Cкорая временно недоступна

«Шестьдесят километров от Братска? Нет, скорая не поедет. Плохо человеку? Нужно отвезти до города? Может, как-нибудь сами?» Примерно такой разговор сложился у моей матери со специалистами станции скорой помощи по г. Братску, Центральной районной больницы и ее филиала в селе Кобляково.

Эта неприятная история случилась в начале сентября в выше упомянутом селе Кобляково Братского района. Деревня, по нынешним меркам, довольно крупная — не один-два десятка, а почти двести домов. Жителей во время переписи 2010 года насчитали около 800 человек. На территории села даже собственная врачебная амбулатория есть и, если верить ресурсу www.кобляково.рф, с дневным стационаром на три койкоместа. Автомобиль при больнице тоже имеется. Насколько мы понимаем, за него отвечает заведующая местной амбулаторией Татьяна Гундарева. А вообще, сельское медучреждение входит в состав ОГ БУЗ «Братская Центральная районная больница» (ЦРБ), где нам рассказали: машину, о которой мы завели речь, стоит называть санитарным транспортом и использовать для доставки больных в город. Вот только в нашем случае больной в тяжелом состоянии и его испуганная приступом семья не увидели со стороны медработников никакого желания оказать человеку помощь. Но обо всем по порядку.

Авось обойдется…

Моему отцу недавно исполнилось шестьдесят. Сразу скажу, что привычки и желания регулярно проходить диспансеризацию у него никогда не было, как мы ни просили, ни давили, ни уговаривали. Исхудал — но к врачам не пошел. Каемся, поведение безответственное, но что есть, то есть. Живут родители преимущественно в деревне, хотя отец прописан в городской квартире, а значит, в случаях не экстренных должен обращаться к докторам непосредственно в Братске. Но в этот раз ему стало неожиданно и сильно нехорошо.

Мама, вернувшись вечером из магазина, обнаружила, что отец «рухнул». Потом вроде бы оправился, но сильная слабость во всем теле, дрожь, головокружение сохранились. Выглядел он жутко, плохо контролировал движения, и мама набрала 112. Но там что-то не соединилось, а вот на 103 (телефон вызова скорой помощи с мобильного телефона) нам ответили: сообщили, что на такие расстояния не выезжают, и рекомендовали связаться с райбольницей. Чтобы не терять времени, мама побежала до соседки, благо через стенку живет человек с медобразованием. Чисто по-человечески попросила осмотреть отца. Ему померили давление, оказалось крайне низким. Рекомендовали кофе, но точно, «на глаз», определить, что случилось, соседка, понятное дело, не могла. Однако больного временно «отпустило», он прилег отдохнуть, и все решили, что утро вечера мудренее.

Но на следующий день самочувствие отца стало опять ухудшаться. Он, как говорят, «на ногах не стоял», появилась рвота. Что делать? Мама нашла заведующую амбулаторией и обратилась с просьбой: «Плохо мужу. Увезем в больницу?». Ответ даже сейчас, спустя почти месяц, после долгих разговоров с региональным минздравом и руководством ЦРБ, вызывает у меня смесь недоумения и негодования. Если коротко, то смысл следующий: «Он вообще к нам не относится. Да и машина не на ходу (это еще тоже предстоит проверить — прим. ред.). Есть легковой автомобиль, но кто мне оплатит?». Даже аргумент осматривавшей папу соседки — «Я Сергея видела. Надо бы отвезти. Давай по-человечески» — во внимание никто не принял. Надо сказать, что сама заведующая Гундарева пациента даже не осматривала. Но, видимо, заранее, заочно решила — обойдется.

Мама, кстати, со своей стороны тоже прикладывала силы, чтобы найти машину через знакомых, и в итоге (а часы капали) ей все-таки удалось договориться с родственником. Он проехал те же 60 км, на которые скорая была не готова, забрал больного и отвез в больницу в районе Гидростроитель.

Все то время, пока по машине определенности не было, я лично пыталась добиться ответа в Центральной районной больнице: может, они кого-то отправят, как вообще быть? С кем только меня ни соединяли — от приемной главврача до приемного покоя, но внятной консультации или инструкции добиться так и не получилось. Все разводили руками: далеко вы. В каком-то приступе отчаяния я набрала телефон горячей линии Министерства здравоохранения Иркутской области, где меня соединили с начальником отдела, отвечающего за обслуживание населения в Братске, Гульнарой Насыровой. Завязался более адекватный, чем все предыдущие, разговор. Гульнара Рашидовна внимательно выслушала мой эмоциональный рассказ о произошедшем и обещала связаться с главврачом ЦРБ. Время шло, родственник на машине уже мчался из Братска в деревню, мама открывала ворота, когда на дороге вдруг появилась заведующая местной амбулаторией на личной машине одного из сотрудников больницы. Смею предположить, что после команды сверху ей все-таки пришлось посуетиться и найти транспорт. Как раз тогда, когда он больше был не нужен. Но закономерный вопрос: неужели в экстренных случаях сначала обязательно нужно звонить в министерство — чтобы то ускорило скорые и заменяющий их на селе сантранспорт?

