Стартовавший в августе охотничий сезон уже принёс серию «браконьерских» скандалов. Главное отличие от прошлых лет – тут не знаешь, кому сочувствовать. С одной стороны, в интересах «охотничьего лобби» существенно поредела Красная книга, а на высокопоставленных охотников по-прежнему нет управы. С другой – очередное «ужесточение мер» ударило по простым гражданам, именно за их счёт поправляют статистику по браконьерам силовики. Некоторые регионы находятся на грани социального взрыва, поскольку защитой фауны неуклюжие запреты и не пахнут. Великодушно разрешив населению собирать в лесах грибы и хворост, слуги народа относятся к остальным ресурсам страны как к своей собственности. А природа власти в России такова, что исправить этот вопиющий парадокс сложнее, чем кажется.
Охота на козлов
К концу 2017 г. Минприроды обещало завершить работу над новой редакцией Красной книги. В феврале составили предварительный перечень, а в СМИ просочились сведения, что там большая «недостача». В разгар работы в августе министерство выпустило приказ об изменении в составе рабочей группы, из процесса согласования оказались исключены 200 (!) учёных-зоологов. В результате список редких животных облегчился на два десятка видов млекопитающих и рыб: серый гусь, три подвида гуменника, сибирский горный козёл, благородный олень, дикий северный олень. Под сомнение поставили необходимость охранять гималайского медведя, сайгака, якутского снежного барана, сибирского горного козла – классические объекты охоты. Возмущённые учёные обратились к президенту Владимиру Путину, но в результате скандала министерство отстояло большинство позиций. Сайгак остался под охраной, но лишили её морскую свинью, хорька-перевязку, уссурийского пятнистого оленя, китайского окуня, сома Солдатова, касатку, американскую казарку и т.д.
В июне 2018 г. академики РАН Вячеслав Рожнов и Дмитрий Павлов выразили озабоченность последней редакцией Красной книги новому главе Минприроды Дмитрию Кобылкину. Учёные напомнили министру:основание для исключения из Красной книги – наличие доказательств, что численность вида восстановилась, в лучшую сторону изменились условия его существования или вид вымер окончательно. Таких данных о «снятых с охраны» животных нет – значит, исключение противоречит закону.
Показательно, что когда численность находящегося под угрозой вида идёт вверх, Минприроды трубит об этом на каждом углу, словно его сотрудники лично помогали спариваться барсам и косулям. Самая яркая ситуация – с тиграми. В 2010 г. в Петербурге состоялся «тигриный саммит» с участием глав России, Китая, Индии, Вьетнама, Индонезии, Таиланда, на котором Владимир Путин дал гарантии сохранения амурского тигра. Родилась глобальная стратегия сохранения тигра до 2022 года, на реализацию которой 13 стран расписали 380 млн долларов.
Тут уже обычной показухой не отделаешься. Всё-таки в дикой природе оставалось не более 3 тыс. тигров, в том числе около 500 особей амурского (уссурийского) тигра в российском Приморье. «АН» подробно рассказывали, как под высочайший интерес в Приморье появились три национальных парка и федеральный заказник, охватившие свыше 12% территории обитания тигра. Зародилось правозащитное движение ТИГР, по всему Дальнему Востоку в последнее воскресенье сентября исправно отмечается День тигра, а сама полосатая кошка стала официальным символом Владивостока, Хабаровского и Приморского краёв.
Правительство РФ скоренько ввело запрет на вырубку кедровой сосны (в просторечии – кедр), которого экологи добивались многие годы. Стоило президенту «дать гарантии», как власти всех уровней вдруг поняли: падающие на землю кедровые орешки служат кормом для кабанов и оленей, в свою очередь являющихся пищей тигров. Потихоньку стало доходить, что бессмысленно пытаться сохранить тигра без бережного отношения ко всей экосистеме. Тигру для нормального существования вида нужен ареал в несколько тысяч квадратных километров девственной тайги. Появление небольшого посёлка геологов в тайге часто влечёт за собой отстрел копытных, незаконные рубки дерева. Ежегодные пожары в заповедных «тигровых» лесах – это лишь способ скрыть воровство древесины. А по количеству пожаров можно косвенно судить о масштабах воровства. Так вот: с 2010 г. тигриные леса горят всё реже.
