«АН» продолжают рассказывать о ходе журналистского расследования о противостоянии «Анна Мексичева – Кирилл Тихонков». Формально сутью спора является 4-летний Кирилл Кириллович Тихонков (далее – сын), рождённый в гражданском браке Кирилла и Анны. Но этот спор оброс таким огромным количеством судебных тяжб, следственных действий, пиар-кампаний и прочая, что даже сторонние наблюдатели начинают понимать, что суть дела не только в том, кто будет воспитывать ребёнка.
Небольшая преамбула и краткое содержание предыдущих трёх частей.
Опасаясь за жизнь ребёнка из-за неадекватного поведения матери, Кирилл Сергеевич Тихонков (далее – отец) с 27 октября 2015 года свёл к безопасному минимуму общение Анны с сыном. Он утверждает, что её психическая нестабильность доказана документально. Но готов вернуть мать в семью, если Анна пройдёт курс лечения, и готов ей в этом помочь как физически, так и морально. Кстати говоря, сомневаться в искренности этих желаний нет оснований, так как в прошлой совместной жизни Тихонков уже возил Анну в Германию делать дорогостоящую операцию на сердце.
Анна, в свою очередь, считает отца источником всех бед. И все эти полтора года ведёт с ним беспощадную войну. В первой части («АН» №19 (561) от 18 мая 2017 г.) мы писали о серьёзных подозрениях на коррупционную составляющую в действиях сотрудников аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ Зубенко В.М., Матвеевой Н.А. и Надежиной О.Е., активно участвующих в пиар- и юридическом сопровождении судебных споров Мексичевой.
За это же время Уполномоченный по правам человека в РФ Т.Н. Москалькова в своих выступлениях дважды опосредованно ответила на наши подозрения. И выступая перед депутатами Госдумы с докладом о своей деятельности в 2016 году, и на пресс-конференции в День защиты детей, Уполномоченный сообщила о росте доверия к институту Уполномоченного по правам человека среди граждан РФ: «Граждане России поверили в свою систему защиты прав, что является важным элементом развития общества».
Смотря на документы, которыми сотрудники аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ Зубенко В.М., Матвеева Н.А. и Надежина О.Е забрасывают всевозможные инстанции, позволим себе усомниться в «росте доверия»: «Ребёнок неправомерно разлучён с матерью, Тихонков К.С., злоупотребляя правом, причиняет вред малолетнему…» – столь рьяная поддержка одной стороны в сложной и спорной судебной коллизии не может не вызывать вопросов! Хотя для людей «в теме» для существенных подозрений достаточно факта участия в судебных заседаниях экс-советника Уполномоченного – скандально известной гражданки Вяги Л.И. свидетелем со стороны Мексичевой А.С.
Как утверждают юридические представители отца ребёнка, Вяги Л.И. познакомилась с семьёй Тихонковых на отдыхе в Европе и уже тогда проявляла странный для постороннего человека интерес к маленькому Кириллу, одновременно навязчиво предлагая свои услуги по лоббированию любых интересов в госорганах, в первую очередь в аппарате Уполномоченного по правам человека.
Повторимся – мы прекрасно понимаем, что вышеуказанные лица достались Татьяне Николаевне «по наследству», но игнорирование наших вопросов никак не способствует «росту доверия».
Сотрудники аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ – не единственные облечённые властью люди, принимающие активное участие в этом споре на стороне Анны Мексичевой. В статье «Отдать нельзя оставить – 3» в «АН» №21 (563) от 1 июня 2017 г. мы просили Генеральную прокуратуру РФ дать надлежащую правовую оценку удивительным фактам воспрепятствования законным действиям правоохранительных органов со стороны государственного (!) учреждения Росавтодор. Написали и редакционный запрос руководителю Федерального дорожного агентства Р.В. Старовойту:
«В рамках уголовного дела по факту подделки трудовой книжки была назначена почерковедческая экспертиза, которую, оказывается, невозможно провести в связи с тем, что руководство Федерального дорожного агентства (Росавтодор) препятствует проходу оперативных сотрудников Останкинского ОМВД в госучреждение и изъятию трудовой книжки, несмотря на наличие решения прокуратуры Останкинского района.
