С «Лейкой» и «Аймо»

«Слова врут, документальное изображение - никогда», - сказал Жан-Люк Годар. Один из докладов, представленных на международной научно-практической конференция, организованной в конце года в музее «Сталинградская битва», был подготовлен сотрудниками Российского государственного архива кинофотодокументов. О Великой Отечественной войне сказаны миллионы слов, но ее точный образ создавался не мемуарами, а сразу на месте - силами командированных на фронт кинооператоров и фотокорреспондентов. Когда мы смотрим черно-белую военную хронику или просто пытаемся представить себе ту эпоху, видим их глазами.

 Одновременно со сводками Совинформбюро

Если взять общий хронометраж хранимой в архиве кинопленки, то получается, что операторы запечатлели около полутора часов из каждых суток той войны. Событиям Сталинградской битвы посвящено более 1700 негативов, сделанных такими известными мастерами, как Зельма, Капустянский, Евзерихин, Кнорринг, Липскеров, Ситников, Темин, Рюмкин.

Наиболее значительная часть коллекции - это фотографии сталинградского цикла  Эммануила Евзерихина. В течение многих месяцев Евзерихин фиксировал настоящий, голодный и разрушенный Сталинград. Панорамы горящего города с «ослепшими» окнами домов, боевые действия бойцов Красной Армии, пугающая пустота вымерших улиц: постройки, от которых остались одни каркасы. Все это напоминает плоские театральные декорации или разбросанные детали конструктора. Снимки пленных немцев проникнуты отчаянием и заставляют сопереживать людям, ставшим жертвами войны. Замерзшие, жалкие, закутанные в лохмотья и построенные в неровные шеренги солдаты бредут по белому снегу в никуда. Их лица и фигуры оставляют лишь ощущение чудовищной бессмысленности всякой войны.

Трудно себе представить, как в условиях зимы  где-то в подвале разрушенного дома Евзерихин  умудрялся  проявить пленку,   высушить ее и  не опоздать вовремя  отправить негативы в Москву самолетом.  Сроки всегда поджимали - снимки должны были появиться  в газетах на следующий день  одновременно со сводками Совинформбюро.

Оперативно сообщать, особенно о победах нашей армии, было крайне важно. В газетах и листовках, зачастую единственных информаторах военного времени, было то, что заряжало бойцов на будущие победы.

Военный фотокорреспондент «Известий» Георгий Зельма был в Сталинграде с первого дня, когда он стал фронтовым городом, и до окончательного разгрома гитлеровской группировки. Сталинградская битва, показанная Георгием Зельмой, предстает во всей сложности: с ее невиданным героизмом, грозными испытаниями, радостью побед, горечью переживаний и потерь. Фотокорреспондент находился в гуще битвы, в знаменитой 62-й армии генерала В.И.Чуйкова.

«Иногда мы с фронтовым оператором В. Орлянкиным, - вспоминает Георгий Анатольевич, - проявляли пленку сами. Для этого надо было под вражеским обстрелом перейти замерзшую Волгу – в село Бурковское. Там, в землянке, мы и устроили «лабораторию»: проявляли, сушили пленку, натягивая над ней простыни, - оберегая от земли, которая сыпалась с потолка от близких разрывов…»

Плененный Паулюс отворачивался

В архиве хранится не так много снимков, сделанных военным фотокорреспондентом Георгием Лепскеровым  в Сталинграде. Уникальный снимок «Взятый в плен генерал-фельдмаршал Паулюс» вошел в историю. Вот как рассказывает об этом сам Георгий Абрамович: «Утром 31 января меня срочно вызвали в штаб 64-й армии, где я служил фотокорреспондентом. Прибыв в Бекетовку, я увидел среди собравшихся командующего армией М. Шумилова, председателя ГКО А.Чуянова и узнал, что вскоре привезут пленного Паулюса. Нужно ли говорить, в каком я был напряжении. Вскоре его привезли. Около дома, где находился штаб Шумилова, Паулюсу, начальнику его штаба и адъютанту, пришлось подождать. Как только Паулюс чувствовал наведенный на него фотоаппарат, он отворачивался или высоко вскидывал голову. И вот пора идти. В этот момент Паулюсу было не до выправки. Это видно на фотографии».

Яков Рюмкин спустя сорок лет после войны вспоминал о своей 200-дневной съемке Сталинградской битвы, когда он в качестве фотокорреспондента «Правды» был прикомандирован к 62-й армии: «Обстановка была трудная, порой критическая, но мы понимали значение нашей журналистской работы. Время позволяет лучше оценить то, что ты сделал. Информация, которую мы тогда посылали в свои редакции, была очень нужна людям - они хотели видеть, что происходит на этом тяжелом участке фронта... Мы снимали бои, различные эпизоды военных действий, но больше всего - людей, потому что каждый боец заслуживал, чтобы его знала вся страна».

Николай Ситников был командирован в освобожденный Сталинград в качестве корреспондента ТАСС. Здесь, снимая героев – участников битвы за Сталинград, он старался шире и подробнее показать возвращение в город мирной жизни: разборы завалов, возвращение беженцев, первый рабочий поезд, пришедший в Сталинград после освобождения, рабочие в цехах восстанавливаемых заводов, заботы мирных жителей.

