Развод Украины и России больно ударил по многим артистам двух стран. Известная молодая оперная певица и просто красавица Алина ЯРОВАЯ родилась в Луганске, училась и пела в Донецке. Сейчас она поёт в Большом театре, солистка оркестра «Виртуозы Москвы». Имеет контракты с Королевской оперой Испании и другими ведущими оперными театрами мира. В России ведёт активную благотворительную деятельность, помогает детскому хоспису. О том, чем сейчас живут Донбасс, наша и зарубежная опера, Алина рассказала «Аргументам недели».
- Алина, тяжело, наверное, смотреть на то, что сейчас происходит на Донбассе? Настоящая война… Вы там бываете?
– Бываю, но нечасто – много работы. Тяжело ли там? Порой бывает тяжелее здесь. Там люди очень позитивно настроены, держатся. Такой сплочённости я раньше никогда не видела. Сейчас все вместе выходят на праздники, на субботники. Буквально как во времена Советского Союза.
Очень похоже на то, о чём мне рассказывала бабушка. Она ещё девушкой переехала в Луганск по распределению – как горный инженер. Это был молодой шахтёрский городок, активно застраивающийся, там она познакомилась с дедушкой. Они вместе строили город, который тогда назывался Ворошиловград.
– А Донецкий оперный театр работает? Там же постоянные обстрелы…
– Всё работает. Более того, активизировались массовые мероприятия, чтобы поднять бодрость духа. Кино привозить через границу тяжело, что-то пускают, что-то – нет. Поэтому люди стали больше ходить на классические концерты. Залы заполнены до отказа. Коллеги восхищены посещаемостью. Сплошные аншлаги. Возможно, это связано и с ранним комендантским часом, который начинается в одиннадцать вечера. Поэтому люди до этого времени стараются насытиться.
– Похоже, вы большая оптимистка.
– Иначе никак нельзя. Когда идёт дождь, невозможно пробежать между каплями. В такой обстановке учишься действовать быстро, обдуманно, без истерик, без паники.
– Родители так же настроены? Они до сих пор там живут?
– Да, мама, а отец – в Краснодоне. Мама доктор, она всю жизнь лечит детей, ко всему относится очень философски. Работает, помогает людям. И эта ситуация для неё ничего не изменила – она так же продолжает спасать жизни.
– Как вы из Донецка попали в Большой театр?
– В Большом уже давно начали происходить интересные перемены. Ещё в процессе реконструкции Исторической сцены руководство задумало возобновить молодёжную программу. В 2009 году на сайте театра выложили объявление о конкурсном наборе. Я в то время уже планировала ехать в Москву, чтобы учиться в школе Галины Вишневской. Жить планировала у близких друзей.
Проблема была лишь в том, чтобы найти спонсоров, которые бы платили за учёбу. Я же иностранка, гражданка Украины. Паспорт, кстати, до сих пор поменять не удалось. Это трудная и долгая процедура. Постепенно, как и положено, прохожу все ступеньки. Так вот спонсоров в итоге я нашла и параллельно стала участвовать в конкурсе Большого. Прошла первый тур. Бегала из школы на Остоженке на Большую Дмитровку.
– Справедливо судили и отбирали?
– Абсолютно честно. Я даже никого там не знала. Очень серьёзный отбор – более 360 человек на 10 мест. Были ребята из Киева, Минска, Казани, Санкт-Петербурга. Никакого блата. Даже не было времени как-то подготовиться. Конкурс проводился быстро, в театре боялись, что не успеют набрать для него людей. Но это – Большой, поэтому участие приняли очень хорошие певцы. Я пела арию Марфы из оперы Римского-Корсакова «Царская невеста». Приглянулась именно в этой партии.