В марте 2018 г. директор WWF России по природоохранной политике Евгений Шварц признал, что с тигром в России ситуация хорошая – примерно 560 особей. Это близко к возможному максимуму, чтобы тигры не нападали на людей. Получается, что удваивать число тигров, как обещал президент Путин, опасно – в крупнейшей стране мира уже не осталось природной среды, годной для обитания тысячи полосатых кошек.Подросли популяции снежного барса (ирбиса) и дальневосточного леопарда – до 70–90 особей с 20– 30. Шварц отметил «леопардиный тоннель» – переход для животных под федеральной трассой в Приморье, открытый в 2016 году. По его словам, в проекте большая заслуга спецпредставителя президента РФ по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта Сергея Иванова, который «выбил финансирование на строительство, а потом не дал его разворовать».
Однако скептики замечают, что на сохранение столь близких истеблишменту кошачьих выделяются огромные ресурсы, которых так не хватает на защиту «простых смертных» видов. По словам координатора программы WWF по сохранению биоразнообразия в России Владимира Кревера, на Дальнем Востоке создали специализированные бригады по борьбе с браконьерством, наладили взаимодействие с силовыми структурами, создали кинологическую службу, обучили таможенников, чтобы те знали, где и как контрабандисты перевозят дериваты редких хищников. Но главное – обратить внимание на социально-экономическое развитие региона. Потому что когда людям реально нечего есть, ни о какой эффективной борьбе с браконьерством речи быть не может. В Приморье очень гордятся, что численность ФГУ «Специнспекции «Тигр» выросла в 4–5 раз и достигла 170 сотрудников. А бывший замначальника Виталий Старостин написал в открытом письме президенту: «Специнспекция «Тигр» переведена в Москву, а у нас создан Владивостокский филиал. Половина должностей из штатного состава теперь «работает» в Москве, оказывая консультационную помощь – как мне кажется, по «распилу» денег, обещанных на тигрином саммите в Санкт-Петербурге для охраны амурского тигра».
Шкурный интерес
Как уже говорилось, в ноябре 2017 г. более 200 известных российских учёных, среди которых 3 члена-корреспондента РАН и 34 доктора наук, выразили президенту Путину озабоченность готовящейся редакцией Красной книги. А если более конкретно, они просили не допустить, чтобы документ писали чиновники и лоббисты коммерческой охоты. С подачи заместителя главы Минприроды Мурада Керимова в президиум комиссии по Красной книге вдруг на уровне заместителя председателя вошёл председатель Росохотрыболовсоюза – главного охотничьего союза страны. А заодно замдиректора департамента государственной политики и регулирования в сфере охотничьего хозяйства Александр Федотов, который, по мнению ряда учёных, лоббирует интересы охотников.
Есть ещё такая практика: при создании перечня Красной книги Минприроды просит подготовить замечания региональные министерства, заповедники, профильные ведомства и охотничьи организации. По словам сотрудницы Института проблем экологии и эволюции РАН Софьи Розенфельд, чаще всего приходят предложения не включать тот или иной вид: «Каждый год мы отбиваемся от кучи запросов от регионов – мол, давайте стрелять гусей, уток, козлов. Просто им дали такую волю и так их распоясали, что они не хотят вообще никаких разумных ограничений». Вероятно, играет роль и чисто эгоистическая печаль: приезжают к губернатору его высокопоставленные друзья из Москвы, а как им объяснить, что в лучших местах заказники и заповедники. А он что – не власть? Друзья могут уехать неотдохнувшими и затаить на губера обиду.
