Двухтомник Андрея Караулова «Русский ад» – переосмысленное, серьёзно доработанное автором переиздание. История о том, как страна – простые смертные и властное закулисье – жила в девяностые
На коленях
Раньше всех к государственной «раздаче» в Российской Федерации успели американцы и англичане. Чубайс принял на работу в Госкомимущество России несколько десятков действующих сотрудников ЦРУ США. Итог: около 60% оборонных заводов России, в том числе сотни – сотни! – уникальных предприятий, предмет зависти Соединённых Штатов, Европы, Японии, Китая, были за год стёрты с лица земли.
Россия навсегда, на веки вечные, потеряла (вместе с заводами) более пяти тысяч собственных технологий; равных им, особенно в оборонке, не было ни у кого. Да и по-прежнему нет. В мире – нет, и у нас их больше нет – всё, потеряли!
При Сталине, в войну и после, Россия создаёт атомную бомбу. Да, у немцев, у американцев мы украли тогда всё, что было можно украсть, разведка работала феноменально, но бомбу Советский Союз (как и ракеты, весь противовоздушный комплекс) сделал сам. От «а» до «я», как говорится (кто бы нам продал все эти детали, какие концерны?).
При Ельцине создать атомное оружие (повторить свой успех) уже невозможно. Нет заводов. Полууничтожены школы, профессиональные училища и техникумы. У Советского Союза было лучшее станкостроение в мире. Значит, под нож его, под нож! Производство подшипников размером со спичечную головку – под нож! Совершенно секретные институты в Подмосковье, в Новосибирске, на Волге – под нож! ПТУ, чтобы рабочих не было, – под нож! На Арзамасе-16, в цехе, где Юлий Борисович Харитон собирал когда-то атомные бомбы, теперь (1992-й!) разливали грузинское вино, мастерски переделав тепловые ёмкости...
С таких колен уже не поднимаются.
Реформаторы с базара
«Герои», строители «новой России» предстают в книге не фигурами со страниц газет и телерепортажей, а обычными людьми, у которых было обычное прошлое, но сумевшие всплыть в мутной воде, как известная субстанция, и подмять всё под себя.
«У Гайдара в Москве, в его родной Москве, не было друзей-единомышленников. Стал заместителем премьера, то есть Ельцина («зарубив» кандидатуры Святослава Фёдорова и Скокова, Президент планировал на «премьера» Полторанина, но, поговорив с Гайдаром, Чубайсом и Авеном за бутылочкой (и не одной) кизлярского «Багратиона», Полторанин резко от премьерства отказался. Тогда Ельцин сам стал премьером). А Гайдар, его первый заместитель, фактически – премьер, тут же, не раздумывая, пригласил «в министры» не только Авена, но и Чубайса. Надо срочно «набирать» кабинет, страна ждёт!
Ну и набрали. Егора Тимуровича не беспокоил тот факт, что он плохо знает Чубайса, что у них мало общего: Гайдар работал в партийной печати, в «Правде», в «Коммунисте», потом – с Горбачёвым (и очень не хотел уходить от Горбачёва к Ельцину, хотя Явлинский, в тот год – зампред правительства России, звал), а Чубайс ещё совсем недавно торговал цветами на Московском вокзале в Ленинграде. Сначала – с рук, потом, когда появились первые кооперативы, взял киоск: встал на путь «индивидуальной трудовой деятельности», говоря языком «Правды» тех лет...
Все они явились в правительство кто откуда, эти парни: Нечаев – был заведующим лабораторией в каком-то НИИ (стал министром), Авен – младший научный сотрудник в Институте прикладной экономики (стал министром), Шохин – заведующий лабораторией ЦЭМИ (тоже министр) и т.д. и т.п.
Над ними возвышался Геннадий Бурбулис: второй человек в Российском государстве. Если Егор Тимурович всё-таки был романтиком (большие деньги появятся в его жизни позже, когда он возглавит «Билайн»), то Анатолий Борисович смотрел Бурбулису в рот... еврей при губернаторе, да?.. и делал всё, что говорил Бурбулис, хотя других людей он, Чубайс, обычно не слышал, он говорил со всеми только на своём языке, по-другому не умел...
Что нужно сделать, чтобы твоя политика соответствовала мировым стандартам? Правильно: изменить мировые стандарты!..
Чубайс понимал: Бурбулис – дурак дураком в экономике, значит, если он, Чубайс, всё сделает грамотно, быстро и аккуратно, Бурбулис (нет у него другого выхода, то есть – других людей) передаст ему в «доверительное управление» весь бюджет Российской Федерации.
