Самоубийцы 50-го уровня

Почему, еще даже не начав жить в полную силу, молодые девчонки и мальчишки вдруг пытаются сбежать на «тот свет»? Сколько их таких — по-настоящему отчаявшихся или одурманенных трагичной романтикой виртуальных клубов самоубийц? На фоне волны подростковых суицидов, с новой силой накрывшей Россию, эти вопросы обсуждаются широко и эмоционально. Скажу вам честно, автор этой статьи по молодости тоже пыталась перейти на «тёмную сторону».

На первом курсе института я всерьез задумывалась о смысле (вернее бессмысленности) существования. И в один непрекрасный день внешне очень позитивная девочка вознамерилась сказать этой реальности «прощай». А за что держаться? На носу сессия — и ничего не готово. Лучший друг — предатель, а большая настоящая любовь так и не встретилась. Родители далеко, но даже оттуда гнут свою линию. Классический случай: никто меня не понимает, никому я не нужна. В общем, ситуация виделась мрачнее мрачного и хотелось оставить этот мир в покое. Ну или, по крайней мере, заставить всех почувствовать, как это — меня потерять. Хотите честно? Был момент, когда рассчитывала, что отговорят, успокоят, обнимут. Даже собеседник в эту минуту у меня был — живой, реальный, не куратор из соцсети. Вот только он посчитал, что жалость — неверный ход. «Надоело жить? Травись» — холодно резюмировал этот приятель и пошел спать. А запутавшаяся во всех хитросплетениях жизни студентка последовала совету. К счастью, ела все пилюли подряд, и среди них по-настоящему опасных было мало. Обошлось. К чему я всё это? К тому, что точно знаю: мысль о суициде — явление не редкое, но решиться на последний шаг не так-то просто. И в этот период, безусловно, важно, кто окажется рядом, «на связи» — подстрекатель или чуткий человек.

Страшная статистика

Мое сознание находило, как мне казалось, вескую причину для расставания с жизнью. Да не одну, а целый букет. Психологи постоянно пытаются систематизировать факторы, загоняющие потенциальных юных самоубийц в угол. В перечне основных — семейные конфликты, общее неблагополучие, страх перед будущим, неразделенная любовь, противостояние с учителями, одноклассниками, друзьями, а также, по формулировке Генпрокуратуры РФ, «боязнь насилия со стороны взрослых и черствость окружающих». Но знание причин не очень помогло сократить число попыток суицида в подростковой и молодежной среде. Известно, что Россия — в списке самых неблагополучных стран по этому страшному показателю.

Так, в 2013 году Роспотребнадзор сообщил, что среди европейских стран РФ занимает первое место по количеству самоубийств среди детей и подростков. «За последние годы количество детских суицидов и попыток самоубийств увеличилось на 35—37%. Особенно настораживает тот факт, что в имеющейся статистике отмечается рост числа детско-юношеского суицида… В стране происходит около 19—20 случаев самоубийств на 100 тысяч подростков. Это в 3 раза больше, чем мировой показатель. Наибольшая частота суицида наблюдается у подростков и молодежи в возрастном диапазоне 15—35 лет. У этой категории суицидентов на 1 смерть приходится до 200 нереализованных суицидальных попыток», — отмечалось в докладе. Параллельно Роспотребнадзор заявил, что эксперты прогнозируют: к 2020 году суицид выйдет на второе место в мире как причина смерти, обойдя рак и уступая только сердечнососудистым заболеваниям.

При этом, по данным некоторых специалистов, в развитых западных странах уровень депрессии подростков не превышает 5%, а в России он около 20%. Мысль о самоубийстве появляется в голове у 45% российских девушек и у 27% юношей.

Свежую статистику, со ссылкой на документы Минобрнауки РФ, привел портал Life.ru: в 2016 году количество попыток суицида среди подростков в возрасте от 11 до 17 лет увеличилось на 13%. Но число завершённых попыток наложить на себя руки сократилось на 3% по сравнению с 2015-м. Хотя на самом деле утешительного в том, что стало чуть меньше наложивших на себя руки, но «не до конца», — немного.

Другой вопрос — какова роль Интернета и соцсетей в формировании страшной статистики? Кто включается в игры со смертью и проходит уровень за уровнем (говорят, их 50) — те, кто и до этого думал о суициде, или заскучавшие подростки в поисках острых ощущений?

Интернет: закрыть — и точка?

Еще в 2013-м, то есть три года назад, тот же Роспотребнадзор писал: «Популярным способом становится выбрасывание из высотных домов. К суицидальным демонстрациям относится и «игра со смертью», когда ребенок стремится заполучить репутацию исключительной личности. Установлено, что лишь у 10% подростков в случае самоубийства имеется истинное желание покончить с собой, в остальных 90% — это «крик о помощи». Часто суицидальные действия подростков носят демонстративный характер, осуществляются в виде своеобразного «суицидального шантажа».

