Сколько бы вы ни издевались и ни мучили поисковые системы, ни за что не найдёте точного, математически сформулированного определения термину «цифровая экономика», который озвучили бы наши высшие государственные мужи. Говорят о чём угодно: о связи 5-го поколения, беспилотных автомобилях, умном городе, о загадочных интегрированных цифровых платформах, о сайте Госуслуг, цифровой медицине, цифровой культуре и таком же образовании. И так далее и тому подобное. Термины размыты, конкретные параметры не указаны, система индикаторов не выработана. Бери любое слово, подставляй определение «цифровой» – и всё, ты в тренде.
ЛЕТ десять назад, когда Дмитрий Медведев президентствовал, точно такие же существительные сочетались с другими прилагательными: инновационный и модернизированный. Сегодня уже премьер Медведев говорит, что создание цифровой экономики – это ни много ни мало, а национальная цель.А для достижения национальной цели и триллионов не жалко. Вот только – если нет конкретной точки финиша, некоей черты подведения итогов, то в любой момент можно сказать: «Мы строили, строили и наконец построили». Но вот что? «АН» постараются ответить в серии статей под общим названием «Чёрный лебедь цифровой экономики».
Отцифровать болтовню
Если отжать всю «воду» из чиновных призывов, то формула российского грядущего успеха будет звучать примерно так: «Наша стабильная власть плюс цифровизация всей страны». В виртуальный цифровой мир должно быть загнано всё. Вплоть до виртуального цифрового двойника человека: его появление на свет, болезни, его поступки, его банковская и налоговая истории и в самом конце – номер его могилы.
В медицине – тебя должен лечить искусственный интеллект. Он же должен и учить, и принимать экзамены. В торговле – всё должно продаваться по банковским картам, чтобы «большой налоговый брат» видел, сколько ты расходуешь виртуальных рублей. Даже дома в туалете будет вмонтирован анализатор твоих отходов, который прикажет тебе выпить таблетку, если отходы не совсем качественные. И все эти данные должны будут копиться и анализироваться.
«Кафка плюс Оруэлл. Смешать, но не взбалтывать». Таков рецепт счастливого завтра для человечества, которое сулят своему народу правительства разных стран, рассуждая о цифровой экономике. Горячо любимый в нашей стране Всемирный банк в обзоре «Цифровые дивиденды» считает, что «цифра» как по мановению волшебной палочки даст рост производительности труда и снижение издержек производства, с какого-то перепуга поможет в создании новых рабочих мест, преодолении бедности и социального неравенства. Правда, почему это произойдёт, ВБ не объясняет: «Просто верьте мне, люди!»
– Цифровая экономика – это масло масляное. Во все века в экономике считали и считали. Экономика – это счёт, цифра. Конкретно российская же «цифровая экономика» похожа на морскую свинку: не морская и не свинка, не цифровая и не экономика. Возьмём одобренную президентом программу «Цифровая экономика РФ». Смотрим цели и задачи: государственное регулирование, информационная инфраструктура, исследование и разработки, кадры и образование, информационная безопасность, государственное управление, умный город, цифровое здравоохранение. Но покажите мне хотя бы одно из направлений, которое имеет прямое отношение к экономике? К возврату в бюджет государственных средств, которые были изъяты на «морскую свинку». В программе нет ни одной буквы про развитие микроэлектронной промышленности. Что, цифровое здравоохранение возродит уничтоженные поликлиники и больницы и закроет 30%‑ную нехватку медперсонала? Или сплошной Wi-Fi в городе имеет какое-то отношение к российскому производству, к росту реальных доходов наших людей, к увеличению налоговой базы? – анализирует правительственный оптимизм завотделом моделирования нелинейных процессов Института прикладной математики им. М.В. Келдыша профессор, доктор физико-математических наук Георгий Малинецкий.
И приводит конкретный пример.
– Рынок спутников гражданского назначения сегодня – более 200 миллиардов долларов. Передача той самой цифровой информации – примерно половина этой суммы. Вторая половина – наземная компьютерная инфраструктура, которая обрабатывает эту информацию. Наша роль в этом сегменте – роль космического извозчика. Доля – примерно 2% (!) от большого пирога. Так ставьте задачу – ворваться в этот высокотехнологичный сегмент рынка. Нас, конечно, там не ждут, но это и есть реальная цифровая экономика. Но об этом или о других конкретных проектах, которые бы толкнули промышленность, дали бы новые технологии, нет ни строчки, – возмущается Малинецкий.
