Как Зиновий Григорьевич отстоял Ленинград

Если вам не доводилось бывать внутри танка – не беда, там тесно и угловато. Но многих несведущих так и тянет там побывать, если случай представится. Особенно – девушек, жизни не представляющих без экзотики. В танке можно и прокатиться. Удивительно, по плохой дороге трясет меньше, чем в мерседесе. Главное – не порвать одежду об орудие, которое доминирует аккурат посередине «салона».

Но танк создан не только для прогулок. Внутри – целый арсенал снарядов, главным образом, осколочных и бронебойных. Бронебойные для воздания укоризны другим танкам, а осколочными и пулеметом укоряют живые цели. Что поделаешь, без этого, как ни хотелось бы, в этой жизни не обойтись! 

Представьте себе, что это не вы «стрЕльнули» бронебойным, а наоборот, бронебойный угодил в ваш танк. К счастью, снаряд не пробил броню, а лишь разорвался снаружи. И башня, повезло, не слетела. Поверьте на слово и без эксперимента,  неопытный экипаж будет в шоке. Звон в ушах или кровь из них, кровь на лицах от краски и окалины, разлетевшейся вмиг по «салону».  А представьте, что это произошло во второй раз, в третий, в десятый. И вы каждый раз опасаетесь, что следующий снаряд броню пробьет-таки…  Представили? А теперь 150 попаданий бронебойным в ваш танк «слабО» человеческим «бестолковкам»  осмыслить?!

Танки КВ, о которых пойдет повествование – последнее и очень-очень своевременное достижение тех предвоенных лет. В августе 1941 года эти танки, хоть и мало их было, сыграли главную роль при отражении внезапной агрессии вероломного противника, рассчитывавшего на быстрый успех. Однако, вместо «блицкрига», как он это раньше называл, супостат сел в лужу и «схлопотал», как говорят уже нынче, жестокий «облом», позволивший нашим военным получить спасительную и очень своевременную передышку.

Июнь 1941-го запомнился грозами. Дачу мои родители сняли на лето в Толмачеве, под Лугой. Песчаное место. Под пригорком – родник, куда ходить за водой, было моей обязанностью. Маленькое ведерко, вода – кристальная. Помню, жалко было лошадь, привязанную напротив дачи. Приходила вдруг очередная туча, детвора пряталась, а лошади негде было спрятаться, хлестало ее безжалостными потоками. И так – ежедневно. 

Стали говорить о войне. Но это не было так уж интересно. Первым заметным признаком войны стало неожиданное и неприятное событие: из только моего привычно освоенного и персонального родника полностью исчезла вода, до самого дна. Вернулся домой с пустым ведерком. Оказалось – откуда-то прошли солдаты и вычерпали воду. Всю! Потом – вокзал в Толмачеве. Ожидание поезда в Ленинград. Расписание нарушено. Прилетел маленький самолетик, очень высоко. Оказалось – вражеский разведчик. Захлопотала зенитка, пассажиров сдуло с платформы впереди ветра. Самолетик улетел, а так хотелось, чтобы зенитка в него попала! По приезде в Ленинград, нас встретили совсем новые заботы. Пришла массовая эвакуация. Наш вагон-телятник имел написанный мелом номер 368. Стало понятнее, что такое война. В 7 лет это даже интересно. Провожая нас, папа заверил: месяца через 2-3 вернетесь. Перед этим вагоном мы и расстались. Навсегда. 

Через месяц Толмачево, где я принял боевое крещение, было уже далеко в тылу наступавших немцев. Ленинград окружали. Взять его предполагали сходу танковым ударом. Для  Риттера фон Лееба, командовавшего Группой «Север», Гитлер временно отвлек от главных сил элитную 6-ю танковую дивизию, оговорив условие: быстро управляйся с Ленинградом и отдай танки сразу же обратно, не по мелочам же размениваться, Москву надо брать. 

Получившие новое назначение танки прибыли в район Гатчины. Их надо было перегруппировать, чтобы потом дранг нах Кировский завод и дальше провести быстро и без суеты. Один лишь бросок предполагался до банкета в Астории.

В распоряжении нашего командования техники было неизмеримо меньше. Но распорядились обороной, надо сказать, исключительно талантливо. Против армады подготовили пять танков КВ, усиленных дополнительными броневыми экранами, Кировский завод постарался. Но важнее брони был правильный подбор экипажей. Главной удачей, как теперь понятно, стало назначение командиром танковой роты ветерана Зиновия Григорьевича Колобанова. Он заблаговременно просмотрел все направления вероятного наступления и назначил места засад. Себе, вернее своему экипажу, выбрал самый тяжелый вариант. 

Дальше пошло, как по писаному. Не сомневаюсь, что в конце концов появится и достойная литература и фильмы снимут о тех, кто в тот небывало критический момент, не думая о себе, выполнил непомерно тяжелую задачу максимально эффективно и сломал план Гитлера взять осенью обе русские столицы.

