Дорога в преисподнюю

Двухтомник Андрея Караулова «Русский ад» – переосмысленное, серьёзно доработанное автором переиздание. История о том, как страна – простые смертные и властное закулисье – жила в девяностые, как её успешно рвали на части и выживали.

У ног президента

Россия в книге очень разная. Она многослойная. И эти слои пересекаются, но не смешиваются. Пена никогда не смешивается с содержимым. Но эту пену всегда выносит наверх, и видеть её часто бывает тошно и омерзительно.

«Барсуков знал: если офицер, тем более генерал, министр обороны... обманывает – на каждом шагу – свою семью, свою жену, он рано или поздно обманет кого угодно, в том числе и Президента. Грачёв везде говорит, что обожает супругу, своих детей... и не отпускает от себя гражданку Агапову, пресс-секретаря. О Тане Митковой и Арине Шараповой распространяется как о своих любовницах (врёт), из-за Шараповой, был случай, Грачёв в «Чкаловском» два с лишним часа держал министерский «борт» (его ждали в Брюсселе). Картина – чудо! Взмыленный Попцов, руководитель российского телевидения, носился в поисках Шараповой – по буфетам, кабинетам и коридорам огромного здания на Ямском Поле, Агапова (она не ревнива) и адъютанты министра (трое) висели на телефонах, а Шарапова, оказывается, укатила с подружкой в Тунис, «уступив» Грачёва корреспонденту РТР в Париже – старому чекисту

...У Президента Ельцина – собачий нюх на подлостъ. Павел Сергеевич – простолюдин, человек войны, герой гор. Ельцину нравились простолюдины. Грачёв так эффектно (и так часто) складывал локоть со стаканом коньяка, чтобы провозгласить тост за «здоровье Верховного главнокомандующего», что Ельцин наконец насторожился.

А тут ещё и Полторанин подлил масла в огонь: на саммите в Ташкенте Ельцин и Грачёв (одиннадцать часов дня!) вдруг переглянулись, вышли из-за столов и скрылись в соседней комнате.

«Главное – успеть», – смекнул Полторанин.

Точно! Локти углом, водка до края. На улице – тридцать два градуса жары, у Ельцина расписан каждый час: поездка в район к чабанам, авиационный полк, встреча с офицерами, затем – переговоры с Каримовым, и так – до ночи. «Умереть хотите? – заорал Полторанин. – Вгонят, вгонят... прохвосты Президента в гроб!..»

Беспечность, с какой главные люди страны с этой страной и со своей ответственностью обращались, приводит в оторопь. Вот министр обороны летит, пьяный, стрелять туров с вертолёта:

«Барсуков вздрогнул.

– Погоди!.. Вертолёт... что? Не из Москвы? Не федеральный?..

Азат расплылся в улыбке.

– Местная машина, газпромовская... за их счёт, можно сказать, живём. Мы гоняем, они платят, у них денег, как газа...

– Без связи? Без спецсвязи?..

– Ага, налегке идём.

– Как «без с-связи»... Вы что? А случись война? В-в войсках что?..

– Да какая война... – протянул Азат. – Пауза у нас. Отпуск. Свобода, короче говоря.

– Президент?! Президент тоже, бл…, ждать будет?! Пока вы тут... настреляетесь?!»

А главное – герои предельно чётко отвечают на вопрос, что они во власти делают и сколько они стоят. Вот всё тот же Грачёв объясняет, почему он любит президента и готов ради него на всё – на любую подлость и убийство:

«– А главное, Миша, вот что: те парни, которые Бориса Николаевича... нашего... в России продвинули, они не ошиблись в нём, однозначно! Точный ход. На таком уровне ошибок уже не бывает. Да я всю грязь уличную готов вылакать как водку, чтобы лежать у его ног. Стесняться я не буду, мой ум любит простор, а с таким государем никому не будет тесно. Все поднимемся. Наш круг, я имею в виду! Вон, Москва, хватай что хочешь, любой объект. Это ж он даёт – он, Ельцин!»

Простые вещи

Но есть в книге и другая Русь – тёмная, глубинная, необразованная. Она жестока и наивна. Она мало что знает, но всё понимает, глядя всегда в самую суть вещей, в их корень.

«Холод, холод-то нынче какой! В Абакане, говорят, морозы сейчас злее, чем в Норильске. Спятила природа, из-за коммунистов спятила, ведь никто так не заколебал Красноярщину, как товарищ Федирко, главный местный секретарь. ГЭС через Енисей построили, тысячи гектаров болотом стали. Климат стал влажный, противный, сорок видов трав и растений просто исчезли, а волки, медведи и даже белки – все сейчас с порчей, все больные; медведь зимой по заимкам шарится, поближе к человеку жмётся, потому как не может медведь жить на болоте, жрать ему стало нечего, вон как!

– Устал я... – протянул вдруг Олеша и скинул осину с плеча.

Перебрал, гад, шатается, – интересно, что же он пил.

– Смотри... Алке-то за пятьдесят небось, а как выглядит, стерва...

– Какой Алке? – удивился Олеша.