Чубайса с детства тянуло к деньгам.
Пятнадцать – двадцать главных финансовых потоков в Росcии: газ, нефть, металлы, лес, рыба... Если на них, на этих потоках, будут свои люди, одна семья, одна династия… все деньги страны – то ведь это и есть власть над страной, верно?
Более удачного исполнителя, чем Чубайс, было не найти: он работал как проклятый».
Господа офицеры
На другой стороне монеты – сатанинские лики тех, кто помогал брать и держать власть Ельцину. Готовые жрать дерьмо, убивать и втаптывать в грязь, унижать и унижаться, распространяя свой скотский мир на всю страну. Их мы тоже всех знаем. Но знаем не так.
«…Бить зверя с вертолёта – феерическое наслаждение; министр обороны и его генералы расстреливали горных козлов из автоматов Калашникова.
Барсуков развернулся спиной к окну.
Кровь, кишки, клочья шерсти... Настоящий генерал и на охоте чувствует себя полководцем.
От министра обороны несло сапогами и водкой; когда Грачёв наклонялся к нему, Барсуков задерживал дыхание, но это не спасало – от Павла Сергеевича всегда несло чёрт знает чем.
Охота для Грачёва была как сражение – ему не хватало крови. Без войны Павел Сергеевич был как сирота.
Тур упал на снег. Он, кажется, так и не понял, что его убили.
Тушу не взяли (вся в крови), оставили шакалам. Грачёв торопился на танцы: в Красной Поляне расположилась турбаза Министерства обороны.
Девушек доставляли из Адлера. Адъютанты (один или двое) сначала их пропускали через себя, отбирая самых умелых, тёплых и колоритных. Ну а потом – руководителю.
Такую «схему» придумала в своё время Екатерина Великая. У императрицы, говорят, была даже особо доверенная дама, некто Перекусихина; ей было торжественно даровано «право первой ночи» – с гренадерами.
Граф Орлов тоже прошёл сначала через Перекусихину. Министр обороны России всего лишь повторял опыт императорского двора».
Недолюбленные
Отдельной мелодией в книге звучит «глас народа». То пьяного, то мастерового, то косноязычного, то поэтичного. Но всегда честного, глядящего в самую суть.
«Странно всё-таки: Сибирь есть Сибирь, холод собачий, а люди здесь до ста лет живут.
«Можа, Ельцин и не дурак, конечно, – размышлял Егорка, – но почему тогда в лабазах сейчас всё так дорого? Ты где, Ельцин? Не можешь цены подрубить, как подрубал их товарищ Сталин? Так не упрямьси, сгоняй к людям, побачкайся! Простой человек завсегда что-то из опыта тебе подскажет, потому как живёт без затей, из вашей же Москвы-то Сибирь поди не разглядеть...»
– Хва! – Олеша остановился. – Перекур! Скоко ещё надрываться?
Бревно упало на землю.
«Горбатый хоть и фуфлогон, а всё-таки жаль его, – подумал Егорка. – Да и Раису жаль, красивая баба. Сильнее его будет. Шибко сильнее, у неё ж за улыбкой стальные зубы! А Горбатому прежде чем своё крутить, с водкой бороться, надо было сначала полюбиться народу. Много надо, штоль? Приехал бы сюда, в Ачинск, выволок бы полевую кухню с кашей, Рыжкову на шею таз с маслом повесил, сам бы фартук надел и черпак взял.
Хрясь кашу в тарелку, а Рыжков масла в неё – бух! В-во! Царь бы был, народ бы ему сапоги лизал!
Главное для народа – это отношение. Вон Леонид Ильич – он народ уважал, так до сих пор в памяти!
Народ-то у нас недолюбленный. И большинство людей поэтому всю жизнь, как дети.
Трудно понять, что ли?»
Весной Олешу еле откачали. Приехал он в Овсянку к тёще: старуха почти год зазывала Олешу поставить ей забор. А бутылки, чтоб отметить приезд, не нашлось. Промаялся Олеша до обеда, потом схватил тазик, развёл дихлофос, да ещё и тёще плеснул, не пожадничал, родная всё ж!
Бабка склеила ласты прямо за столом. А Олеша выжил, оклемался, но желудок (почти весь) ему отрезали, хотя водку хлебает, ничего!
Только для водки, наверное, желудок-то и не нужен, водка сразу по телу идёт – свободно и гордо. – Ну хорошо, Ачинск – место гиблое, здесь без водки – гниляк, но другие, спрашивается, в других-то городах, с чего пьют?..
Ельцин, Ельцин... не в свои сани сел человек, это ж видно...»