Чем только не занимается ООН! Оказывается – в этой международной организации есть даже Управление ООН по наркотикам и преступности. Мало того, руководитель этого управления имеет статус заместителя Генерального секретаря Организации Объединённых Наций и одновременно генерального директора Венского отделения ООН. Но самое любопытное, что рулит всем этим хозяйством российский гражданин, профессиональный дипломат Юрий Викторович ФЕДОТОВ. С ним встретился Александр Звягинцев.
- Юрий Викторович, ваши полномочия распространяются от борьбы с наркотиками и организованной преступностью до борьбы с коррупцией, пиратством и предупреждением терроризма. Какими располагаете инструментами для выполнения этих задач? Есть ли у вас под рукой военизированные подразделения, агентура, полицейские силы? Насколько мне известно, в одном Афганистане на вас работают 200 человек. Чем они занимаются?
– Управление ООН по наркотикам и преступности является одной из международных структур. Мы, конечно, не спецназ, не супернациональное разведывательное управление. Мы – агентство, которое оказывает техническое содействие государствам. Наша роль – оказать им всемерное содействие. Мы помогаем выполнять требования базовых международных документов, таких как Конвенция о борьбе с транснациональной организованной преступностью, Конвенция о противодействии коррупции, 3 антинаркотические конвенции.
В Афганистане у нас работают порядка 200 человек. Они занимаются подготовкой кадров, распространением нашей методики. Помогают афганским властям, в частности Министерству по борьбе с наркотиками, продвигать альтернативные культуры, чтобы крестьяне выращивали вместо опийного мака дыни, арбузы, абрикосы. Мы содействуем правовым структурам в усовершенствовании системы правосудия в этой стране, в противодействии коррупции. И это не самый, кстати, крупный наш офис. В Колумбии у нас работают 500 человек. Занимаются оказанием содействия местным властям, фермерам в налаживании альтернативного сельского хозяйства и делают это довольно успешно.
– Насколько мне известно, благодаря вашим усилиям Министерство по борьбе с наркотиками Афганистана с 2012 года из 154 тысяч гектаров мака уничтожило практически 10%. А почему американцы и их союзники, которые там находятся, не помогают ООН и афганцам в этом деле? В своё время во Вьетнаме американцы очень эффективно использовали дефолианты для уничтожения лесов, где прятались партизаны. В 1980 году ООН приняла международную конвенцию, запрещающую подобное варварство. Но почему не использовать дефолианты в мирных целях – для уничтожения тех же посевов опийного мака?
– Этого в общем-то и не нужно. Как происходит уничтожение посевов мака на практике? Эти 154 тысячи гектаров – не бескрайние поля, засеянные опийным маком. Это участки земли по гектару, по два, которые разбросаны среди посевов пшеницы, других сельскохозяйственных культур, фруктовых садов. Чтобы уничтожить эти посевы, достаточно 2 раза перепахать их трактором. Поэтому вопрос в том, чтобы последовательно проводить курс на уничтожение посевов опийного мака в Афганистане. В последнее время министерство страны по борьбе с наркотиками этим не занималось – это было связано с внутриполитическим периодом в жизни Афганистана, с президентскими выборами. Сейчас нам на помощь пришёл природный фактор – нехватка дождей, грибковые заболевания маковых посевов привели к существенному сокращению посевов опийного мака.
Кроме того, наркодилеры сами регулируют производство героина и опия, для того чтобы не произошло сильное снижение цен. Но это не означает, что мы должны сидеть сложа руки. Мы работаем с новым афганским руководством, с правительством, с министерством. Что же касается войск, которые базируются в Афганистане, они этим никогда не занимались и заниматься не собираются.
– Как вам кажется, вывод войск стран западной коалиции из Афганистана не приведёт к краху всех ваших усилий в борьбе с наркотиками? Не превратится Афганистан в официальное наркогосударство?
– Не думаю, что это приведёт к краху наших усилий. Но ситуация с безопасностью в Афганистане вызывает большую обеспокоенность. Я неоднократно бывал в Кундузе, в Бадахшане. Они были довольно мирными провинциями, и там можно было свободно передвигаться, встречаться с местными руководителями, инспектировать посевы и смотреть, как производится уничтожение посевов опийного мака. Сейчас условия безопасности этого не позволяют. Мы вынуждены приостановить работу наших офисов вне Кабула как раз из опасения, что наши люди могут пострадать.
Если в Афганистане будет дееспособное правительство, будем продолжать работать. С точки зрения финансирования у нас достаточно ресурсов. И Россия – одна из стран, которые оказывают помощь нашим программам в Афганистане, занимаясь подготовкой афганских наркополицейских в Домодедово. Существенную финансовую помощь нашим программам оказывают США, Евросоюз, Япония, Канада, Австралия. Наша программа только для Афганистана оценивается в 117 миллионов долларов. В стоимостном выражении это самая крупная страновая программа УНП ООН.
Что касается вашего определения «официальное наркогосударство»… По самым скромным подсчётам, 10% ВВП Афганистана – это результат незаконного оборота наркотиков. По максимальным расчётам это может быть 30–35%. Видимо, истина находится где-то между этими двумя цифрами.
Естественно, афганские руководители отрицают это, но факт остаётся фактом. К сожалению, производство и незаконный оборот наркотиков являются единственной эффективной отраслью экономики в этой стране.
