Ряд интернет-ресурсов и вслед за ними беспокойная общественность испугали население тем, что Росгидромет якобы зафиксировал повышенное содержание рутения-106 – радиоактивного вещества – на территории России. Однако проблема лежит совсем в другой плоскости, утверждает физик Андрей ЗАХАРОВ – один из создателей государственной «Поддержки принятия решений в случае радиационной аварии», ликвидатор и исследователь чернобыльской катастрофы, с невесёлой иронией называющий себя «экспериментальным чернобыльским материалом».
– В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ Росгидромет зафиксировал лишь повышение количества рутения относительно предыдущих месяцев, но не превышение нормы – она вдвое больше. Вся эта шумиха пришла из Франции – дескать, рутений прилетел в Европу с Южного Урала (хотя в таком количестве он бы так далеко не долетел, в Германии и во Франции его уровень такой же, как на Южном Урале, а в Словакии и Румынии, кстати, – выше). В связи с этим напомним, что французы – международные конкуренты нашего «Росатома».
– Также напомним, что французы активно участвовали в строительстве АЭС в Фукусиме. Европейцы любят ткнуть в нас пальцем, чтобы прикрыть свой зад, отвлечь внимание от своих проблем. Главная из них заключается в том, что после чернобыльской аварии Европа не предприняла почти никаких мер, хотя оказалась под страшным воздействием «чернобыльского облака», пришедшего с Украины. Евросоюз живёт в нормативной базе хуже нашей в десять раз: нормы содержания радиоактивного вещества в пище у нас – не более 100 беккерелей цезия-137 на килограмм, у них – 600 (а ВТО вообще позволяет 1000 при трансграничном перевозе). Согласно обнародованным данным ЦРУ, страны с самой высокой скоростью вымирания находятся в Европе, а теперь, пять лет спустя после аварии в Фукусиме, к ним добавилась Япония. Если наложить мировую карту загрязнённости цезием на карту убыли населения, то они совпадут «зуб в зуб». Франция и Испания не вымирают, а остальные европейцы, кто восточнее, – ещё как. Собственно, совпадут эти карты и в России: наибольшая убыль населения фиксируется в Брянской, Орловской, Калужской, Тульской, Пензенской, Ульяновской областях… В Туле разница между родившимися и умершими – 50% (умирают вдвое чаще, чем рождаются), в среднем по Центральной России – 25, 6%, в Северо-Западном округе – 17, 8%, в Поволжье – 12%. Причём загрязнённость необязательно зависит от близости к Чернобылю. Куда ветер подул, тому и не повезло.
Стадо баранов легко переживает смерть отдельных своих представителей. Кто-то помер – остальным всё равно. Жуют, сбившись в кучку. А так называемые экозащитники, занимающиеся ядерной тематикой, – «злобные бакланы». Не знаю среди них ни одного специалиста с понятными целями деятельности. Население вымирает от радиоактивной жратвы, а они считают какие-то крупицы рутения в воздухе, которые ни на что уже не влияют и значимой дозовой нагрузки не несут. Побегать и пошуметь банкой, привязанной к хвосту, – вот их суть.
– Мерить радиоактивность еды личным дозиметром невозможно: не позволяет радиационный (безвредный) фон в любой точке планеты. Что прикажете делать?
– Во-первых, государству надо переходить от обследования территорий к обследованию людей. Загрязнение – пятнистое. Какой смысл брать пробу на некой территории, если проба получится чистой, а другое место – на расстоянии метра – может оказаться грязным? Мы имеем приблизительную карту загрязнённости цезием, а по америцию (америций-241. – «АН») никаких карт нет вовсе, поскольку изначально его просто не было, – получается, мы живём в совершенно необследованном мире. Так вот надо обследовать людей – и по состоянию людей судить о пригодности угодий, с которых они едят. Увы, с обследованием человека в России всё очень плохо. Если в Беларуси соответствующей аппаратурой располагает каждая районная больница, то у нас лишь один такой центр – в Ленинграде (в Санкт-Петербурге. – «АН»). В России не выполняется постановление, согласно которому должна быть известна дозовая нагрузка каждого гражданина. Соответственно, масса народа в нарушение закона не получает компенсацию за риски и вред (инвалидам первой группы полагаются 17 тысяч рублей в месяц, второй – 8 тысяч и третьей – 4 тысячи). Эти деньги получают лишь работники отрасли, да и то не все, кому они полагаются, – даже они не всегда могут собрать требуемые документы для установления связи заболеваний и инвалидности с радиационным воздействием.