 Экипаж командирского КВ окопался и сделал засаду в районе села Войсковицы под Гатчиной. Участок дороги между двумя болотами хорошо просматривался с пригорка. Выполнив маскировку, стали ждать. Проехали мотоциклисты – разведка. Их пропустили. Наконец, передовые танки вышли на выбранную дорогу. По рации командира сразу стали торопить: Колобанов, почему танки пропускаешь. Но – нет, видавший виды Зиновий Григорьевич рассчитал идеально и ждал. Когда первый поравнялся с приметной березой, а последний выполз-таки на дорогу, он отдал долгожданную команду: первому бронебойным – под крест! Потом – второму и затем – двум замыкающим.  Всего танков оказалось 22. В них сидели отнюдь не простаки и не новички. Европу завоевавшие совсем недавно. КВ был быстро обнаружен и в течение чуть менее часа последующего боя в него эти специалисты влепили около 150 бронебойных. Спасибо рабочим Кировского завода – броня выдержала, хотя броневые экраны превратились в лохмотья. И когда заклинило намертво уже башню и она перестала вращаться, КВ по-хозяйски вышел, не считаясь с риском,  во весь рост на открытый пригорок и добил всех остальных, наводя орудие только вращением всего танка гусеницами. И начатое было успешно завершено: 22 танка горели, три противотанковых орудия, прибывшие на подмогу – разбиты. Изловчившихся выскочить разили из пулемета.

Остальное доделали другие четыре КВ роты Колобанова (один танк был потерян). Всего в этом бою сгинули 43 танка с элитными экипажами, грозой Европы,   и вместе с ними сгинула надежда погулять в Астории, а потом,       7 ноября, провести парад немецких войск на Красной площади .

Потеряв 60% танков, фон Лееб уже не решился атаковать Ленинград, а на  Москву уже и отдавать было нечего и некого. Сгорела техника вместе с экипажами под Войсковицами. В одном бою танкисты, ведомые старшим лейтенантом Зиновием Григорьевичем Колобановым, убили стратегическую инициативу Гитлера, выиграв с небывалым счетом 43:1. Эта яркая победа сильно затормозила немецкое наступление. Осенние амбиции наступавших были подавлены. Начался зимний период, оказавшийся для нас, как известно, успешным. Наступление захлебнулось. Взяли немцы потом и Войсковицы с Гатчиной и Пулково. И дошли аж до Средней Рогатки, края Ленинграда. Но всему есть предел. Кировский завод, остался в строю и работал на оборону всю войну. И Москва получила важную и очень своевременную передышку. 

Говорят, сведения о победе одного танка над 22-мя, занесены в Книгу рекордов Гиннеса. Спасибо ему, не всегда нас так привечают на английском. Историкам же нашим, пишущим на русском и не что-нибудь, а учебники для детей, устыдиться бы тому, из какого болота черпают они сведения о Великой Отечественной войне. Не ощутили они ее своей кожей, не потеряли близких, а то и всю семью. Правда, дело не только в историках. Они пишут по методичкам, рассчитанным на обучение, разве что, недорослей. Сколько ни говорим об этом – как в трясину. Прошли уже давно девяностые годы, когда чернение своей истории, в угоду врагам, нам пытались представить хорошим тоном. Порядочным людям стыдно вспоминать о содеянном в этот окаянный период. Вред, который мы, как в бреду, нанесли тогда сами себе, сопоставим, скажу уверенно, с вредом, нанесенным ранее и наносимым ныне непричесанными или причесанными врагами извне. О внутренних врагах – отдельная тема.

В 16 лет автор очерка поступил учиться в техникум  Кировского завода. Тогда со дня описанных событий прокатилось всего 9 лет.  Преподаватели и рабочие, с которыми довелось общаться, сохранили в памяти события тех  лет свежими и достаточно выпуклыми. По новой терминологии -3D. Многие рассказы этих прямых очевидцев и участников дали моему поколению правдивое представление о том, как готовились они защищать город и завод.  И приходится сделать вывод, что ресурсы обороны были весьма скромными. В частности, железнодорожный мост над проспектом Стачек был выбран для установки противотанковых орудий и их там установили. Трудно сейчас оценить, каковы были шансы остановить армаду, формировавшуюся в районе села Войсковицы. Будь там хоть сам Колобанов, и он не сумел бы замаскировать этот последний ресурс сопротивления в условиях города. В реальности, этот мост вместе с орудиями стал бы легкой добычей всего одного авиаудара. Мои сверстники подробно и с печалью рассказывали о результатах воздушных боев в этот период. Лучше не вспоминать. Легко сейчас говорить об изъянах обороны, сидя не в окопе. Но и тогда было и сейчас понятно: не дилетанты готовили взятие города. Такого опыта у них было достаточно. Одним словом, приходится признать, что наш Ленинград нам удалось отстоять на последнем выдохе под Войсковицами.

Но если фон Лееб «пролетел», то, думается, наших героев, «обидевших»  его в сражении 20 августа 1941 года, удостоили, если не лавров, то  хотя бы достойных  наград, которые они явно заслужили? Обратимся к истории. Сведения имеются только по экипажу командира. К званию Героя Советского союза были представлены все пятеро. Представление хранится в архиве МО и опубликовано. Каждый, проявивший интерес, может посмотреть его в интернете. Оно напечатано черными литерами  и правлено позже красным карандашом. Черным изложена суть, а красным – резолюция. Итак, красным зачеркнуто представление на Героев и далее дописано: командиру орден Красного знамени, наводчику – орден Ленина, остальным – поменьше. Никакие они и не герои, оказывается. 

