Туминас vs. Пушкин: ума холодных наблюдений и сердца горестных замет

Культура – это сложный процесс балансирования между получением прибыли, развлечением почтеннейшей публики и несением в массы «доброго и вечного». В России, где, казалось бы, задача творцов сильно облегчается госбюджетным финансированием (а значит, не нужно бегать по спонсорам и кланяться, выпрашивая деньги на постановку или фильм), проблемы искусства сводятся к заслуживанию общественного одобрения. Народ через госбюджет финансирует – народ должен быть доволен. Однако что происходит в последнее время с театром? Сейчас важнее быть модным режиссёром, чем хорошим,  именно на это нацелены творцы-экспериментаторы, противопоставляющие своё провокативное творчество классическому психологическому театру. И ладно бы они ставили пьесы абсурдистов, так нет, их постоянно тянет на русскую классику! 

В год литературы НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева обнародовал результаты экспертизы спектаклей и фильмов современных режиссеров по произведениям Пушкина. Среди них был и  поставленный на сцене Государственного академического театра им. Вахтангова. Отчего внимание экспертов привлёк этот спектакль, о котором на сайте театра сказано: «Режиссеру чужд поэтический флер, он ломает ритмическое построение фразы, его влечет проза жизни, он враг выспренности и ложной лиричности. Своим спектаклем он разрушает «хлам воспоминаний» ранее увиденного и прочитанного. Он открывает новый смысл в характере и сюжете»? Может быть, потому, что вместе с «хламом воспоминаний» и «ложной лиричностью» режиссёр разрушил что-то важное, сокровенное, личное, что у каждого русскоязычного человека связано с Пушкиным? Не будем злоупотреблять формулой Белинского про энциклопедию русской жизни, но взглянем на те «новые смыслы», которые проявились в туминасовском «Евгении Онегине». 

Преподаватель Литинститута, доктор филологических наук Иван Есаулов, довольно резко высказался и в адрес режиссёрского видения, и в адрес государства, финансировавшего спектакль: «Режиссер действительно имеет право взять роман в стихах «Евгений Онегин», назвать эту постановку «сценой из романа по частям», показать, как он это видит – это совершенно его право, как мне кажется. Но нужно в этом случае разобраться с именем Пушкина. Можно ли использовать его имя… У Пушкина, несомненно, Россия подается с любовью. Но мы не можем заставить режиссера видеть по-пушкински. Нет, заставить мы его не можем, это была бы творческая цензура, в общем, совершенно не можем. Но если это поддерживается государственными финансами, тогда я окончательно перестаю понимать, что такое государственная культурная политика. Я отказываюсь понимать такую государственную политику».

Мы можем сказать, что возможно, уважаемый критик не понял задумки режиссёра-новатора, такое случается. Но, похоже, та же претензия и у зрителей, которые пишут в Сети длинные монологи, заявляя и о недостаточности информации на афишах, и об отсутствии уважения у постановщика к «нашему всему». 

Светлана Прохорова: «Ходили вчера на этот спектакль. Не понравилось! Заскучали уже через пять минут. Стало вдруг все предсказуемо в этом спектакле. Как начался с китча русскости, так весь спектакль и китчевали, от одной банальности до другой: глупые деревенские–балалайка (она же домра)–застольные песни–снег–зайка–медведь... В результате никого не жаль, никому не сочувствуешь, ни за кого не переживаешь, ни за кого не радуешься… Наверное, и скука была задумана как энциклопедия деревенской жизни – тогда получилось! Скука и на сцене и в зале».

Однако не только скука, но и разочарование и чувство обманутости посещают зрителей, особенно несовершеннолетних, после просмотра. Яков Медведев: «Жена, недостаточно хорошо изучив отзывы, купила билет сыну и отправила на этот чудо-спектакль. В итоге у сына неприятное ощущение как от самого спектакля и театра в целом, так и от произведения. Почему на билетах на подобные «шедевры» не ставят отметку 18+? Это ж для «эстетов» там всяких, желающих «с душком» блюдо,  не для людей, которые хотят именно шедевр, а не его искаженное подобие…  Почему это называется «Евгений Онегин»? Почему не «бла-бла-бла» по мотивам произведения А. С. Пушкина «Евгений Онегин»? Обман ведь получается, наговор и навет на бедного Александра Сергеевича».   