Взбесившаяся «морская свинка»
Некоторые учёные вообще считают, что попытки с помощью компьютерных (а не цифровых!) технологий привести в чувство идущую вразнос мировую экономику, в которой бухгалтеры победили инженеров, бессмысленны. Финансисты поставили телегу – деньги впереди лошади – реальной промышленности, потому что им удобнее ловить свою рыбку в мутном хаосе. Российские чиновники пинками загнали и нашу страну в это глобальное финансовое болото. И все попытки выбраться из него безжалостно пресекаются.
– В 1991 году мы отказались от плановой и, главное, управляемой системы развития своей экономики. Вместо действительно необходимых ей корректировок наши «господа» загнали страну в мировую финансовую пирамиду, в самый низ в качестве сырьевого придатка, который всё отдаёт, но ничего не получает взамен. Зато за счёт всех остальных богатеет верхушка этой пирамиды – нескольких богатейших семей, кланов, корпораций. В результате реальный сектор российской экономики (кроме, пожалуй, ОПК) разграблен и почти уничтожен. Планов стратегического развития страны нет. Огромный корабль медленно идёт ко дну, но премьер спокоен – в его каюте лежат указы, приказы и заклинания: «Экономика, встань и иди! Цифровизация, явись! Модернизация, осуществись». Но так как российская власть не понимает, что такое экономика, то можно добавлять любое прилагательное «цифровая» или «аналоговая», понимания у них от этого не прибавится, – объясняет профессор, доктор экономических наук Елена Ведута.
Как показало последнее выступление Дм. Медведева «в телевизоре», даже для высших чиновников российская экономическая модель напоминает чёрную кошку в тёмной комнате, тем более что там её просто нет. Эту пустоту или, если угодно, чёрную дыру пытаются отцифровать, загнав в неё ещё пару-тройку триллионов рублей. А вдруг чего вылезет наружу. И при этом кивают на президента, мол, сами мы не местные, нам сказали копать, мы и копаем.
Между тем Путин формулировал задачу совершенно конкретно: «Цифровая экономика, изменяющая парадигму развития страны». Цель – эффективное управление развитием экономической ситуации. А как управлять, не понимая, что происходит внутри системы?
– Сегодня с помощью современных цифровых технологий вполне реально построить виртуальную модель, имитирующую функционирование экономики. В основе модели – математически объективные экономические законы, представленные в виде системы алгоритмов с прямой и обратной связями. На основе этой модели и создаётся экономическая киберсистема, работающая в режиме реального времени с использованием релевантных потоков информации, – поясняет профессор Ведута.
Сейчас похожие, но только ограниченные киберсистемы уже работают в некоторых отраслях промышленности Японии и Южной Кореи. Масштабировать их пока не получается. Говорят, что Штаты и ЕС пытаются написать подобные программы, но уже в масштабах всей экономики. Понятно, что кто первый сумеет это сделать, тот станет царём горы. У нас эти алгоритмы были разработаны ещё в 70-е годы прошлого – советского века. Внедрить не успели. Союз рухнул. Новым правителям она не нужна, проще экспериментировать на живых людях.
Ищи, кому выгодно
В недавно вышедшей на русском языке книге создателя Давосского экономического форума Клауса Шваба «Четвёртая промышленная революция» есть мнения почти тысячи экспертов, которые предсказывают 21 поворотный момент в жизни человечества, который произойдёт до 2025 года. Перечислим лишь некоторые из них. 10% людей будут носить одежду, подключённую к сети Интернет. 10% очков будут подключены к Интернету. 90% населения будут иметь смартфоны и будут присутствовать в Сети. И так далее и тому подобное. Вишенка на торте – триллион датчиков будет подключён к этому самому Интернету. Почти все поворотные моменты связаны с погружением в виртуальный мир. Из реальных разработок – первый робот-фармацевт и печать автомобилей на 3D-принтере. Но и они, конечно, будут завязаны на Всемирную паутину.
Интернет не просто навязывается человечеству, он вбивается в голову. На него замкнуто множество услуг и развлечений. Искусственно сформировано общественное мнение, что Паутина – это благо, а жизнь без Сети – отстой.
– В 2012 году Институт социально-политических исследований РАН провёл исследование, в результате которого выяснил, что российские мужчины уделяют жене и детям 45 минут в сутки, а социальным сетям, гаджетам и компьютерам – 4, 5 часа. В 2016 году это уже 6, 5 часа. У Японии – пока 4, 5 часа. В Бразилии – почти 9. США и Китай идут примерно вровень с нами. То есть значительную часть времени люди фактически живут в той самой «Матрице», – говорит Малинецкий.
На этом буквально пиршествуют бенефициары интернетомании – компании, производящие оборудование и микроэлектронику.