Стоит ли теперь оспаривать мнение Авторитета, державшего красный карандаш?! Стоит! Кем бы он ни был. Такая резолюция появилась, видимо, по весьма банальной причине. Неудобен был Колобанов, слишком был тверд и самостоятелен. За это был понижен в звании и не только. Невозможно было привязать его, как бессловесную лошадь, и оставить под дождем. Но вот когда пришел  час смертельного испытания, хватило у сильных мира того здравого смысла отдать руководство операцией именно ему. Он и там своевольничал, но судить о человеке следует не по его обходительности с начальством (оно Колобанову в военном опыте уступало), а по результату. Победителей не судят, но подмочить им репутацию –  милое и привычное дело. И потому также стоит оспорить старое, тогда объяснимое решение, что время сейчас лихое. Слишком расплодилось охотников  «на чужой кровать рот разевать».

Для тех, кому хотелось бы шире посмотреть на события и принять свое разумное и взвешенное решение, будь Вы обычный гражданин или Депутат Государственной Думы, рискну привести справку из прошлого. Царю Петру Алексеевичу в, свое время, довелось вести осаду шведских крепостей. Особенно упорным было сопротивление Нотебурга (позднее – Орешек). После безуспешных штурмов, Петр Алексеевич приказал отвести войска. Но руководивший осадой подполковник Михаил Голицын ослушался Царя и сказал: передайте Государю, что я теперь не его, а Божий. И тут случилось небывалое (Даниил Гранин), Петр не осердился на ослушника, а возликовал, что появился боевой дух, о коем он мечтал, когда офицер делает то, что нужно для победы, а не для Царя. В противовес вспомним, что генералы Геппнер и Рейнгард мечтали первыми ворваться в Ленинград, но не посмели ослушаться Гитлера, решившего (на совещании 5 сентября 1941 года, после захвата Шлиссельбурга, замкнувшего окружение Ленинграда), прекратить штурм и все силы направить на Москву. Нетрудно понять, что существует прямая связь между этим решением и боем под Войсковицами.

77 лет прошли, нет уже участников и только потомки смогут оценить подвиг вступивших в смертельную драку при соотношении сил 5:43.  Рано или поздно, герои будут названы Героями. Это неизбежно. А мне и людям моего поколения, которые не вступали и не станут вступать в торги, будет стыдно, если мы подхалюзно позволим, как позволяли многие годы, игнорировать очевидное,  если переложим это дело на плечи следующих поколений. Они, следующие поколения, появятся и, безусловно,  пожалеют и нас, убогих, и нашу расчетливую недееспособность. Они напишут книги и снимут фильмы об этом подвиге. Объективные историки отразят в учебниках правду, которая вытеснит нынешнюю чуждую мякину. Это неизбежно и необходимо. Кроме тяги к справедливости, нами должен руководить здравый смысл. Воспитание поколения, способного защитить страну – единственная альтернатива. Пример героев-колобановцев, как и другие подвиги, должен долгие годы служить жизненно важному делу – воспитанию защитников своей земли. Это нужно для пресечения неизбежных будущих и набивших оскомину в настоящем попыток «помочь» России извне исправить ее законы, обычаи и сам уклад. Кто бы к нам с этим ни ломился, снаружи или изнутри, невзирая на прическу, заурядную или экстравагантную. Если мы этого не сделаем, потомкам придется решать более трудные задачи. И они их решат.

Тема признания или непризнания героизма, увы, не нова. Довелось уже раньше обратиться «на самый верх». Вежливый аморфный отказ пришел из Архива Минобороны (куда и не обращался, но спасибо, что ответили). В интернете полно подобных инициатив. Даже компьютерная игра создана. Да что рядовые граждане! Город входил на высшем городском уровне в могучие инстанции РФ на самом высоком уровне. Вошел Город, постоял, согбенный, в  почтительной позе и вышел за Парадный подъезд. Приятно, должно быть, Высоким Инстанциям общаться с интеллигентными челобитчиками, которые молча уходят ни с чем и, сколько можно их видеть, идут с непокрытыми головами. И никто, полагаю, слова не молвил о том, как неинтеллигентно обошелся с приходившими разрушить нашу страну интеллектуалами сам Зиновий Григорьевич.

Теперь уже остается уповать на то, что, как в сказке, Мышка пробежит, хвостиком махнет, золотое яичко устыдится и, наконец, разобьется. А там и  звездочки героев, которые уже самим-то Героям не нужны, они нужны нам, их дела наследникам. Последнее: мучает сомнение, ту ли сказку вспомнил. Может быть, лучше позвать Мышку, вытянувшую репку.

Если кому-нибудь на мозоль наступил – не велика боль, постарайтесь перенести. Не мелочиться велит отец, отдавший жизнь защите Ленинграда.