До последнего «скелета в шкафу» ещё далеко

Сколько можно говорить об ужасах и пенсионных реформах! Давайте немного отвлечёмся  и поговорим просто об интересном. О том, что вошло в новый том книги Андрея КАРАУЛОВА «Русский ад». Но не только о книге. Поговорим с самим автором о любви Сердюкова и Васильевой и несостоявшейся свадьбе Майи Плисецкой и Роберта Кеннеди. А также об убийстве Берией Сталина и судьбе дезертира, великого актёра Иннокентия Смоктуновского. Пусть мир теней обретёт хоть на мгновение реальность.

– АНДРЕЙ, привет! Здесь, в сквере возле редакции, на площади у памятника Юрию Долгорукому в старом центре Москвы, иной раз хочется просто спокойно поговорить, перемыть косточки героям сегодняшним и героям прошлого. Об этом 8‑е издание твоей книги «Русский ад». Книга полна неожиданностей и секретов. Недавно произошла встреча Трампа с Путиным, и в кои-то веки наш президент выглядел много достойнее, чем американский. Я вспоминаю героев и персонажей твоей книги «Русский ад», в частности, Бориса Николаевича, как он встречался с американскими президентами, и всё было ровно наоборот.

– А что тебя удивляет? Путин, благодаря русскому оружию, тому же Соломонову, тому же «Кинжалу», С-400, самый сильный человек в мире.

– Обратимся к книге. Ты пишешь, что великая русская балерина Майя Михайловна Плисецкая могла уехать из СССР и стать женой брата американского президента Джона Кеннеди – Роберта Кеннеди?

-Какое счастье, что Майя Михайловна Плисецкая не дожила до расцвета телемыла Андрея Малахова, иначе её роман с Робертом Кеннеди в обязательном порядке обсуждался бы Малаховым. Действительно, Майя Плисецкая могла уехать и стать женой брата американского президента.[end_short_text] Когда КГБ узнал, что всё это серьёзно, ныне здравствующий генерал армии Филипп Бобков подарил Майе Михайловне для подарка Роберту Кеннеди трёхкилограммовую банку чёрной икры. У меня есть плёнка, мы с Плисецкой откровенно беседовали на эту тему. Она говорила, что ещё не было романа с Родионом Щедриным, она ни слова не говорила по-английски, он – ни слова по-русски. О том, как ей всё это надоело и она послала Роберта подальше вместе с икрой и Бобковым. Теперь серьёзно. Если бы русская женщина и ещё такая, как Майя Михайловна с её характером, вышла бы замуж за брата американского президента, не было бы холодной войны, мы бы триллионы сэкономили.

– Что касается КГБ СССР, то последние годы то и дело всплывают истории о сотрудничестве великих актёров с КГБ. В этом признался Михаил Козаков, Донатас Банионис уже после смерти был обвинён в этом грехе. Скажи, это присуще только российскому артистическому миру?

– Я не знаю, как во всём мире, думаю, что ни в каком мире это не так, хотя какие-то отдельные просьбы и поручения были. Например, американская актриса Джейн Фонда не раз приезжала во Вьетнам, наверное, кто-то об этом её просил. Майя Михайловна, она же не по заказу действовала. Это Роберт влюбился, их познакомила Жаклин Кеннеди, жена Джона Кеннеди, президента США. Но Родион Щедрин оказался ей намного интереснее, чем Роберт Кеннеди.

Нет, это наше изобретение. В книге «Русский ад» впервые напечатаны протоколы допроса Сергея Павловича Королёва. То, что он говорил на допросе о другом знаменитом авиаконструкторе – Глушко. Под пытками? Этого мы не знаем. Он говорил, в каком узле, в какой детали какого сцепления инженер Глушко навредил Советскому Союзу. Есть и письмо Глушко Сталину о том, что он был оклеветан. Это им не помешало в 1945 году раз и навсегда между собой договориться, что они два величайших человека, создатели космической отрасли. Моторы Глушко американцы до сих пор покупают у нас.

Генерал КГБ Леонид Шебаршин говорил мне о 4 миллионах доносов только за 1937 год. Что, только Сталину писали? У Сталина было очень много достоинств, но был один недостаток – он был палачом, больным человеком. В какую сторону переклинит. Если бы не Берия, была бы третья мировая.

– Так его убил Берия?

– Да, похоже. Михаил Полторанин нашёл в архивах КГБ письмо патологоанатома профессора Кудряшова о подлинных причинах отравления товарища Сталина. У него была огромная печень, при инсульте такая широкая печень не бывает. Яд – никумарин, которым был пропитан томик Горького, который на ночь читал Сталин и перелистывал своим слюнявым пальцем по семинарской привычке.

– Cудьба актёра Иннокентия Смоктуновского. Ты описываешь её в новом издании книги. Она тоже загадочная и фантастическая.

– Ничего в ней загадочного нет. Осталась его рукой написанная автобиография, где он пишет, что в партизанском движении не участвовал, что всё поменял в Норильске. Он был единственным человеком Советского Союза, кто сам добровольно приехал за колючую проволоку.

– Речь об Иннокентии Смоктуновском, знаменитом актёре?

– Об Иннокентии Михайловиче Смоктуновском, о том, из каких страхов и какой личной трагедии этого человека родился его князь Мышкин, величайшее актёрское создание XX века. Да, у него была жуткая жизнь, да, в Красноярске во время голода его выгнали родители умирать. Его и брата подобрала тётка. Он побирался, ходил по рынку в Красноярске в 1938–1940 годах. Что украдёт, то и съест. Однажды его избили, у него было лицо как разорвавшийся снаряд. Он вспоминал об этом при мне. Я знал его очень хорошо, писал о нём. Статья о Смоктуновском была моим дебютом в журнале «Театр», когда был ещё студентом ГИТИСа.

