Порой удивляюсь, как ей удаётся не мутировать и выжить в сегодняшнем «шоу-серпентарии». Ведь нет в ней ни пошлости, ни «упрощённого мозгового процесса», которые нынче пользуются наибольшим спросом. Вне сцены Алёна Свиридова тоже имеет чёткие ориентиры и принципы. Мы встретились с ней в крымском городе Керчь, который в последнее время часто мелькает в прессе из-за событий, связанных со статусом Крыма. Певица частенько сбегает сюда от «московских понтов» и суеты, занимается творчеством, а ещё принимает активное участие в жизни сегодняшнего Крыма.
- Алена, вас относят к той редкой и, к сожалению, вымирающей категории артистов, которые щепетильно относятся к своей деловой репутации. Говорят, вы не раз отказывались от внушительных гонораров, потому что это противоречило вашим представлениям о нормах морали…
– Зачем сейчас себя ломать? Сегодня я тоже могу позволить себе не подстраиваться под различные бизнес-схемы. Выбрала свой путь – я музыкант, автор – занимаюсь собственной реализацией, а не воплощаю в жизнь чьи-то амбиции. Я реально смотрю на свои перспективы. Чтобы добиться такой славы, как у Стаса Михайлова, я должна работать совсем в ином для себя формате. У нас очень востребован формат ресторанных музыки и антуража. А мне эта эстетика чужда. Конечно, отсутствие музыкального вкуса у большой части аудитории – острая проблема в нашем шоу-бизнесе. И воспитывать его сегодня никто особо не планирует. Но я не хочу никому читать лекций на этот счёт. Или, как раньше, за что-то бороться.
– А что изменилось?
– Изменились приоритеты. Появилось чувство полной гармонии с окружающим миром. Мечты ведь сбываются! Я хотела быть артисткой – и стала. Хотела жить в домике у моря – и вот, пожалуйста, точно такой, как в мечтах, увитый виноградом и розами, с тропинкой, ведущей прямо к воде. Можно надеть ласты и плавать, как дельфин, ловить рыбу, как Хемингуэй. Принимать гостей и пить вино на террасе, как Волошин. Играть на гитаре или стареньком пианино, покупать книги на блошином рынке, читать и периодически кормить детей, если удастся загнать их домой с улицы. И всё что ты захочешь – получится, если приложить любовь и некоторые усилия. Делать то, что нравится. Петь то, что хочется. Вот она, формула счастья. А ещё экспериментировать. Выходить из зоны психологического комфорта. Вот сейчас готовлю уникальную программу. В общем, опять усложнила для себя задачу.
– Зачем вам это понадобилось?
– А вот давайте представим, что будет, если во время концерта отключат электричество. Кстати, в Крыму его выключали. Меня, правда, в этот момент здесь не было. Но, видимо, страхи на этот счёт остались. Яркий антураж без необходимого для шоу технического оборудования растворится. Артист останется перед публикой только со своим мастерством. Поэтому я решила сделать акустическую программу, в которой сама играю на гитаре и на рояле. Добавила ещё одного гитариста, а потом для антуража и контрабасиста. Потратила очень много сил и времени на репетиционный процесс.
До этого эксперимента я играла на гитаре, но профессионально этим никогда не занималась. После репетиций у меня были кровавые мозоли. А на концерте, в котором я обкатывала эту программу, у меня был жуткий мандраж: как будто я впервые вышла на сцену. Песни мало изменились. Разве что увеличился драйв. Мы пока не играли эту программу на больших площадках. Ограничивались малыми залами, где публика находится очень близко от сцены.
Испытываю от этого огромное удовольствие. На самом деле играющих и одновременно поющих певиц у нас на эстраде практически нет. Тамара Гвердцители, которая играет на рояле, Земфира и Арбенина. Как артистка я теперь тоже конвертирована в любых условиях. Осенью планирую записать акустический альбом. Уж очень хорошо звучит этот материал.
– Вы часто совершаете экстремальные поступки – с парашютом прыгаете, с аквалангом погружаетесь, а способны нецензурную лексику в творчестве использовать?
– В частной жизни я эти слова употребляю. Но у меня на этот счёт есть определённые табу уместности. Дома – в принципе уместно. Но дома и живот чесать уместно. Поэтому на сцене вряд ли я смогу материться.
– Вы как-то сказали, что считаете себя патриотом. А в чём это проявляется?
– На мой взгляд, патриотизм – это то, что каждый человек в меру своих сил должен приносить пользу обществу, в котором он живёт. Я воспитываю в детях отношение к жизни с любовью и с попыткой полностью реализовать свои возможности. Для того чтобы в дальнейшем эти реализованные возможности приносили пользу твоей стране. Горло драть и обличать чиновников в коррупции – не мой метод. Я не пойду на баррикады воевать, а вот с лопатой облагораживать город на субботнике – буду. Если в том же парке Горького увижу, что кто-то бросил бутылку, – догоню и попрошу убрать или сама уберу. Наша страна ещё молода. И она, как ребёнок в подростковом возрасте, творит какие-то необдуманные вещи. Потом дети вырастают и перестают их творить. Возможно, мы просто должны повзрослеть.
– Мы живём во времена одной из самых радикальных революций. С появлением Интернета мир стремительно меняется. Виртуальное пространство постепенно вытесняет реальные ценности людей…
– Недавно думала на эту тему. И ведь действительно, это опасная штука. Опять же раньше детей невозможно было загнать домой с прогулки, теперь они «гуляют» в Интернете.