– То, что у нас именуют «цифровой экономикой», в США называется «Интернет вещей». Он делится на бытовой и промышленный. Все эти подключения одежды, очков, смартфонов – это бытовой Интернет вещей. Созданный на основе элементной базы из США, Южной Кореи, Японии, Европы и Китая. На чужих полупроводниках будут реализованы центры обработки данных, широкополосные линии связи, проекты Национальной технологической инициативы (НТИ), технологии блокчейн, искусственного интеллекта и т.д.
Программа «Цифровая экономика Российской Федерации» даже не предусматривает создание в её рамках экономически и социально значимой национальной экономики полупроводников, – считает научный руководитель НИИ системных исследований РАН академик Владимир Бетелин (подробнее см. «Микроэлектронная колония Россия», «АН» №28 от 19.07.2018 г.).
По словам академика Бетелина, в этом документе нет никаких намёков на то, чтобы попробовать войти в мировой рынок полупроводников, который оценивался в 335 миллиардов долларов. Или микропроцессоров объёмом почти 150 миллиардов долларов. То есть будем строить и развивать свою «цифровую морскую свинку», которая есмь национальная цель, обогащая реальные высокомаржинальные сектора чужой, даже враждебной нашей стране американской экономики. Замечательные стратеги сидят в российском Белом доме!
От редакции
Следующий – 2019 год наверняка пройдёт в лютой информационной борьбе за «цифру». А «Аргументы недели» обязательно расскажут о плюсах и минусах промышленного Интернета, о кибернетической, а не мифологической цифровой экономике, о том, как провести реиндустриализацию страны и кто конкретно – явки, имена, пароли – этому мешает. Также поговорим о внедрённых врагами ЕГЭ и Болонской системе, которые готовят наших детей к погружению в матрицу. И о том, почему любой искусственный интеллект не сможет выжить в нашей чиновничьей среде. Оставайтесь с нами – скучно точно не будет.
Подайте триллион
Самое «забавное» во всей этой цифровой истории то, что кормить западные IT‑компании дорогие россияне будут за бюджетные деньги. Которых настолько не хватает, что надо повышать пенсионный возраст и НДС. Пока одобренный паспорт проекта национальной программы «Цифровая экономика» предполагает финансирование в размере 3, 5 трлн рублей! Из которых 2 трлн обещали изъять из федерального бюджета. И триллион мечтают выдоить из бизнеса. Плюс пощупают за бюджет регионы. Наверняка, как при любом строительстве, расходы вырастут минимум вдвое.
Но, может быть, мы за эти деньги действительно получим какие-то осязаемые и нужные всей стране результаты? И благодаря им ворвёмся, как и приказал Владимир Путин, в ТОП-5 мировых экономик. И тогда как заживём!
Есть в большой цифровой программе такое направление: «Формирование исследовательских компетенций и технологических заделов». Звучит красиво. Стоит дорого. Более 50 млрд рублей.
Что страна получает в результате? Смотрим некий «План достижения показателей и индикаторов». Среди прочего видим: «Количество компаний – технологических лидеров, конкурентоспособных на глобальных рынках». В 2019 году их должно быть целых две. А к 2024 году – аж 10! Кстати, этот индикатор можно уже закрывать. В Верхней Пыжме, например, есть минимум две фабрики, технологические лидеры, которые катают прекрасные валенки, вполне конкурентоспособные на мировых рынках.
А вот ещё индикатор – «Количество специалистов по направлениям «сквозных» технологий, обученных за рубежом и вернувшихся в Россию». В 2020 году должно вернуться 70, в 2021-м – 170, через год – уже 280, затем – 390. И – барабанная дробь! – в 2024 году уже полтысячи специалистов сойдут с трапа на родную землю. Всего 1410 «спецов», возможно, вернутся на родину. Возможно, только за вещами.
Но, может быть, в направлении «Кадры и образование» есть что-то реальное? Есть! 48 страниц планов мероприятий: «цифровые сертификаты», «компетенции», «траектории развития»… То же самое и по другим направлениям.
– Это называется – хищение государственных средств в особо крупных размерах. В одном варианте. В другом – просто освоение бюджетных денег. Хотя был бы счастлив убедиться в обратном. Но в разговоре об экономике всегда говорится о производстве. В программе этого нет. Нет производства – нет экономики. Точка. Зато есть ощущение, что мы вновь повторяем один и тот же путь: «Роснано». Закачали триллионы. Результата нет. Перестали говорить. «Сколково» – триллионы, отсутствие результата, тишина. А ещё раньше были национальные проекты, технологические платформы, замечательные четыре «И» – инновации, инвестиции, институты, интеллект. Сегодня ни проектов, ни платформ, ни интеллекта. То же самое наверняка будет с цифровой как бы экономикой. Пошуршат, покажут людям, что ночами не спят, думают о величии страны, покажут светлое будущее – и забудут. Любая реформа у нас проходит несколько стадий: шумиха, неразбериха, затем наказание невиновных и награждение непричастных, – резюмирует профессор Малинецкий.