Его так избили на базаре, что случилась болезнь глаз, куриная слепота, и она преследовала его всю жизнь. Затем он был актёром театра, на выходах, таланта никакого. 1941 год, курсы, и молоденького лейтенанта Смоктуновского посылают на фронт, на знаменитый страшный Днепровский плацдарм. Дальше он якобы был в плену. Георгий Степанович Жжёнов мне говорил: «Да какой плен, что немцы ослепли, что ли? Они первым делом лезли в штаны, и сразу было понятно, еврей это или не еврей, обрезали тебя или не дорезали?»

Он сам рассказывал всё новые и новые детали своего пленения, то в одной области, то в другой. Однажды сказал про Смерш, он, оказывается, и в Смерше побывал. Моё предположение: он бежал с фронта от ужаса войны, был дезертиром, что хотеть от мальчишки в 18 лет? Когда в 1945-м он вернулся в Красноярск, там стали брать людей, которые были в плену. А он писал в анкетах, что был в плену. Вот тогда он сел в товарняк и разными путями-дорогами-реками добрался в единственный город Советского Союза, где не было советской власти, – в Норильск. Там было управление Норильлага во главе с генералом Зверевым, и там никто Смоктуновским особенно не интересовался. Он поменял фамилию Смоктунович на Смоктуновский, он поменял национальность, которую в анкетах менял три раза. Был евреем, а писал, что поляк, что у него никого нет, что в плену он не был. То есть написал всё наоборот. В драмтеатре в Норильске эта анкета лежит до сих пор.

Когда-то Эда Юрьевна Урусова, Георгий Степанович Жжёнов, Лукьянов (в Норильске было много известных актёров) выгоняли его на Большую землю, он не хотел ехать в Москву. А в то время Всероссийское театральное общество (ВТО) имело возможность раз в году привезти на неделю в Москву провинциальных актёров, чтобы те пошли во МХАТ, Малый, даже Большой театры и учились актёрскому искусству. Он всё же приехал, его заставили. То есть он поехал со страху, пришёл в Художественный театр на «Дядю Ваню» с Добронравовым, где увидел великого актёра. Он говорил впоследствии, что до конца жизни в его ушах будет звенеть крик: «Пропала жизнь!»

Он увидел великое искусство и вернулся в норильский театр, в эти снега. Уволился и год работал сторожем на «Шахтстрое». Крепко пил, у него от цинги вылетели все зубы. 31 декабря 1956 года Георгий Степанович Жжёнов вынул его из петли. После чего ссыльный Жжёнов, будущий народный артист Советского Союза, написал письмо Аркадию Исааковичу Райкину, что есть такой артист Смоктуновский, Кеша, хороший артист, его надо взять в Театр миниатюр.

С этим письмом Смоктуновский приехал в Ленинград к Райкину, это был май. Пока собрался, пока решился, пока доехал, сезон заканчивался, но Райкин взял его в театр, велел приходить в сентябре. А как ему жить три месяца? Он и поехал туда, где можно прокормиться, на юг, в Махачкалу, потом оказался вахтёром в Волгограде, где познакомился со своей первой женой Риммой Быковой.

Он всю жизнь боялся, что его тайна, тайна его войны, станет всем известна, он и играл так, как будто запутывал следы. Из-за этого страха разоблачения он стал великим актёром. Пробуясь в театре Георгия Товстоногова на князя Мышкина, он ходил по сцене, мямлил, его не было слышно, стоит высокий как жердь, длинный, худой. Вдруг Товстоногов говорит: Иннокентий Михайлович, закройте глаза, вытяните руку, сожмите в кулак, досчитайте до пяти, потом разожмите кулак и скажите: «Аглая, её лицо…» И вот Смоктуновский, который понимал, что сейчас всё – его куда-то пошлют, – сделал всё, как сказал Товстоногов. Отключившись от самого себя, он вдруг так заговорил, так заиграл, что репетиция закончилась фразой великого Георгия Александровича Товстоногова: «Товарищи, поздравляю, у нас в театре появился гениальный артист».

– Фантастическая судьба.

– Великая судьба, из которой родился гениальный артист.

– В заключение вот что хочу спросить. Когда я тебя встречал, ты спросил: «А где памятник Юрию Долгорукому?» – площадь заставлена павильонами. И рассказал забавную историю, связанную с этим памятником.

– Это история про коня Юрия Долгорукого. Когда установили памятник Долгорукому к юбилею Москвы, его должен был открывать Сталин. Перед тем как приехать Сталину, члены Политбюро Ворошилов и Будённый, то ли ещё в мастерской это было, то ли уже здесь, на площади, где памятник стоял закрытый фанерными щитами, решили его посмотреть. Им очень понравились и конь, и Долгорукий. Вдруг Ворошилов толкает Будённого в бок и говорит: «Семён, глянь, князь на кобыле сидит!» – «Как – на кобыле?» – «Посмотри, где эти самые?..» Так вот в ночь перед открытием срочно приварили эти самые... чтобы что-то висело, позднее сделали нормальные, художественные...

– В заключение хочу сказать, что у нас остаётся ещё много «скелетов в шкафах», причём скелетов самых разных, разной величины, разного достоинства. Мы не раз поговорим о них с Андреем Карауловым, известным писателем, тележурналистом, общественным деятелем. Большое спасибо, Андрей!