– Своему младшему сыну Грише вы ограничиваете пользование Интернетом? Контролируете общение в социальных сетях?
– Мы договорились с ним о днях без Интернета. У Гриши есть тяга к познанию окружающего мира. Смотрит познавательные ролики. Вот сейчас изучал фильм про Владивосток. Конечно, я ему рассказывала про всякие суицидальные и опасные группы в Сети. Но у него нормальная психика. Методом запрета мы не можем оградить детей от зла. Это точно так же, как сейчас родители определённого круга никуда не выпускают своих детей одних. Всего двоим Гришиным одноклассникам разрешают гулять после уроков без сопровождения взрослых. Всех остальных родители держат за хвост мёртвой хваткой. Я спрашиваю: «Почему?» Они говорят: «Сейчас такое время – украдут, обидят, изнасилуют».
Когда я училась в школе, было абсолютно такое же время. И я встречалась с этим неоднократно. Меня хватали за ноги в автобусе, и эксгибиционисты на меня «нападали» два раза. Я помню весь этот ужас. И мне было бы гораздо легче, если бы меня родители об этом предупредили. Тогда бы я этого не так сильно пугалась. А так я была вынуждена с этим самостоятельно бороться. Слава богу, я быстро бегала, и всё это хорошо закончилось. Поэтому своим детям с самого детства я говорила, что есть такие нехорошие дяди и тёти, всячески рассказывала, что могут произойти такие ситуации. В Интернете такая же история. Зло может быть в любом месте. Его нужно распознавать и от него уходить.
– Сейчас вы очень много времени проводите в Крыму. Недавно вошли в Общественный совет по строительству крымского моста через Керченский пролив.
– Я родилась в Керчи, здесь живут мои родственники: двоюродные сестра и брат. В Севастополе живёт моя тётя, друзья – в Ялте. Это мои самые ближайшие люди, поэтому я решила именно здесь приобрести дом. Я давно мечтала об уютном домике у моря. Сам участок тоже небольшой. Но там безумно красиво. Что же касается моста, то мне очень хочется быть полезной для Керчи. В Крыму я провела очень много времени и прекрасно понимаю местные особенности
– Ощущаете сейчас какие-то существенные перемены в Крыму?
– Пока я ощущаю привычное «головотяпство». Из Симферополя в Керчь езжу на машине. Так вот в июне дорогу почему-то не строили. А в июле, когда был наплыв туристов, её начали строить. А этим заниматься можно уже в марте. Тут же другой климат. Почему это происходит? Потому что в головах пока бардак. Нет системного подхода. Люди привыкли так жить – выбрасывать мусор прямо за ворота. Мы с сыном из-за этого периодически ругаемся с соседями. Пытаемся приучить их избавляться от отходов в специально определённых для этого местах.
Ещё один болезненный для всех крымчан вопрос – цены в магазинах. Они выросли настолько, что в некоторых магазинах даже обогнали московские. Маршрут товаров проходит через Керчь. Однако груз везут до Симферополя, а оттуда обратно в Керчь. Зачем такая корявая логистика? Кто заложил для себя некую «маржу»? Мне кажется, что здесь всё-таки нужно менять «игроков» и приводить это всё к здравому смыслу. Конечно, немало есть и побед. В прошлом году на нашей улице впервые появился свет. Дороги в этом районе такие, что в 1945 году и то были лучше, чем у нас сейчас. Так вот у нас на улице ещё и света не было. Если ты ночью выходил за ворота, было ощущение, что ты выходишь в открытый космос. Только звёзды, ямы и открытые канализационные люки, с которых украли крышки. На самом деле здесь сейчас такие авгиевы конюшни…
Ведь всю свою историю Крым был разменной монетой, переходил из рук в руки. Если во всём Средиземноморье есть свой определённый стиль в архитектуре, который сохранился веками, то у нас его нет. Потому что всё время приходили пришлые люди. Не было никаких оседлых людей. Здесь нет такого культа винограда, как, к примеру, в Греции. Там ты зайдёшь в любой дом и выпьешь хорошего местного домашнего вина, а здесь – купишь отраву. Потому что туда накидают дрожжей. Просто нет понимания и традиции, которая бы передавалась из поколения в поколение. Когда люди уже закрепятся основательно, тогда и появится какой-то культурный слой. Иначе не может быть. Пока это степь, с которой всё выдувается. Я чувствую свой долг и хочу помочь своему родному городу.
– Не боитесь, что вас лишат шенгенской визы и внесут в «чёрный список»?
– Я не лезу в политические дрязги. Этот дом купила при Украине. И мне никто не чинил никаких препятствий. Так что у меня нет ни к одной из сторон никаких претензий. Конечно, будет обидно, если мне прикроют шенген. Ведь я люблю путешествовать.
– Кем вы видите себя лет через 20?
– За все эти годы у меня абсолютно не изменились потребности. Поэтому я наверняка останусь такой же. Мне по-прежнему нравится что-то создавать, изучать. Недавно освоила управление очень быстрым моторным катером, который мы отреставрировали из старой «калоши». Запасной аэродром в профессии я себе не готовлю. Перепробовала многое и выяснила, что музыка и литература – наиболее интересные для меня вещи. Нельзя в них достичь вершин. Многие люди, столкнувшись с проблемами, ищут более лёгкие пути. Типа на гастроли ездить тяжело – надо булочную открыть. А что, это легко? Там тоже будут свои сложности!..