В общем, необходимо мерить каждого гражданина хотя бы дважды в год. Тем более наконец созданы СИЧи (счётчик излучения человека. – «АН»), позволяющие обнаружить даже америций. Эта технология в 10 раз дешевле, чем нынешняя деятельность Роспотребнадзора по анализу проб пищи. Смешно слышать от них о «нормальности дозовых нагрузок населения», когда достоверность определения «доз» их методами стремится к нулю… 100%-ный результат их работа даст только в том случае, если они будут измерять каждый съеденный кусок!
– Это во-первых, а во-вторых?
– То, что выплеснул Чернобыль, не собрать и не дезактивировать, и не ускорить распад этих веществ (работы по дезактивации были прекращены за бесполезностью ещё в 1989 году совместным постановлением Совмина СССР и Президиума Академии наук). Причём по мере распада плутония-241 в америций‑241 ситуация будет только ухудшаться, а закончится всё это лишь через много тысячелетий. Даром, что ли, Ротшильды планируют уже в 2019 году открыть плавучий город в океане? Но нас с вами туда не позовут. Обществу на загрязнённых территориях предстоит кардинально перестроить свою жизнь (на мой взгляд, это гораздо реальнее, чем всех эвакуировать, к тому же загрязнения иногда поднимаются в воздух и перелетают с места на место – например, в результате пожаров 2010 года примерно треть радиоактивной грязи поменяла свою дислокацию). Если мы посмотрим на город Снежинск, то увидим: смертность там гораздо ниже, чем в среднем по Южному Уралу (в 1957 году на Южном Урале произошла радиоактивная авария на химкомбинате «Маяк» в городе Челябинск-40. – «АН»). Почему в Снежинске, этом научном центре, смертность ниже? Да потому что люди там меньше едят с местных грядок!
Жрать радиоактивную пищу нельзя, это вроде бы очевидно, а раз так, то необходимо прекратить любое сельхозпроизводство на загрязнённых территориях. Надо либо перенести его в другие места, хорошо обследованные, либо, что надёжнее, создать искусственную среду обитания. То есть выращивать растения и выкармливать скот в закрытых помещениях. Пример существует – Исландия, которая находится за полярным кругом и 90% своей растительной пищи круглогодично получает благодаря теплицам. А у нас тем временем производители мяса размещаются в загрязнённых Тульской и Брянской областях со свободным выпасом на радиоактивных землях.
– От атомной энергетики нужно избавляться?
– Нет, не нужно.
– Неожиданно! Кто-кто, а уж вы не понаслышке знаете, к чему приводят аварии на АЭС.
– Авария в Чернобыле никогда бы не произошла, если бы к атомной энергетике относились, как раньше, – с изначальным испугом – и не допускали бы к ней кого попало. Но брежневская днепропетровская мафия решила иначе: Леонид Ильич передал АЭС из ведения Средмаша в ведение Минэнерго, своему куму-свату-брату Непорожнему – и в результате получилось то, что получилось. Работайте нормально – и ничего не бабахнет.
– С чернобыльской станцией «всего лишь» не так обращались, фукусимскую станцию «всего лишь» не там построили… Трудно поверить, что избежать подобных катастроф легко.
– Я не говорю, что это легко, я говорю, что это возможно. Увы, 70 лет работы над термоядерной энергетикой пока ничего удобоваримого не принесли, и потому альтернатив атомной энергетике я не вижу, она связала руки человечеству. Это чемодан без ручки, который нельзя бросить. И даже если бы отказ от АЭС был реален, то в масштабах человеческой популяции он бы уже ничего не изменил – слишком поздно. Сейчас перед нами стоит задача снижения смертности от последствий тех аварий, которые уже произошли. Выход, повторяю, один – производить пищу в искусственных условиях и аккуратно перерабатывать то, что можно выращивать на открытых полях, где допускают показания. А это потребует таких энергетических затрат, которые без АЭС невозможны (в отличие от упомянутых исландцев, мы не живём на вулкане и не можем обогреваться подземными водами). К тому же только ядерная отрасль в состоянии производить аппаратуру по контролю за радиацией – это огромный технологический пласт, который тоже надо за счёт чего-то содержать. Собственно, атомная энергетика так и возникла. Она стала нашлёпкой к атомному оружию – именно оно было первоначальной целью. Выяснилось, что сохранять и поддерживать его производство в безопасности очень дорого, и все те государства, которые этим занимались, пришли к выводу: только за счёт АЭС можно компенсировать затраты на первоначальный проект. А теперь, в наше время, АЭС должны стать «паровозом» для преодоления последствий атомных катастроф.
– Диалектика, однако!