Работать кто будет? Пушкин?
В 2017 году, когда виртуальные очертания отцифровизации всей страны стали приобретать реальные очертания, «АН» не под диктофон спросили крупного правительственного чиновника: «А как вы собираетесь строить что-то цифровое, не имея ни своей элементной базы, ни суперкомпьютеров? Как что-то можно считать без элементарных счётов?»
– А кто собирается строить что-то глобальное?! Это невозможно по ряду причин. Первое. У нас от 50 до 70% финансовых ресурсов крутится в «кэше» в серой зоне. Это уже не просчитывается. Второе. В стране, по докладу (Международной федерации робототехники. – «АН»), 3 робота на 10 тысяч работающего населения. В основном они установлены на импортных заводах. В Южной Корее – 631, в Сингапуре – 488. Мы не можем установить столько же роботов, потому что тогда реальная безработица станет угрозой для стабильности страны. Вместо 5% мы получим 22–30%. И трудоустроить их не сможем. Сектор услуг занят, а своей промышленности практически нет. Третье, самое главное, – мы не можем прогнозировать, как будут развиваться экономические процессы даже в ближайшие несколько лет, так как не мы управляем экономикой, а она управляет нами и заставляет принимать сиюминутные решения. Мы слишком сильно и глубоко вошли в глобальный рынок. И тут никакая «цифра» не спасёт, – честно ответил чиновник.
И добавил, кивнув на выключенный диктофон: «Но людям надо постоянно давать надежду, что завтра будет чуточку лучше, чем сегодня. Надежда на цифровую экономику не лучше и не хуже, чем другие надежды».
При этом и учёные, и сохранившие здравый смысл чиновники, понимают, что, например, при реиндустриализации нашей промышленности внедрение компьютерных технологий просто неизбежно.
Когда-то в далёкие позднесоветские годы похожая система работала практически во всех отраслях социалистической промышленности. И называлась незамысловато – АСУ, или автоматизированная система управления. Никто ей не кланялся, не называл «национальной целью», просто признавали – с ней удобнее, чем без неё. Обычный инструментарий, как, например, лазерный скальпель в руках хирурга. Или винтовка у снайпера. В любом случае главное действующее лицо – это не скальпель или винтовка. Как говорят в армии, «стреляет не оружие, стреляет человек».
Сейчас есть возможность вспомнить этот опыт и сделать АСУ на новом технологическом уровне. Вполне возможно отщипнуть от написанной юристами и деревенскими бухгалтерами триллионной программы «Цифровая экономика» немного миллиардов и наконец-то построить свой суперкомпьютер, который будет круче и быстрее китайского или американского. Создать свои, а не заимствованные технологии для сверхпроизводительных вычислителей. Вот это и будет настоящая цифровая революция.
Но об этом при нынешнем правительстве монетаристов остаётся только мечтать.
Аргумент директора Института программных систем РАН доктора физмат наук,
члена-корреспондента РАН Сергея Абрамова
– ЧТО такое цифровая экономика, или Интернет вещей, по академику Бетелину? При чём тут суперкомпьютеры?
– На Западе эту концепцию придумали примерно лет 14 назад. Вышли президенты «Двадцатки» и сказали: «Всё, ударными темпами начинаем строить цифровые экономики. Ура, товарищи!» При этом, конечно, никто не пояснил, что, собственно, имеет в виду. Видимо, каждый понял по-своему.
Программу «Цифровая экономика» я прочитал, но не нашёл там для себя ничего интересного. Наш институт совместно с другими уважаемыми коллегами работает в рамках национальной суперкомпьютерной технологической платформы (НСТП) над созданием суперкомпьютеров экзафлопсного класса и их применением в промышленности.
На мой взгляд, цифровая экономика – это, когда большая часть любой продукции или услуг рождается, живёт и умирает в цифре. То есть проектируется на суперкомпьютерах, весь жизненный цикл поддерживается до самой утилизации. Тут тоже всё просчитывается: винтики направо, гаечки налево, что сохранить, что переплавить. Это касается всего, включая услуги человеку: банковские, медицинские и так далее…
– Большой брат просто!
– Можно и так сказать. В идеале вся наша жизнь должна иметь цифрового двойника. Это и есть цифровая экономика, или новый уклад жизни…
– Страшная штука!
– Каждый новый этап жизни человеческой был страшной штукой. Луддитов бы не было, если бы не было страшно. Но либо мы идём по пути разумной революции технологических укладов, либо останавливаемся. Кстати, тоже неплохой выбор.