Мне позвонили и сказали: «Вы прошли в третий тур. У нас планируется очень серьёзный трудовой график. Вы будете заняты с утра до вечера и не сможете учиться в школе Галины Вишневской». И я выбрала Большой театр. В последнем туре я спела всё ту же арию Марфы, и кто-то из жюри сказал: «Вот теперь я понимаю, в чём весь сыр-бор этой оперы». Но, к сожалению, пока у меня так и не было возможности спеть эту партию на Исторической сцене Большого.
– Первое время в Москве было тяжело?
– Слава богу, в театре платили стипендию. Я за это очень благодарна. Большой тратит очень внушительные деньги на подготовку молодых певцов. Не каждый театр может себе позволить делать молодёжную программу.
– Быт сильно на творчество влияет? Как удаётся разделять прекрасную музыку и экономический кризис, рост цен?
– В последнее время я пересмотрела своё отношение к еде. Если невозможно кушать что-то, что дорого, можно питаться просто. Главное – позитивно мыслить. Можно найти дополнительную подработку. Когда я только приехала в Москву и ещё не зарабатывала на концертах, мне очень помогло знание церковной службы. Я начала петь на клиросе в храме Живоначальной Троицы недалеко от дома. Я очень благодарна своему первому духовнику на Донбассе. Сейчас он уже владыка Горловский и Славянский Митрофан. Митрополитом стал во время войны – поддерживал свою паству, никуда не уезжал.
– Вы пели в Мадриде в испанской опере. Чем отличается её жизнь от Большого?
– В Москве очень хорошие люди. Но здесь из-за работы мы порой забываем звонить близким. Там важнее взаимоотношения между людьми, время для семейного ужина или обеда. Правда, в этом они иногда перегибают палку в ущерб работе. Поэтому так важен обмен опытом – чтобы мы почерпнули у них немного лёгкости, а они у нас – ответственности, правильного отношения к труду.
– Публика в Испании, Франции и России сильно отличается? У нас, наверное, самые требовательные зрители?
– Публика везде бывает разная. Но я работаю с такими хорошими оркестрами и дирижёрами, что мне не приходится сильно переживать по этому поводу. У меня ни разу в жизни не было, чтобы зритель остался недоволен. В Испании очень хорошо принимают. Там в порядке вещей ходить в театр. Хотя я замечаю, что и у нас в последние годы в театр ходит всё больше молодёжи. Может быть, благодаря современным постановкам, благодаря молодёжной программе Большого театра, благодаря красивым, интересным молодым артистам.
Всё-таки когда человек приходит в театр и видит, что очень немолодая женщина играет 14‑летнюю девочку, а очень неповоротливый мужчина играет совсем молодого мальчика, это вызывает большое противоречие. К тому же сейчас на первый план выходят режиссёры, которые дают современную трактовку опер. К примеру, Дмитрий Черняков, с которым я работала. Это нужно отчасти для того, чтобы привлечь молодого зрителя.
– У вас близкий к абсолютному слух. Тяжело оперным певцам слушать попсу? Раздражает?
– Я очень люблю популярную музыку. У меня есть любимые певцы, прекрасные современные композиторы. К тому же если кто-то и позволит себе сфальшивить на записи, то хорошие звукорежиссёры всё аккуратно поправят. Это правильно. Мы же разглаживаем утюгом одежду. Но, конечно, когда слышишь фальшь, слух она раздражает. Поэтому стараюсь слушать качественную музыку.
– Вы выступаете в разных странах мира. К сожалению, в последнее время жизнь многим артистам портит политика. Вас беспокоит, что Киев стал буквально в массовом порядке запрещать российским артистам посещать Украину?
– Я очень переживаю по этому поводу. Ужасно. Мне больно и горько на это смотреть. Я люблю и Украину, и Россию. Выбирать не хочу. Я скорее разведу руками, но не смогу сказать, кого я люблю больше. Не смогу. Президенты меняются, политики меняются, руководство театров меняется, а артисты и простые люди остаются. Так что лучше об этом не думать, нужно помогать друг другу. Почему я и сделала 18 мая благотворительный концерт.