В связи с высокой общественной значимостью данной проблемы, с целью проведения дальнейшего журналистского расследования и доведения его результатов до граждан РФ в соответствии со ст. 39 и 47 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. №2124-I «О средствах массовой информации» просим Вас сообщить, на каком правовом основании руководство Росавтодора препятствует работе правоохранительных органов».
Экспертизу в рамках уголовного дела пытаются провести в отношении, как вы уже, наверное, догадались, Мексичевой А.С. На наш запрос ответила Максимова А.С., руководитель пресс-службы Росавтодора. Ссылаясь на подпункты 3, 4, 6 части 1 ст. 20 Закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов», она отвечает, что отвечать не будет. Не наше это дело. Кроме тавтологии в аргументации Анны Сергеевны присутствуют взаимоисключающие доводы. Ст. 20 – это «основания, исключающие возможность предоставления информации». Пп.3 – это «запрашиваемая информация не относится к деятельности государственного органа». Пп. 4 – «запрашиваемая информация относится к информации ограниченного доступа». Но это, по сути, мелочь. Самый «цимус» – это пп. 6: «В запросе ставится вопрос о правовой оценке актов, принятых государственным органом, проведении анализа деятельности государственного органа или проведении иной аналитической работы, непосредственно не связанной с защитой прав направившего запрос пользователя информацией».
Переведём ответ Росавтодора с официального на русский: нас не должно волновать, что прокуратура и МВД подозревают, что в государственное бюджетное учреждение незаконно устроился гражданин и незаконно получает зарплату. Подумаешь, экая невидаль – бюджетное учреждение плюёт на закон и не даёт полиции делать свою работу. Не наше это собачье дело. Но, если протянуть эту извращённую логическую цепочку дальше, получатся, что Росавтодор обвиняет «АН» в неуплате налогов. Но даже в этом случае (парадокс демократии, да) мы по закону имеем право знать, как тратятся налоги граждан России. Конечно, мы сейчас утрируем и выводим ситуацию с ответом в идиотский абсолют, но обещаем, что после анализа этого «ответа без ответа» нашей юридической службой последуют и юридические действия.
Сейчас в производстве Дмитровского отдела Следственного комитета (далее – СК) РФ по Московской области находится уголовное дело «О самоуправстве», возбуждённое по заявлению Мексичевой на отца ребёнка. В его рамках против семьи Тихонковых были спешно проведены оперативно-разыскные мероприятия (ОРМ). Дмитровская городская прокуратура признала эти действия незаконными. Но риторический вопрос остался – кто так спешил организовать незаконные ОРМ и кто их санкционировал?
