245 лет назад после двухлетних скитаний по миру в Санкт-Петербург вернулись 18 русских бунтовщиков, сбежавших из камчатского Большерецкого острога. Как установили следственные органы Российской империи, причиной их измены стали крамольные речи «хромого авантюриста» – «барона Мориц Аладар де Бенёв», будущего короля Мадагаскара Мауриция Бениовского. Он же Бенёвский.
Шестнадцатилетний гусар
Австрийский проходимец Мориц (Мауриций) Бенёвский (1746–1786), сын венгерского с примесью еврейской крови полковника и дочери словацкого епископа, занимает не последнее место в списке международных авантюристов, оставивших след в истории Российской империи.
В раннем детстве паренёк сломал ногу и до конца жизни хромал, что не помешало ему стать гусаром и даже поучаствовать в Семилетней войне. Отец не оставил ему наследства, и Мориц после долгой тяжбы с сёстрами, проиграв все иски, перебрался в Польшу для изучения морского дела, намереваясь отправиться в Индию. Но в его планы вмешалась первая Русско-польская война, и 16-летний гардемарин сошёл на берег, записавшись в польскую армию.
Войну 17-летний гусарский капитан Бенёвский закончилпленным в Казани. Отпущенный под честное слово, что не будет воевать против русских, слова своего он не сдержал и был снова пленён и определён на Камчатку в Большерецкий острог. По дороге он предпринял попытку захватить галеон «Святой Пётр», на котором ссыльных доставляли на полуостров, с целью угнать его в Японию. Ему даже удалось склонить к побегу трёх арестантов: Алексея Андреянова, Степана Львова, Василия Ляпина и штурмана Максима Чурина.
Невинно страждущие за государя
Попытка не удалась, и 12 сентября 1770 года ссыльных доставили на Камчатку,где их сдали на руки коменданту Большерецкого острога капитану Нилову, «человеку нерадивому и особенно подверженному слабости пьянства». По этой причине Нилов службу нёс спустя рукава.
В остроге было 35 домов, гарнизон составлял 70 казаков и примерно столько же ссыльных. В числе последних были камер-лакей Анны Иоанновны Гурчанинов, участвующий в заговоре против императрицы Елизаветы Петровны; бывший капитан гвардии Пётр Хрущёв и адмиралтейский лекарь Магнус Мейдера.
Бенёвского поселили в одном доме с бывшим гвардейским поручиком Петром Хрущёвым,тоже мечтавшим опобеге. На том и сошлись.
Они решили арестовать коменданта, нейтрализовать гарнизон, а уже потом подготовить корабль к плаванию и выйти в море. Разработав план, стали искать единомышленников как среди ссыльных, так и среди местных жителей.
Заговор созрел к началу 1771 года. Ядро заговорщиков составили ссыльные «Винблад со Степановым, Батуриным, Пановым, Хрущёвым, Мейдером и Гурчаниновым». Заговорщики также склонили к бунту служивого Чулошникова, приказчика купца Холодилова с работниками, штурмана Чурина, штурманского ученика Бочарова, сына священника Устюжанинова, казака Рюмина и ещё нескольких матросов и камчадалов и некоего Судейкина. Всего около пятидесяти человек. Правда, одного – Гурьева уговорить на бунт не удалось, и Бенёвский его застрелил.
Согласно запискам делопроизводителя Следственной комиссии по делу декабристов Дмитрия Блудова – будущего управляющего МВД и председателя Департамента законов Российской империи, Бенёвский внушил им, что вновь прибывшие арестанты «страждут невинно за государя великого князя Павла Петровича».
В недавно опубликованных записках Дмитрий Блудов приводит ещё один аргумент, который использовал Бенёвский, призывая людей к смуте.
«Он показывал какой-то зелёный бархатный конверт, будто бы за печатью его высочества, с письмом к императору римскому о желании вступить в брак с его дочерью и утверждал, что, будучи сослан за сие тайное посольство, он, однако же, умел сохранить у себя столь драгоценный залог высочайшей к нему доверенности, который и должен непременно доставить по назначению».
Начальник Камчатки
27 апреля 1771 года заговорщики разоружили охрану, а Панов застрелил коменданта Нилова.
Затем бунтовщики захватили канцелярию и склады. Большерецк взят без боя. Бенёвский был провозглашён «командиром Камчатки». А местный священник принял у бунтарей присягу на верность «царевичу Павлу Петровичу».