– Да Пугачихе... Как удаётси только... не пойму...

– А чё тут не ясно? – не понял Олеша. – Всю жизнь на воле, хавает один центряк: масло, маргарин, ананасы, и всё с рынка небось...»

«Директорская «Волга» стояла в воротах.

– А за осинку, мисюк, можно и в глаз получить, – сощурился Чуприянов. – Веришь?.. Тебе, брат, можно быть дураком... – Чуприянов протянул Егорке руку, потом так же, за руку, поздоровался с Олешей, – грех, конечно, но ладно! А меня, родной, не срами, ещё раз поймаю тебя с контрабандой, сразу тебя Гринпису сдам. Тебе там такую жопию организуют – мало не покажется...

Егорка опешил.

– Так его ж пристрелили вроде...

– Пристрелили, милый, Грингаута, начальника милиции... И не пристрелили, а погиб Грингаут смертью храбрых. А Гринпис будет для тебя страшнее, чем милиция. Точно тебе говорю!

Подполковник Грингаут, начальник местного ОВД, погиб в неравной схватке с браконьерами: поехал на «стрелку» за долей, а получил – из кустов – две пули в лоб».

Ускользающие люди

О судьбах страны в книге рассуждает третья Русь – Русь крепких хозяйственников старой закалки, не выродившихся в голодных тварей с алчными глазами, Русь старой советской профессуры. Русь умная и всё видящая. И всё помнящая.

«Чуприяновский дом был очень похож на купеческий: крепкий, огромный; такой дом сто лет простоит, и ничего ему не сделается; хозяева, это видно сразу, любят дом, в котором они живут.

– Значит, Ельцин так и не понял, что Россия – крестьянская страна... – Чуприянов снял шапку, расстегнул дублёнку и спокойно, не торопясь, продолжал только что прерванный разговор.

В нём были те глубокие русские основательность, неторопливость, которые с первого взгляда вызывают уважение.

– Кто его знает, Иван Михайлович, что он понял, что нет... Он же – ускользающий человек, этот Ельцин. Как и Михаил Сергеевич, кстати, они ведь очень похожи друг на друга, между прочим! Помню, в Тольятти, перед рабочими, Горбачёв торжественно объявляет: в двухтысячном году Советский Союз создаст лучший в мире автомобиль. «Это как, Михаил Сергеевич, – спрашиваю его уже под вечер. – Откуда он возьмётся? Лучший в мире – это двадцать–тридцать современнейших заводов в цепочке, их же построить ещё надо, рабочих вырастить, инженеров...» – «А, Микола, политик без популизма, – засмеялся Горбачёв, – это не политик!»

Вот дословно... я запомнил. А у нас, между прочим, сто процентов образованная страна. И ложь народ хорошо чувствует. Забываем об этом? Почему забываем, кто скажет?..

Разговор был какой-то рваный, его нити рвались, но поговорить им хотелось.

– А вот, возвращаясь к Горбачёву, другой пример, – неторопливо продолжил Петраков. – 86‑й, Иван Михайлович, Целиноград. Доказываем Горбачёву: если хлеб стоит 12 копеек батон, селянин будет кормить скотину хлебом; силос и комбикорма в два раза дороже. Но хлеб-то мы за доллары покупаем в Канаде! До того дошла страна, что уходит на зерно миллиард долларов. В год! И Яковлев, помню, Александр Николаевич вписал Горбачёву в доклад небольшой, аргументированный абзац: цены надо поднять на шесть копеек за булку! Михаил Сергеевич – у микрофона, народ его приветствует, перестройка, про шесть копеек – ни гугу. Исчез абзац, будто корова слизала!

Мы – к Горбачёву. Как так, Михаил Сергеевич?! Народ в деревнях скотину хлебом кормит, а мы – миллиард за зерно!

Молчит Горбачёв. Вроде как нас не слышит. Яковлев наступает, я наступаю... И вдруг Раиса Максимовна... она всегда как бы выпевала слова: «А-Александр Николаевич, Нико-о-лай Яковлевич... не может же Михаил Сергеевич войти в историю... как Генеральный секретарь, который повысил цены на хлеб...»

– Во баба! – вырвалось у Чуприянова. – Нельзя ж стране жить женским умом!

Петраков согласно кивнул головой и подождал, пока Чуприянов нальёт рюмки».

Книгу Андрея Караулова «Русский ад» (I и II) вы можете приобрести наложенным платежом (1100 руб. каждая), заказав по телефону 8(495) 980‑45‑60 или направив по электронному адресу: zakazknig@argumenti.ru, или по почте: 125167, г. Москва, Авиационный пер., д. 4а, заявку и ваш точный адрес с индексом, ФИО полностью. В теме письма укажите «ЗАКАЗ КНИГ». В Москве книгу можно купить по издательской цене (800 руб. каждая) в редакции по адресу: ст. м. «Аэропорт», Авиационный пер., дом 4а (здание МФЮА), к. 104, либо заказать по телефону 8 (495) 980‑45‑60 (стоимость доставки в пределах МКАД – 300 руб.). Мы работаем: пн. – пт. с 10.00 до 18.00.