Что же отвечает на это представитель театра? «Спектакль не содержит сцен или диалогов, требующих возрастного ограничения 18+». Однако это спорный вопрос: обнажённой натуры и сцен насилия в спектакле нет (спасибо!), но, например, режиссер видит Онегина как персонажа, расхаживающего по сцене с бутылками алкоголя, флирт Ольги – как стягивание губами перчаток с пальцев Онегина, празднование именин главной героини сводит к истошному немузыкальному ору, пародии на русские песни и арии, про который зрители пишут, что это невозможно вынести. 

Зрительница Зоя Дьячкова: «Всё-таки остался осадок неприятия. Возможно, потому что не услышала в этой постановке автора романа. Честнее было бы назвать: «Евгений Онегин» Р. Туминаса, потому что Александр Сергеевич присутствует в этом действе лишь номинально. Один образ Татьяны, так любяще описанный Пушкиным, чего стоит… туминасовская Татьяна в каком-то экстазе начинает прыгать в кровати и биться головой, раздираемая похотью. По-моему, здесь что-то личное, по Фрейду. Туминас считает, что А.С. Пушкину это понравилось бы. Смело. Голова не кружится, когда Вы, г-н Туминас, взираете с высоты Александра Сергеевича?»

Получается, что уважаемый режиссёр попросту обманывает своих зрителей, не давая им полной информации, фактически выдавая собственное произведение за классическое. Не стоит ли обратиться в антимонопольную службу за защитой бренда «Пушкин»? Увы и ах, классика – public domain, и защитить её некому. Кроме нас с вами, читателей и зрителей. 

Валентин Буяновский: «В конце спектакля поймал себя на мысли, что ни один из героев, которые получились у Туминаса, не вызывает ни сочувствия, ни сострадания, ни симпатии. Пушкинская любовь к своим персонажам, очарование Ольги и Татьяны, обаяние Ленского и Онегина – от всего этого не осталось и следа. Все присыпано пеплом декаданса и пост-модернистского «изыска»:порхающие балерины с «гранд-маман» танцмейстершей (она же – няня!) и еще более странным репетитором (во втором акте он просто превращается в этакого «гей-балеруна» из мюзикла «Продюсеры»), флиртующий площадной зайчик, юродивая странница с домрой и куча прочих второстепенных и безымянных персонажей, не имеющих отношения к Пушкину… В сцене сна Татьяны режиссер вдруг вставил в её монолог часть текста в записи: мы услышали голос Иннокентия Смоктуновского, читающего фрагмент. Полный уверенного спокойствия и аристократизма голос великого артиста вернул зрителей на мгновенье в ту классическую атмосферу светлого и доброго пушкинского повествования, которой мне так не хватало в этом спектакле… »

Может быть, не сам режиссёр виноват в неуместном умолчании? В конце концов, его задача – постановка, а афиши, их содержание, информация и коммуникация со зрителем – это дело рук администрации театра. Так что претензии, скорее, нужно предъявлять директору театра им. Вахтангова Кириллу Кроку. Однако вот незадача: сможет ли успешный театральный менеджер рапортовать о том, что «его театр» зарабатывает по 2,5 рубля на каждый рубль госинвестиций, если напишет в афишах всю правду о спектаклях? 

Ещё одна маленькая директорская хитрость, которая дорого обходится зрителям – это невозможность узнать, кто именно из актёров играет в тот или иной день. В итоге выходит русская рулетка: зрители идут «на Маковецкого», а им подсовывают Гуськова, и наоборот. На сайте театра администраторы на все расспросы, кто именно будет играть, отвечают стандартно: «Состав артистов будет объявлен не ранее, чем за неделю до спектакля». Однако зрители жалуются, что и за день до спектакля они не имеют информации. 

Это ли не обман потребителей? 

Может, всё-таки ФАС вмешается и защитит от извращения и дезинформации – и Пушкина, и нас?