Отпраздновав победу, Бенёвский приказал построить на Большой реке суда, чтобы добраться до Чекавинской гавани и захватить стоящий на его рейде галеон «Святой Пётр».
Было построено 11 плавсредств, на которые погрузили все пушки, инструменты, продовольствие, вино, пушнину и деньги.
План был воплощён в жизнь. Через неделю плавания беглецы остановились на необитаемом острове для пополнения запасов воды. Там несколько членов команды, осознав гибельность предприятия, решили устроить бунт. Бенёвский бунт жёстко пресёк – зачинщиков расстреляли, а остальных выпороли и оставили на острове с малым «ржаным» провиантом.
Побывав в Японии, где им не разрешили сойти на берег, но снабдили едой и водой, бутовщики добрались до Формозы (Тайвань), где им пришлось повоевать – местные жители встретили их в штыки, но были разбиты пушками галеона.
«Научный работник»
Наконец «Святой Пётр» добрался до Макао – «самого лояльного города святого имени Божьего». Там он представился губернатору португальской колонии подданным польского короля Станислава II, совершавшим научную экспедицию на Камчатку, где и купил свой корабль с русским экипажем.
Губернатор поверил Бенёвскому на слово и познакомил с местными купцами, которым была продана ворованная пушнина. На вырученные деньги он купил беглецам еду, одежду и лекарства. Резкая перемена климата и изнурительный морской переход ослабили иммунитет россиян, и они стали мишенью для тропических болезней, которые унесли пятнадцать жизней, в том числе и штурмана Максима Чурина.
Продав пушнину, Бенёвский заодно продал «Св. Петра» со всем грузом и имуществом. Экипаж, узнав об этом, возмутился, но Бенёвский прибег к помощи губернатора. Бунтовщиков во главе со шведом Винбладом и неким Степановым губернатор посадил в тюрьму, и команда была вынуждена в очередной раз признать проходимца своим капитаном.
Затем горемыки добрались до Кантона, где пересели на французские корабли «Дофин» и «Ляверди», на которых 16 марта 1772 года прибыли на остров Маврикий – тогдашнюю французскую колонию. Бенёвскому там бояться было нечего – отношения России с Францией в то времябыли весьма плохи.
Последнее собрание беглецов было коротким. Каждый уже принял своё решение. 11 человек решили не расставаться с капитаном, среди которых – приказчик Чулошников, матросы Потолов и Андреянов с женой и верный ученик Бенёвского Ваня Устюжанинов.
Остальным были выданы подорожные до Парижа – Бенёвский списался с русским резидентом в Париже Хотинским.Тот, в свою очередь, написал об этом в Петербург.
Екатерина II, прочитав донесения Хотинского,растрогалась и даровала беглецам прощение.
27 марта 1773 года восемнадцать человек из команды Бенёвского отправились пешком домой. Их одиссея закончилась 30 сентября 1773 года. Дальнейшая их судьба неизвестна. В отличие от их командира, которого ждали новые приключения по обе стороны Атлантического океана.
Слуга трёх господ
Отправив русских на родину, Бенёвский поступил на французскую службу, где предложил проект завоевания Алеутских, Курильских островов и Формозы. Ему же было предложено заняться колонизацией Мадагаскара.Авантюрист согласился и, получив инструкции и подорожные, отправился в путь. По прибытии на остров он немедленно провозгласил себя Верховным правителем. И стал править, благо никто из местных ему не возразил.
Но после смерти Людовика XV Франции стало не до новой колонии, и Бенёвский вернулся в Париж, где ему были даны титул графа, звание бригадного генерала,вручён орден Св. Людовика и выдана приличная сумма денег.
После этого он немного повоевал на стороне Австрии, боровшейся за баварское наследие с прусским королём Фридрихом II. За это он получил от австрийцев ещё один графский титул с замком в придачу. А затем поучаствовал в войне за независимость Америки. Потом вернулся в Европу и оттуда опять отправился на Мадагаскар, но на этот раз как представитель Англии. На острове он умудрился основать новую столицу – город Мавританию.
Французы ему этого не простили. Посланный из Парижа карательный отряд капитана Ларшера 23 мая 1786 года штурмом взял город. Во время штурма Бенёвский погиб. Похоронили его там же, рядом с двумя беглыми русскими, которых он подбил на побег с камчатской ссылки.