Неудивительно, что сразу 6 регионов и 4 охотничьи организации попросили не включать в Красную книгу гуся-гуменника. Хотя комиссия по редким видам полагает, что количество гуменников с 2012 по 2016 г. сократилось с 386 до 189 тыс., рязанское министерство экологии пишет: «Занесение серого гуся и гуменника может вызвать негативную реакцию охотников». «Охота на гуменника имеет эстетический и социальный аспекты», – вторит ему агентство охраны животного мира Камчатского края. Вице-губернатор Астраханской области Виктор Яковлев полагает, что включать гуменника в Красную книгу не нужно: вдруг охотник перепутает его с разрешённой к отстрелу птицей, а ему потом отвечать. «Клуб горных охотников» на голубом глазу вещает, будто включение животных в Красную книгу «не улучшает ситуацию, но и зачастую усугубляет её». Эта организация известна письмом вице-премьеру Александру Хлопонину, в котором попросила разрешения «в интересах науки» отстрелить пять краснокнижных путоранских баранов в обмен на 15 млн рублей для заповедников Таймыра. Охотничьи организации часто ссылаются на данные ФГБУ «Центрохотконтроль», у которого численность интересных охотникам животных сказочно растёт. Якобы количество гималайских медведей за 4 года выросло с 5 до 7 тыс. особей. Учёные-зоологи посмеиваются: популяцию гималайцев трудно оценить из-за ранней зимовки, а тут даже данных по фотоловушкам не представлено.
К слову, президент Путин на встрече с тем же Хлопониным поручил разобраться, реально ли наказывают за охоту на редких животных. А ФСБ в июле 2018 г. предложила причислить и гималайского, и обычного бурого медведя к стратегическим ресурсам. Исследования оценивают сокращение популяции бурых мишек на 37% – с 225 до 146 тысяч. Куда же исчезли за несколько лет почти 80 тыс. символов партии власти? По одной из версий, во всём виновата заграница, где нездоровый спрос на шкуры и органы животных частенько превращает российских охотников в браконьеров.
Недочеловек с ружьём
Распространено мнение, что браконьеры бывают двух типов. Первому тупо нечего есть. Это жители глубинки, где даже в советские времена считали себя вправе грохнуть пару сайгаков. В 1990-е у них не осталось других источников доходов, кроме браконьерской тропы. А власти, образно говоря, эту тропу для них расчищали. В новом Кодексе об административных правонарушениях общественные инспекторы лишились контрольно-инспекционных полномочий. Разграничили функции охотнадзора и рыбнадзора. Отныне егерь не может вмешиваться, если браконьеры глушат рыбку динамитом, а рыбинспектор не вправе помешать компании охотников отстреливать медвежат. Региональный госинспектор не может сунуться в федеральный заказник, а сотрудник заповедника – никто за сто метров от его границ. У инспекторов природоохранных служб отобрали боевое оружие и в разы сократили их численность. Зато оставшимся бойцам надо исписать огромное число бумаг, чтобы оформить правонарушение. Ни штрафных, ни поисковых премиальных им теперь не положено при зарплате в 10–20 тыс. рублей. По факту в суде браконьеру не грозит ничего серьёзного, если он не убил краснокнижное животное, а только целился в него.
Если в советское время браконьер мог тигриной шкурой разве что пол на даче застелить, то сегодня к его услугам огромный рынок. Амурский тигр целиком стоит до 50 тыс. долларов, поскольку чуть ли не всё его «содержимое» востребовано: органы – в традиционной медицине и экзотической кухне, клыки и шкуры – у производителей товаров класса люкс.
Очень не повезло аргали, козерогам и особенно кабарге – небольшому оленю на фигурных копытцах, брюшная железа которого вырабатывает один из самых дорогих продуктов животного происхождения – мускус. Им лечат многое – от импотенции до онкологии. Известны случаи, когда находили туши краснокнижных кабарог у которых вырезана только мускусная железа с 10–20 г ценного вещества. Это сделали те самые милые провинциалы из заповедных мест, породившие такое явление, как «протестное браконьерство». Это когда власти хотят учредить где-то национальный парк или заповедник, а аборигены начинают тотальный отстрел животных, чтобы им не мешали охотиться вокруг своих жилищ, как они привыкли. То есть по законам тайги. В Брянской области есть деревня, где люди бросают работу, если в округе появляется лось. А в Калмыкии жители заповедника «Чёрные земли» замечены в том, что кормят свиней в своих хозяйствах яйцами пеликанов, хохотунов, колпиц, чеграв, бакланов и других краснокнижных птиц.
