перестройку вместе с «социализмом» оголтело распрощались и с «законностью». Мы ослабили прокурорский надзор за следствием. А для нашей страны «прокурорский надзор» – очень интересный и необходимый институт. Придумал его в 1722 году, за три года до смерти, Пётр I. Огромные расстояния Российской империи не позволяли стране жить по единым правилам без вертикального прокурорского надзора.
В перестройку мы слепо отреклись от этих традиций. Закон о Следственном комитете, например, лишил прокурора статуса «хранителя законности», и нужно это исправить.
– Нельзя сказать, что правоохранительная система в стране совсем законсервирована. По инициативе руководства Верховного суда развёрнута дискуссия о «точечных прививках» в судебной сфере, например.
– Суды… Это тема отдельного и важного анализа. Пожалуй, предлагаемый перенос суда следующей инстанции в другой регион – положительное решение. Судья не знает, кто будет анализировать вынесенный им приговор. Нужно разорвать связи между судьями первой и второй инстанций. Расширение практики внедрения суда присяжных – тоже хорошо.
Но в отношении реформирования судебной системы в целом я бы актуализировал и другие проблемы, другие приоритеты. Вот только что отпраздновали 25 лет Конституции. Самый большой результат юбилейных заклинаний в том, что кто-то её, возможно, прочитал. У нас не все читали её: в том числе не все прокуроры, следователи и судьи.
Нет другой Конституции на планете, в которой столько статей посвящено уголовному процессу и защите прав личности в ситуации рассмотрения уголовного обвинения против гражданина! Базисная 49-я статья говорит о «презумпции невиновности», кроме того, есть и другие, направленные на предупреждение судебной ошибки.
Я считаю, что все эти статьи внесены с одной целью – сформировать у судьи принцип «оправдательного уклона». Да, да! Почти целая глава в Конституции существует, чтобы сформировать единственно правильный дух в зале суда.
Сегодня судей обвиняют в обратном. И при таких многочисленных претензиях к качеству следствия существует такой крошечный процент оправдательных приговоров! У Верховного суда правда есть оговорка на этот случай – они просят принимать во внимание только те процессы, в которых они «суд – на рассуд, а не суд – на осуд».
– Поясните.
– Существует так называемый «особый» порядок рассмотрения дел в суде, когда обвиняемый признал себя виновным и заключил соглашение об этом самом «особом» порядке рассмотрения. В этом случае суд не слушает дело по существу. Это и есть «суд на осуд». Таким образом судья превращается в делопроизводителя. А здесь есть поле и для самооговора, и для оговора. Возникают предпосылки для многочисленных судебных ошибок, о которых мы так и не узнаем никогда. А у нас свыше 70% дел рассматриваются в «особом» порядке, в том числе по тяжким преступлениям!
– Это как раз противоречит всему блоку статей Конституции о презумпции невиновности, так? И всё за счёт лазейки в виде «особого» порядка…
– Как криминологи, мы понимаем, что количество ошибок там огромное – иначе просто и быть не может. Потому что у следователя – по УПК Строговича! – было три функции: обвинение, защита, разрешение дела по существу. А по новому УПК следователь занимается одной задачей – превращает обвиняемого в подсудимого. И психология следователя направлена на подтверждение обвинения, а не на установление истины.
Это – проблемы предварительного следственного этапа. Далее гражданин попадает в суд, где также царит «обвинительный уклон». Сегодня в судах высшей инстанции налицо негативное отношение к оправдательным приговорам. Но даже не это главное, что мешает судье соблюдать конституционный принцип на «оправдательный уклон».
Главное – это отсутствие у наших судей внутреннего убеждения, что гражданин на скамье подсудимого невиновен. Если хотите, судья, открывая первую страницу дела, должен верить, что гражданина привели в суд по ошибке. И тогда к каждому доводу следствия и прокурора он будет относиться критически, то есть профессионально. И в этом случае аргументы обвинения должны быть железными и безупречными, чтобы пройти через критику адвоката и всё-таки убедить судью. И только тогда судья может вынести обвинительный приговор. Но обязательно – «скрепя сердце»!
– Почему «скрепя сердце»? Ведь следствие убедило судью в виновности подсудимого.
– И тем не менее – «скрепя сердце»! Пример из практики. Жёсткий пример. Я уже был опытным юристом в Петербурге, когда зашёл навестить одного коллегу, он был судьёй. Я застал его на рабочем месте – слушалось дело. Ожидая перерыва, я невольно увлёкся и заметил, что мой товарищ словно бы подчёркнуто подыгрывает обвиняемому: все просьбы защиты выполняет с полуслова, все ходатайства адвоката исполняет, к подсудимому исключительно по имени и отчеству, само собой, на «вы».
В перерыве у нас с ним такой диалог:
– Что ты потакаешь ему?! На нём три трупа!
– Заметил? Это хорошо – пусть все видят моё отношение к версии защиты.
– Но зачем?!
– Затем, что, видимо, мне придётся его расстрелять.
– На сегодня – это слишком высокие материи… Где нам взять таких судей?
– А где нам взять священников, верящих в Бога? Там же обитают и юристы с совестью и высшей степенью правосознания. А нам нужны тысячи таких… Однако это вовсе не «высокие материи» и не утопия, ибо я знаю, с чего надо начать. Давайте публично объявим, что нам нужны такие и только такие судьи.
Пусть власть по крайней мере признает необходимость и правильность такого подхода к организации судебного процесса. Пусть высокие чиновники, учёные-юристы и журналисты публично заявят о неприемлемости воцарения «обвинительного принципа» в российской судебной системе. Мы должны договориться, что «правильно», а что нет.
У обвинителя, адвоката и судьи нет никаких разных «окопов» и «баррикад». У органов правосудия только один «окоп» – это «окоп правды», а всё, что вне него, – это ложь. Не существует никакого «особого порядка» между этими полюсами.