Съемка из окопа на передовой

Шесть месяцев, начиная с первого налета на Сталинград вражеской авиации до последнего залпа по окруженной группировке врага, вместе с защитниками города были кинооператоры. Константин Симонов, сам прошедший всю войну, писал: «Глядя в тылу кадры фронтовых кинохроник, люди не всегда ясно представляют себе, что значит работать с киноаппаратом в условиях современной войны, что стоит тот или иной, казалось бы, не особенно внешне эффектный кадр киноленты. Он почти всегда стоит неимоверных усилий». Война, снятая нашими операторами, - это война солдатская, из окопа на переднем крае.

Историческую битву на Волге запечатлели военные кинооператоры Борис Вакар, Николай Вихирев, Соломон Гольбрих, Израиль Гольдштейн, Давид Ибрагимов, Роман Кармен, Исаак  Кацман, Абрам Козаков, Абрам Кричевский, Иван Малов,  Евгений  Мухин, Валентин Орлянкин, Григорий Островский, Михаил Посельский, Авенир Софьин, Борис Щадров.  Материалы, отснятые ими, вошли в выпуски «Союзкиножурналов» и документальный фильм «Сталинград».

Основная трудность и специфика работы фронтового кинооператора заключалась в том, что «Союзкиножурнал» требовал, чтобы материал представлял из себя законченный рассказ о событии. Для этого надо снять не только общие планы, но  и крупные планы людей, деталей, необходимые для построения связного кинорассказа. К тому же снятый с одной точки материал не дает представления ни о масштабах события, ни о людях. Для съемок наступательной операции оператору нужно провести несколько дней в войсковой части в момент самых активных боевых действий, снять все их элементы, начиная с артподготовки, атак до преодоления укреплений врага, взятия пленных, трофеев и т.д. Только в этом случае материал будет признан полноценным и попадет на экран.

Арифметика тридцати метров

Точка съемки, ракурс, момент включения камеры и другие важные моменты творческого решения кадра выбирались в скоростном режиме. На войне это называлось «арифметикой». Непростой «арифметики» требовала камера «Аймо», которая стала главной героиней всех операторских мемуаров. Кассета вмещала всего тридцать метров - одну минуту экранного времени. Очень сложной была частая перезарядка в боевых условиях, сложным был, например, расчет времени полета бомбы и ее взрыва на земле - заснять все на одной кассете не всегда удавалось. Следует напомнить, что три с половиной миллиона метров кинолетописи складывались в основном из тридцатиметровых кусков пленки. Количество вложенного труда можно только вообразить.

В период Сталинградской эпопеи фронтовые операторы впервые столкнулись со съемкой уличных боев. Умозрительно они представляли себе, что значит бой за улицу, за перекресток, за дом, но надо было научиться его снимать и не стать случайной жертвой немецкого снайпера или шальной мины. Вместе с тем надо было показать на экране, что перенес советский воин, остановивший фашистскую армию на берегах Волги. «Целая армия, уцепившись за берег Волги, вросла в узкую полоску земли, - вспоминает оператор Кричевский. - Правда, дивизии, полки и батальоны давно уже перестали быть таковыми по количеству людей и сохранили только свои названия. От КП армии до КП полка было меньше двухсот метров. И все же это была стальная линия обороны. Города, по существу, нет. Стоят разрушенные коробки домов. Все, что могло гореть, сгорело».

Валентин Орлянкин первым снимал в упор уличные бои в Сталинграде. Альпинист-любитель, он лазил по разбитым домам. Он же первым снял лобовой танковый таран, когда танк давил дот. Орлянкин тогда находился в танке и сильно пострадал.

Как будто знали, что наступит миг победы

Переползая по ходам сообщений, которые здесь назывались «улицами», перебегая в местах, где висели таблички с надписью: «Здесь не переходи, а перебегай! Стреляет немецкий снайпер!», маскируясь за стенами домов, живя вместе с солдатами в землянках, вырытых в откосах волжских берегов, операторы вели кинолетопись великой битвы.

Фронтовые операторы, снимая последние кадры Сталинградской битвы, покрытые снежным саваном трупы немецких солдат, разбитую военную технику, автомашины, бесчисленные колонны пленных, идущих на восток, думали о том, что скоро, очень скоро в этом мертвом городе начнется бурная жизнь.

 Сталинградские операторы с честью выполнили свой долг. Об их работе написал в газете «Литература и искусство» в марте 1943 года писатель С.Нагорный: «Они снимали все перипетии великой борьбы, как будто знали, что сгорят эти дома и разрушатся эти цехи, но придут из-за Волги подкрепления, и наступит блистательный миг победы, и на площади города, среди домов, насквозь пронизанных солнцем, соберутся на митинг бойцы и горожане великого Сталинграда. А может быть, действительно знали они все наперед? Да знали, потому что были вместе с защитниками Сталинграда и делили с ними их труд, бедствия и веру. Уверенность в будущем и взволнованность воина – вот что нужно для создания такого эпоса».