Представителей второго типа браконьеров в 2009 г. собирали среди обломков вертолёта на Алтае и туш краснокнижных баранов-аргали. А недавно одного их собрата задержали в национальном парке «Сайлюгемский» с тушей аргали на плечах. Он спокойно заявил следствию, что просто дал проводнику подержать своё ружьё, оно случайно выстрелило – а барашек, как на зло, мимо пробегал. Суд приговорил проводника к штрафу в 500 тыс. рублей, которые тот легко заплатил на следующий день.
Именно ради манерных столичных стрелков и разгружали природоохранное законодательство. Ради них в 2013 г. в ряде регионов разрешили петельный лов, запрещённый и в СССР, и в большинстве цивилизованных стран. Де-юре лов легализовали для охоты на волка и зайца, но в том же нацпарке «Сайлюгемский» в петли попадают почему-то снежные барсы, которых осталось в России не более 50 особей. А Минприроды предлагает расширить применение петельного лова. Ради тех же джентльменов Россия стала единственной страной мира, которая позволяет коммерческий лов косатки. Условия следующие: платите за вылов 30 тыс. рублей в казну, за вывоз её за границу ещё 15 долларов. А уже в Китае косатка стоит не менее миллиона долларов. И не надо удивляться, что крупные чиновники и бизнесмены бывают причастны к такому бизнесу. Изначально им хотелось «царской охоты»: пострелять в заповеднике кабанчиков, выпить и закусить после бани у костра. Но кто же откажется от такой рентабельности, как с косаткой?
Но всё-таки самый распространённый вид браконьера – это горожане со средними доходами. По словам эколога Всеволода Степаницкого, бывшего замдиректора департамента в Минприроды, эти люди тоже преступают закон не из бедности. Охота и рыбалка – их увлечение, и они изначально настроены соблюдать правила. Но видят, какая жесть сходит с рук богатым нуворишам, и сами незаметно начинают на них походить. Им не по чину договориться стрелять кабанчиков в заповедниках, но у них могут быть связи среди низовых егерей и полицейских. Кроме того, в России полно глухих мест, где нет никаких инспекторов.
Любители природы часто и сами не могут разобраться, где кончается хобби и начинается бизнес. В прессе Татарстана пишут о разгроме «актанышского ракокартеля». Десяток мужиков любили ловить раков, которые хорошо идут под пиво. Постепенно они осознали, что на членистоногих высокий спрос в столицах и никто толком не мешает им наставить сотни раколовок на Волге и Каме. Конечно, надо отстёгивать местным шерифам, но прибыль это покроет. По версии следствия, незаконный промысел процветал с 2015 г., когда рак на территории Татарстана ещё был занесён в Красную книгу. А после 2017 г., когда его сняли с охраны, это вообще клондайк. Следствие полагает, что браконьеры за три года выловили не меньше 600 тыс. членистоногих на 20 млн рублей. По делу проходит сотрудник ОВД МВД России по Актанышскому району, который регулярно получал по 50 тыс. рублей.
Дорог лосось к обеду
Говоря о браконьерах, всё же не нужно видеть в Минприроды их пособника. В министерстве дуют различные ветры и работают люди с непохожей мотивацией. Кто-то же пробивает появление новых заповедников и исследовательских программ, в ходе которых местные браконьеры, бывает, на полном серьёзе превращаются в экологов. В 1997 г. Госкомэкология РФ, наоборот, увеличила представительство в Красной книге редких млекопитающих на 7 видов, птиц – на 14, рептилий – на 10, список редких рыб и рыбообразных стал больше в 4 раза, а беспозвоночных животных – в 3 раза. По сравнению с 1983 г. были исключены 38 таксонов, в том числе по причине отсутствия угрозы исчезновения – 31 вид. Вымер с советских времён только тюлень-монах.
Тем не менее много лет блокируется включение в Красную книгу байкальской нерпы, которая стала объектом варварской охоты. В популяции млекопитающего, близкого по интеллекту к человеку, убивают обычно детёнышей, поскольку их мясо не так сильно пахнет рыбой. Катастрофически сокращается таймырская популяция дикого северного оленя, но в министерстве как будто не слышат призывов взять вид под охрану: ведь осталось же ещё более 300 тыс. особей. Ничего, что ещё недавно их было 1, 5 миллиона!