Все-таки отца мы увезли в город своими силами — в больницу по месту прописки. Оказалось, у него был сильно превышен уровень сахара в крови — около 25 ммоль/л. Так и до комы недалеко. Врачи клиники посчитали, что симптомы очень похожи на инсульт и на всякий случай провели обследования. Этот страшный диагноз, к счастью, не подтвердился. Папу госпитализировали, обнаружили ряд связанных с диабетом (а он о нем даже не подозревал) осложнений, провели ампутацию большого пальца. Сейчас угрозы жизни уже нет. Мы всей семьей осознали, как важно не запускать болезнь и регулярно проходить диагностику.

А вот сделали ли медработники какие-то выводы из ситуации, в которой они выглядели, мягко скажем, некрасиво? Пока не знаю, что сказать.

Кто в ответе за деревню?

Но для себя я все-таки решила выяснить, как в будущем не наступить на те же грабли (читай — на то же равнодушие). Родители, как и многие жители села, уже не молоды. Шутки со здоровьем могут плохо закончиться. Получается, на государство рассчитывать не стоит? Действительно ли скорая не должна выезжать в деревню? С таким вопросом я обратилась на Братскую городскую станцию скорой медицинской помощи.

«Давайте доведем ситуацию до абсурда. Мы же не поедем за 100 км в населенный пункт, где есть фельдшерско-акушерский пункт или амбулатория? Мы оказываем помощь в жилых районах Центральный, Падун и Гидростроитель, то есть населению города Братска, — прокомментировал представитель станции, заместитель главного врача по медицинской части Олег Гимадеев. — Плюс наши скорые выезжают на ДТП в зоне нашей территориальной ответственности. Это до поселка Сахарово по Усть-Илимской трассе (Кобляково расположено в том же направлении, но в два раза дальше — прим. ред.), по Усть-Кутской трассе — до пос. Зяба, по Тулунской — до 17 км. Далее начинается зона ответственности Центральной районной больницы: все фельдшерско-акушерские пункты, амбулатории, которые находятся в ближайших по трассе населенных пунктах, выполняют функцию неотложной помощи. Если в ближайших населенных пунктах требуется медицинская помощь, обычно звонят в ЦРБ, и оттуда устанавливается связь, чтобы выехали на место. Потому все вопросы к ЦРБ. Почему у них транспорт не работает? Он должен быть на ходу. Если пациент нуждается в госпитализации, он должен быть этим транспортом эвакуирован в сопровождении медицинского работника».

Понятно — ответ должна держать ЦРБ. Еще раз, спустя несколько дней, уже на холодную голову, пытаюсь выяснить позицию «районки». В ЦРБ сразу активно начали интересоваться пропиской моего отца, потом вынуждено признали — она тут ни при чем. Стало плохо в деревне — осматривать и транспортировать в лечебное учреждение придется силами местного персонала. Ему, говорят, все потом компенсируют. Тогда вопрос «Кто оплатит?» опять выглядит странно. Лучше бы формулировка была прямой — платите. В ней хотя бы возможность и желание ехать просвечивалось, и осталось бы согласовать тариф.

Но вернемся к разговору с замами главного врача Братской районной больницы. Мне удалось побеседовать с двумя. Их мнения, кстати, сильно разнились. Одна уповала на то, что обычно все машины, обслуживающие села, исправны, а все произошедшее «банальное стечение обстоятельств» (хотя я бы назвала это банальным равнодушием медика, которое я, будь моя воля, приравнивала бы к преступлению). Однако, услышав, что я хочу составить официальное обращение, дама на том конце провода не удержалась: «О чем вы хотите обращение написать? Чтобы Путин нам выделил машину?!» Ну, вот и до Путина добрались. Царь-то там о бедственном положении кобляковской амбулатории не знает. А я тут по региональным министерствам звоню. Амбициозней надо быть?

А вот Аркадий Войцеховский, заместитель главного врача Братской ЦРБ по медицинскому обслуживанию населения, сразу был более прямолинеен: «У нас так часто бывает в деревнях. На попутном транспорте возим, фельдшера ищут». А почему единственная на несколько деревень машина оперативно не починена? «Потому что 20 лет машине, и она ломается постоянно. Новых нет. Транспорт — наша головная боль! Я вообще не понял, у вас что-то случилось? Умер человек? Что вы от меня хотите?»

Нет, не умер. Тут нам всем повезло. Как там вы говорите? Удачное стечение обстоятельств.

Чего я хочу? Наверное, в очередной раз напомнить тем, кто работает в медицине, что от них — от их внимания и расторопности — зависят жизни. «Значит, не увидела заведующая амбулаторией угрозу жизни», — предлагали мне и такое объяснение. Но, чтобы что-то заметить, наверное, нужно вообще видеть пациента, дойти до него и оценить обстановку. Видела Гундарева больного? Точно нет.

«Вы считаете, что больница работает ужасно?» — спросил меня Аркадий Войцеховский. Можете спорить, но я считаю, что в этом конкретном случае она действительно сработала ужасно. Не стану ставить этому лечебному учреждению диагноз. Пусть этим займутся специалисты. В министерстве здравоохранения обещали, получив официальное обращение, провести служебную проверку.