Ведомство обращало внимание, что дети и подростки, имея доступ, способны найти в Интернете информацию, которая может нанести вред их здоровью, предложить им разрушающие пути решения проблем. «Ежегодно каждый двенадцатый подросток в возрасте 15—19 лет пытается совершить попытку самоубийства. Однако в связи с развитием телекоммуникационных технологий и благодаря большей доступности к Интернету детей и подростков компьютерные и интернет-технологии существенным образом стали влиять на показатели детского суицида». Чиновники высказали убеждение, что сайты, содержащие призывы и способы самоубийства, являются факторами, влияющими на принятие ребенком решения. Более того, зачастую игровая форма подачи информации, наличие обсуждений и комментариев побуждают у ребенка дополнительный интерес к теме самоубийства и стимулируют его к добровольному уходу из жизни даже при отсутствии у него «традиционных» причин для суицида.

В общем, призыв к противодействию этой угрозе прозвучал довольно давно. Федеральные власти вроде бы обещали плотно взяться за решение проблемы и даже разработать государственную программу профилактики суицидов. Однако пик блокировки опасного контента мы наблюдаем только сейчас.

Комментируя тему для газеты «Коммерсантъ», представитель социальной сети «ВКонтакте» Евгений Красников сообщил, что в ходе их собственного мониторинга только с начала 2017 года было обработано более 3 млн записей, содержащих суицидальный контент, более 600 тыс. сообществ и личных страниц были заблокированы. При этом абсолютное большинство из них, как отметил Евгений Красников, были созданы не пользователями сети, а аккаунтами-ботами, публиковавшими провокационные материалы. В настоящее время, по заверениям «ВК», все они удалены.

Редакция проверила: суицидальные хэштеги в записях действительно автоматически, практически мгновенно удаляются. На месте заблокированных групп появляются страницы, тоже ориентированные на тех, кто задумался о самоубийстве; но они предлагают психологическую помощь, а не учат, как шаг за шагом идти к страшной цели и стать «типа героем», а на самом деле — марионеткой в чьих-то руках.

То есть какая-то работа начата. Проверенная схема групп типа «синего кита» сломана. Посредством соцсетей склонять подростков и молодежь к самоубийствам стало сложнее. Можно немного расслабиться? Вряд ли. Ученые, плотно исследовавшие проблему, считают, что социальные сети могут повлиять на суицидальное поведение, но, скорее всего, они работают на тех, кто уже находится в группе риска. То есть эти опасные материалы играют роль катализатора, но не причины. Корни проблемы кроются гораздо глубже.

Похожую позицию высказал и представитель ГУ МВД России по Иркутской области начальник отдела информации и общественных связей Герман Струглин. «Со своей стороны и от лица полиции хотел бы отметить, что первопричиной всех социальных проблем не являются соцсети, — заявил Герман Стурглин в комментарии для «Аргументов недели». — Причину нужно искать в обществе, в системе образования, здравоохранения и т.д. Поэтому я бы не сказал, что так называемые «группы смерти» и происшествие в Усть-Илимске (в феврале две школьницы спрыгнули с 12-го этажа. — Прим. ред.) напрямую связаны с соцсетями. Пока говорить об этом преждевременно. Но, на мой взгляд, очевидно, что подобное поведение сформировалось не за один и не за два дня. Вероятно, подобные приоритеты у подростков появились гораздо раньше. И в этой связи нужно говорить о профилактике суицидов, в первую очередь — о роли института семьи. Вряд ли педагоги или сотрудники каких-то государственных служб в состоянии обеспечить абсолютно правильное развитие несовершеннолетних, уберечь их от всех бед. В переходном возрасте ребенок постоянно ищет ответы на очень сложные для подростка вопросы и, к сожалению, не так часто получает их от своих близких людей. Потому и ударяется в соцсети. Парадокс, но многих родителей это устраивает. Они даже особо не контролируют сетевую жизнь детей».

Герман Струглин отметил, что у полиции нет прямых и легких путей посмотреть переписку подростка в Интернете. А вот мать или отец вполне могли бы, чуть схитрив, взять эту задачу на себя. Такой совет дает школьный психолог, с которым тоже побеседовали «Аргументы недели». Ее фамилию женщина попросила не раскрывать, взамен честно рассказала об условиях, в которых приходится работать. После всего услышанного мы бы не советовали семьям особо надеяться на штатных школьных психологов. Их мало — детей много. Каждого вряд ли услышишь.

Школа не справляется, родители — в бой!