Чуть ли не главная беда: казённые учреждения привыкли выполнять поставленную задачу – и хоть трава не расти. В Курганской области площадь охотничьих угодий составляет около 6, 5 млн га, поголовье сибирской косули доходит до 130 тыс. животных. Летом 2018 г. прокурорская проверка установила, что разрешения на охоту в обход процедуры получали сами сотрудники департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды и их родственники. Прокуроры так рьяно взялись за дело, что из охотуправления, и так испытывавшего 20%-ный некомплект инспекторов, стали увольняться сотрудники, прослужившие по 25–30 лет. Как следствие: мощнейший всплеск браконьерства – нелегальной добычи косуль.
В августе 2018 г. закипела от гнева Камчатка, где случилась самая богатая за последние 110 лет путина. На полуостров пришло 1, 5 млрд особей лосося, которые выбрасываются из рек на берега. Жители Камчатки выкладывают в Сеть фото и видеосъёмки, на которых видны тонны гниющей рыбы, которую власти не разрешают ловить и собирать.С начала операции «Путина-2018» подразделениями дознания возбуждено 92 уголовных дела за незаконный вылов рыбы, изъяты 44 лодки, 12 руль-моторов, 223 единицы сетей, 40 тонн рыбы лососёвых пород и более 5 тонн икры. Хотя рыбоперерабатывающие предприятия признают, что даже близко не могут освоить нынешние объёмы, береговая охрана крушит лодки небогатых местных жителей. Люди рассказывают, что им без рыбалки не выжить: работы нет, а цены выше московских. По словам Ивана Инылова, его резиновая лодка после виражей пограничного катера начала сдуваться, он еле спасся, поскольку в 5-градусной воде – верная смерть.
– Один из катеров разогнался и на полном ходу врезался в нашу лодку. Потом её долго не могли вытащить из-под военного катера, пришлось буксиром вырывать. Главное, что мы остались живы. В итоге военные отобрали мою сеть, отобрали лодку и мотор, которые мне одолжили временно – порыбачить. Теперь меня будут судить. За что?! – потрясён 21-летний Геннадий Туликов.
Несмотря на многомиллиардные дотации из Москвы, Камчатка стремительно теряет население: из 315-тысячного региона каждый год уезжает 1, 5 тыс. молодых людей, естественная убыль – 300–500 человек ежегодно. По словам местного депутата Михаила Пучковского, под предлогом борьбы с браконьерством гражданам перекрыли подходы к рекам, где банкуют местные рыбные олигархи под руку с чиновниками. Для них нет природы, а есть ресурсы, которые надо превратить в деньги. А при таком подходе постепенно и к человеку начинаешь относиться как к животному.
Мы звери, господа
По данным Всемирного фонда дикой природы, браконьерская добыча животных по всей России во много раз превышает легальную. Например, на Алтае нелегально добывается 75% шкур медведя, выдры и лисы, рогов северного оленя и сибирского горного козла.
В КРАСНОЯРСКОМ крае браконьеры бьют соболя в 10 раз больше официальной квоты. Добыча кабарги с её мускусной железой оценивается в 9 тыс. голов и превышает разрешённую в 42 раза! И это не оценки «с потолка», которыми часто пользуются государственные чиновники. Это анализ нелегального рынка, которым почему-то брезгуют правоохранительные органы, Например, легальный промысел нерпы невелик, но в Анадыре открылась линия, способная обрабатывать 60 тыс. шкур нерпы ежегодно. Откуда она берёт сырьё?
В 1998 г. уссурийского белогрудого медведя (дальневосточный подвид гималайского) вывели из Красной книги: дескать, его численность стабильна, угрозы для вида нет. В 2004 г. на таможне была задержана контрабандная партия из 778 (!) лап медведя. Власти вместо экстренных мер по спасению вида лишь запретили отстреливать детёнышей в берлоге. На что браконьерам, в общем-то, начхать.