– Юрий Викторович, какие ещё вы можете назвать операции, которые проводятся во всём мире усилиями вверенных вам структур? Мы с вами говорили о проблемах борьбы с пиратством, о тюрьмах, которые строит ООН.
– Обозначу основные направления, которые являются предметом нашей гордости. Благодаря нашим программам альтернативного развития в Латинской Америке, в частности в Колумбии и Перу, там чуть ли не в 2 раза сокращено производство наркотиков. Местные крестьяне имеют реальную перспективу перейти к выращиванию законных культур – кофе, какао, каучука.
Мы очень гордимся нашей программой борьбы с пиратством. Более тысячи пиратов сейчас отбывают сроки заключения в разных странах. В основном в Сомали, где мы построили тюрьмы и продолжаем их строить, в Пунтленде и Сомалиленде. Выяснилось, что пираты активно занимаются перевозом и сбытом наркотиков, незаконным оборотом лёгкого вооружения. Мы координируем эту программу во всём Индийском океане, а также рассматриваем возможность её распространения на Гвинейский залив, страны Центральной Америки, Карибское море и даже на Тихоокеанские острова.
– В мире торжествует новое масштабное зло – терроризм, быстро выросший в самостоятельную глобальную силу. Не пора ли сказать твёрдое слово в борьбе с этим злом?
– Я думаю, что вы правы: настало время, когда все мировые лидеры должны собраться и сказать: «Еnough is enough». ООН пересмотрела свою контртеррористическую стратегию, было принято новое издание этой стратегии, где отводится роль и моему офису УНП ООН. В частности, в том, что касается предупреждения терроризма и борьбы с насильственным экстремизмом. Это распространяется на 2 основные сферы, которыми мы занимаемся. Во-первых, противодействие иностранным боевикам, которые зачастую составляют костяк террористических организаций. Мы стараемся помешать их набору в ряды террористов, что далеко не просто, а также предупредить их свободное передвижение через границы – это мы можем сделать. И вторая, более широкая тема, – пресечение незаконных денежных потоков, которые подпитывают террористические движения. Здесь много неясного, но, надеюсь, нам удастся что-то раскопать.
– Стали нередко слышны голоса о том, что ООН неэффективна.
– ООН является не чем иным, как отражением коллективной воли государств, которые являются её членами. Эффективность ООН измеряется желанием государств сделать её работу эффективной. Это не какой-то потусторонний орган, это мы с вами – ООН – государства, которые принимают совместные решения.
Сейчас формируется новая многополярная система. Тем не менее ООН всегда востребована. Существует так называемая министерская неделя в Нью-Йорке, когда в первую неделю заседаний Генеральной Ассамблеи ООН традиционно приезжают министры иностранных дел, выступают с речами. Но сейчас министров там никто не замечает – приезжают главы государств, президенты, премьер-министры. Дискуссия продолжается целую неделю, в том числе на ночных заседаниях, потому что каждый хочет выступить. Это мероприятие используется руководителями государств и для двусторонних встреч, обсуждения актуальных вопросов международной жизни. То есть ООН востребована – это мой первый тезис.
Второй тезис. Как и любой живой механизм, ООН нуждается в постоянных настройке, поднастройке, перенастройке. Какие-то органы ООН, может быть, не прекращают свою работу – мы не можем этого сделать, поскольку тогда надо пересматривать Устав ООН, – но оказываются в положении «спящих красавиц», например Совет по опеке. Новое применение найти ему очень сложно.
Только что в ООН было принято решение о новых целях устойчивого развития на последующие 15 лет. Это очень важное решение, которое настраивает ООН на новые задачи в оказании содействия государствам в устойчивом развитии – во всех отраслях, не только в области преодоления бедности, слаборазвитости. Но и в вопросах, связанных с установлением правопорядка, верховенства закона, борьбы с преступностью, с коррупцией.
– Свою деятельность в ООН вы фактически начали более четверти века назад. За это время у вас неизбежно должно было выработаться, если можно так выразиться, планетарное мышление. По вашему мнению, после развала Советского Союза мир стал более прочным или более хрупким?
– Угрозы глобальной военной катастрофы, как было раньше, сейчас нет. Но это не означает, что мир стал более стабильным. Он стал менее предсказуем. Вместо глобального противостояния двух блоков мы видим огромное множество конфликтов, кризисов, межгосударственных конфликтов, внутренних конфликтов с международными последствиями – потоки беженцев, перемещённых лиц, страдания людей. И к сожалению, эти конфликты не сокращаются, а множатся. Это вызов нашей эпохе, с которым также нужно как-то справиться. И в этой связи роль ООН может быть более эффективной, более действенной. Я помню 80–90‑е годы XX века, когда все ведущие страны мира сами активно участвовали в операциях ООН по поддержанию мира, направляли свои воинские контингенты в разные регионы. Сейчас крупные державы этого не делают, этим занимаются в основном африканские и азиатские страны. Не думаю, что это способствует повышению эффективности миротворческих операций ООН.
– Хотели бы вы видеть Россию в составе Европейского союза?
– Россия – слишком большая страна. И у России есть свои интересы, свои структуры международного сотрудничества. Я имею в виду ШОС, Таможенный союз, ЕврАзЭС. Поэтому партнёрство с Евросоюзом – равноправное, открытое, честное – это хороший вариант для России. Но едва ли всерьёз можно говорить о том, что Россия может стать одним из членов Европейского союза.