Напомним, что отец свёл к безопасному минимуму общение матери с сыном после поставленного врачом-неврологом военного госпиталя имени Вишневского, доктором медицинских наук Афанасьевым Б.Г. диагноза «генерализованное тревожное расстройство с паническими атаками» и предписанного стационарного лечения. Этот диагноз был неоднократно подтверждён в других (включая Центральную клиническую больницу УД Президента РФ) заключениях ведущих специалистов страны в области психиатрии. Специалист клиники «Психическое здоровье» Белкин В.А. в своём заключении пишет: «Острое полиморфное психотическое расстройство. Аффективно бредовый синдром». Психиатр-эксперт НКО «Человек и закон», профессор, доктор медицинских наук Орлова В.А.: «Контакт Мексичевой А.С. с ребёнком целесообразно осуществлять под наблюдением психически здоровых лиц». С Орловой буквально дословно согласна ведущий научный сотрудник Института им. Сербского, врач-психиатр, кандидат медицинских наук Михайлова И.И. «Непосредственную опасность для ребёнка при общении с матерью» подтвердил в своей судебно-психиатрической экспертизе и врач-психиатр «Регионального Медико-правового центра» Рыжков Д. А. Клинический психолог центра социального развития и обучения «Мир ощущений» Исайкина А.Б.: «На данном этапе (18.02.2017) фигура отца является наиболее важной и значимой в жизни Кирилла (сына), именно с ним у ребёнка установлена тесная эмоциональная связь. Эти данные подтверждаются результатами, полученными по методике «Два домика», где папа является первым, кого ребёнок зовёт с собой жить в «красном» домике, далее следуют бабушка, дедушка и няня мальчика. «Чёрный» домик ребёнок заселяет людьми из более дальнего социального окружения, знакомыми и коллегами отца. Обращает на себя внимание тот факт, что ни в одном из домиков ребёнок не поселил маму, что может говорить об отсутствии эмоциональной связи с матерью, а также о формировании устойчивой привязанности Кирилла к отцу».
Кроме документов есть ещё свидетельские показания. Знакомая Мексичевой Милана Майох, наблюдавшая контакты Анны с ребёнком, говорит о грозящей ребёнку серьёзной опасности вследствие неадекватного поведения и агрессивного отношения. Няня ребёнка Елена Колгушкина замечала попытки суицида со стороны Анны и за всё время своей работы в доме никогда ни видела в её поведении даже какого-либо намёка на доброе и ласковое отношение к сыну. Наблюдающий ребёнка врач-педиатр Татьяна Руженцова отмечает, что мать не соблюдала необходимые рекомендации по уходу за ребёнком и не раз рекомендовала ей обратиться в психоневрологический диспансер за консультацией. А наблюдающие сына врачи поликлиники при ЦКБ неоднократно отмечали вспышки гнева при общении матери с ребёнком.
Все эти документы и свидетельские показания неоднократно пытались предъявить в многочисленных судебных заседаниях и в Никулинском райсуде, и в Мосгорсуде юридические представители отца. Хорошо, предположим, судебная система не доверяет ЦКБ и Институту им. Сербского. Этот штрих, кстати, сам по себе интересная характеристика судебной власти. Но почему тогда судам самим не назначить психолого-психиатрическую экспертизу? Или они не знакомы с пугающей статистикой трагедий, происходящих с детьми по вине психически больных матерей? Только в последнее время три ребёнка погибли от рук психически больных матерей в Иркутской области, по одному – в Челябинске и Калуге. В Башкирии и Якутске детям чудом удалось выжить. Как тут не напомнить, что Мексичева А.С. системно уклоняется уже от двух (!) назначенных ей правоохранительными органами экспертиз – комплексной психолого-психиатрической и почерковедческой.
Надо сказать, что эта системная проблема судебной власти уже получила общественный резонанс. В ноябре прошлого года «Агентство политических новостей» (АПН) в статье «Мосгорсуд подыгрывает психичкам?» писало: «О том, что такие решения, касающиеся судеб детей, необходимо тщательно проверять, в том числе на коррупционность, заявил директор Научно-исследовательского центра (НИЦ) проблем коррупции кандидат юридических наук Сергей Сапронов». О предложении Уполномоченного при Президенте России по правам ребёнка Анны Кузнецовой законодательно закрепить информирование органов опеки о психических отклонениях у женщин, имеющих детей, мы уже писали.
Но судейское сообщество полностью игнорирует общественную дискуссию на эту тему. Сколько ещё трагедий должно произойти, чтобы суды стали назначать экспертизы в спорах о детях? Ужас и оторопь берут от такого циничного отношения Фемиды к будущему нашей страны.
Мы на самом деле толерантно относимся к общественным движениям, основанным на гендерных предпочтениях. Но нас коробит, когда феминизм путают со стяжательством и острой формой корыстного сутяжничества.