«Мы рекомендуем родителям отслеживать, чем занимается ребенок в Интернете, в какие группы входит, — говорит анонимная собеседница. — И если сын или дочь у вас уже давно в друзья добавлен, то этого мало. С помощью настроек ребенок может не допустить вас к определенной информации. Потому стоит создать аккаунт в соцсети под чужим именем, «замаскироваться» под сверстника — и тогда вы увидите реальную картину. Кто и чем живет. К сожалению, какого-то вымышленного друга подросток часто беспрепятственно принимает, открывает ему свой мир, пренебрегая безопасностью, не задумываясь о том, как правильно себя вести в виртуальном пространстве».

Оказывается, учителя, классные руководители поступают таким же образом: под видом девочек и мальчиков проводят время в детских сообществах — и пребывают в ужасе от того, какие приглашения, предложения и фото им приходят. Так что не стоит тешить себя надеждами: в наше время дети с «запретными» темами соприкасаются очень рано. Секс, наркотики, самоубийства…

«Сейчас приходишь в класс в связи с совсем другой проблемой, — рассказывает психолог, — а дети, даже пятиклашки, кричат: «Будем про «синих китов» разговаривать?». И в глазах интерес зашкаливает. По-моему, организаторы добились своей цели — вызвать ажиотаж, привлечь внимание детей. Посмотрите на запросы в поисковиках: набираешь слово «группы» — система автоматически в первую очередь предлагает «группы смерти», ищешь «синий», сразу — «кит».

Если информация о плохих группах и так просачивается со всех щелей, если на заборах и в подъездах кто-то уже пишет смертельные хэштеги, то, по словам специалиста, уже нет смысла делать вид, что ничего не происходит: лучше, чтобы на вопросы отвечали родители. Не стоит опасаться разговора о суициде. «Дело в том, что появление ситуативных мыслей о самоубийстве входит в показатели нормы, — объясняет психолог. — Но здоровая психика быстро их отметает. А вот при затянувшемся депрессивном фоне повышается вероятность печального события».

Совет, конечно, не уникальный: общайтесь с детьми, научите их общаться. Но в реальности гаджеты делают свое мрачное дело. Педагоги жалуются: выезжаем с классом зимой на отдых загород, а ребятишки не на горках катаются, а лежат в соседних комнатах и друг с другом в SMS переписываются. Ненормально это». Впрочем, и родители сами «подсаживаются» на виртуальное общение, а оно съедает массу времени. Чадо нередко просто «зеркалит» поведение старших. А вечно занятые зарабатыванием денег мамы и папы считают, что вполне могут переложить воспитание на плечи школьного коллектива: если что-то не так — оттуда сигнализируют. С другой стороны, действительно, школьный психолог-то за что деньги получает?

«Мы не можем охватить всех детей, — признается собеседница «АН». — Представьте: ты — один, детей 1000, а то и больше. Ходить с профилактическими беседами, отвечать на вопросы подростков времени катастрофически не хватает. А тут еще и на фоне кризиса все время что-то оптимизируют в бюджетной сфере. Штат раздувать не положено, важно сохранить нормальную зарплату в коллективе, то есть лишние единицы сократить. Знаете, наверное, в медицине, в полиции — тот же принцип. Неправильно это. Непомерные нагрузки на специалистов. Еще бумажная волокита одолевает. А потом, когда родители спрашивают ребенка, чем психолог в школе занимается, тот отвечает: «Да какие-то бумажки пишет». Всё правильно. Если нет бумажки — не было работы. Так нам бесчисленные бумажки надо писать или с детьми работать?»

Вот вам и еще один аргумент для понимания: ваш ребенок — в первую очередь ваша забота. У государства других проблем хватает, не успевает дыры в бюджете латать и оптимизироваться.

Кстати, интересную, не лишенную логики мысль можно найти в докладе Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ): всплеск числа суицидов «происходит в периоды экономических кризисов и резких социальных преобразований». Так было, например, в период распада СССР. Как только общество адаптируется к новым социально-экономическим условиям, число суицидов стабилизируется. Мы же пока скачем из одного экономического кризиса в другой, и о социальной стабильности россияне только мечтают. Кто-то напряжения не выдерживает. Как бы страшно это ни звучало, но, наверное, никакие государственные программы не заставят подростка полюбить эту жизнь, если изо дня в день он видит ссоры родителей, которые пытаются выкроить деньги на платежи по ЖКХ или чтобы собрать ребенка в школу, чем-то его накормить, в перспективе — оплачивать вуз. Словом, когда вокруг все твердят, что всё плохо, сложно видеть будущее в радужных красках. Настроение — оно ведь заразно. С другой стороны, взрослому человеку проще управлять эмоциями. Попробуем назло и вопреки транслировать улыбки, счастье и радость?