– Расскажите о вашей благотворительной деятельности.
– Есть много людей, нуждающихся в помощи. Я это увидела, когда стала собирать зимние вещи для людей, бежавших летом от войны на Донбассе. Потом судьба связала меня с руководством первого детского хосписа. У нас в России их всего два – в Москве и Санкт-Петербурге. Наш, московский, называется «Дом с Маяком». Это маяк для родителей, которые внезапно сталкиваются со страшной болезнью у ребёнка и не знают, куда пойти.
У хосписа до сих пор нет собственного здания. Он располагается на территории детских онкоклиник. Детки очень тяжёлые, часто нуждаются в постоянном уходе, реанимации. Некоторые не могут сами передвигаться, порой даже дышать без аппарата. Для них ежемесячно требуются огромные суммы. Хоспис тратит на всех подопечных в среднем в месяц около 30 миллионов рублей. Деньги, в частности, идут на дорогущие препараты, которые помогают детям не испытывать сумасшедшие боли. Чтобы им помочь, и был организован концерт в Московском доме музыки.
– Дело, безусловно, очень нужное. Вы выступали с «Виртуозами Москвы»?
– Да, этот благотворительный проект с удовольствием поддержали «Виртуозы Москвы». Были и другие профессиональные артисты и музыканты.
– В последние годы в балетной труппе Большого были ужасные скандалы. А в опере, глядя со стороны, – тишина. Как удаётся держать внутри все неизбежные трения?
– Трения, конечно же, есть в любом коллективе. Тем более когда речь идёт о солисте. Невозможно всем одновременно дать главную роль – встаёт вопрос очерёдности. Вообще голос – это дело вкуса. Кто-то привык к старой школе, кому-то нравится современная европейская, а кто-то любит американскую.
Я думаю, должна быть удача. Но, конечно, важнее всего – быть личностью. Когда зритель приходит на концерт, он обращает внимание на весь образ. Когда мы говорим о Нетребко или Хворостовском, мы говорим не только о голосе, а о личности в целом.
– Удача действительно нужна всем. Как вы познакомились с Игорем Крутым?
– Это произошло после моего концерта в Монте-Карло с Владимиром Спиваковым и «Виртуозами Москвы». Игорю Яковлевичу предложили, чтобы он тоже включил в свой концерт молодых оперных певцов. Он спросил, смогла бы я быстро выучить и спеть песню Carpe Omnis. Я её послушала, и мы с ним созвонились. Я сказала, что, наверное, не смогу спеть её так, как поёт очень известная корейская оперная певица Суми Чо. У неё несколько другой тип голоса – фантастическое колоратурное сопрано. Он говорит: «Конечно, давай чуть по-другому интерпретируй». И я ему спела по телефону.
Он говорит: «Алина, мне очень нравится, как ты её исполняешь. Кажется, это именно так, как я её мыслил, когда писал. Не могла бы ты ещё спеть трио с Дмитрием Хворостовским и Ларой Фабиан?» Я говорю: «Конечно, могла бы! Что за вопрос!» (Смеётся.) Вот так мы начали работать с Игорем Крутым, так я попала на «Новую волну».
– Легко было выступать с Хворостовским?
– Очень легко! Я поняла, почему женщины сходят с ума, когда его слушают. От него исходит настолько сильная мужская энергетика, что каждая женщина тает от одного взгляда. Он превозносит тебя, у тебя крылья за спиной начинают расти! Это тот самый случай, когда можно сказать, что такое любовь. То чувство счастья, которое ты испытываешь во время пребывания рядом с этим человеком. Рядом с Хворостовским ты паришь.
– Вы даже когда говорите, то как будто поёте. Какая у вас творческая мечта?
– Я очень хочу спеть «Царскую невесту» на Исторической сцене. Это мечта, большое желание.
– Всё у вас получится. Почему-то кажется, что сам царь Иоанн Васильевич Грозный вас бы точно выбрал!