Народный артист России, лауреат Государственной премии, профессор ГИТИСа (Государственного института театрального искусства), обладатель почётного звания «патриарх» Алексей Владимирович Бородин недавно был награждён премией Президента в области литературы и искусства за произведения для детей и юношества. Его повседневные работа и забота – Российский академический молодёжный театр (РАМТ), где он является художественным руководителем.
Мы беседуем с Бородиным в его кабинете в здании театра на Театральной площади. Это самый центр Москвы: по левую руку – Большой театр, напротив – Малый.
- Нынешний театральный сезон для вас весьма знаковый и результативный: ваш собственный юбилей, юбилей театра, премия Президента. Голова не вскружилась от эмоций?
– Нет. Это был наполненный работой сезон, включая мой собственный юбилей 6 июня. Когда наступает в жизни запредельная дата, то у тебя одна задача: сквозь неё пройти. А самое правильное – на следующий день работать. Жизнь должна идти своим чередом. Всем и себе самому желаю только здоровья.
Премия Президента для меня стала весьма неожиданной. Знаю, что утверждается она на комиссии по искусству, где решение принимают бесконечно уважаемые люди. Я горжусь этой премией и очень благодарен своим коллегам.
– Вашему театру в этом месяце исполнилось 95 лет, а он молод и прекрасен. Прописан в самом центре столицы.
– Наш юбилей всегда 13 июля. Отметить нельзя – все в отпуске. Но мы знаем и помним, что создавали его потрясающие люди. В первую очередь – Наталья Сац, которая его придумала, сотворила и осуществила в 1921 году. Тогда он назывался «Детским театром». Но в 30-е годы её муж был признан врагом народа, а сама Наталья оказалась в лагере. Когда вернулась, здесь была уже другая жизнь, другие люди. В разные годы история этого театра знала имена выдающихся деятелей отечественного искусства: писатель Евгений Шварц, композитор Дмитрий Кабалевский, художник Вадим Рындин. В конце 30-х годов свою первую пьесу «Коньки» принёс сюда Сергей Михалков, а в конце 40-х в историю театра вошёл и Виктор Розов.
10 лет художественным руководителем театра была ученица Михаила Чехова Мария Васильевна Кнебель. Именно она привела сюда молодого актёра – Олега Ефремова. Олег Николаевич говорил мне, что самый счастливый период его жизни – работа в качестве актёра именно в этом театре. Здесь ставил свои первые московские спектакли Анатолий Эфрос. Так что театр этот – настоящий, очень сильный.
– Вы пришли сюда в 80-е годы. Какие задачи ставили перед собой? К чему стремились?
– Здесь были прекрасные актёры старшего и среднего поколений. Но необходимо было привнести что-то новое, молодое. Дать дорогу свежему ветру. Стал смотреть выпускников, и тогда появилось первое при мне поколение. Кто-то из них, к великому сожалению, ушёл из жизни очень рано: Женя Дворжецкий, Игорь Нефёдов. Другие здравствуют, успешно играют в настоящих спектаклях и сегодня: Лёша Весёлкин, Алексей Блохин.
Время от времени приходит новое поколение. Так пришли однажды Даша Семёнова, Илья Исаев, Нелли Уварова, Пётр Красилов – актёры, которые исполняют главные роли и очень многое определяют в театре. До них приходили мои, да и не только мои ученики из РАТИ. Тогда появились замечательные Евгений Редько, Татьяна Матюхова. Это всё дорогие мне люди, как и многие молодые талантливые артисты нашего сильного театра.
– Не так давно театр широко распахнул двери для молодой российской режиссуры. Этот шаг оправдал себя?
– Несомненно. Изначально у нас была такая идея: дать возможность молодой режиссуре творчески реализоваться. С этой мыслью я обратился к Сергею Женовачу, который их обучает в ГИТИСе. Сами молодые режиссёры отнеслись к этому начинанию с большим энтузиазмом. Сначала они показывали отрывки из своих спектаклей, а мы должны были их утверждать. Убедились, что у многих очень развитый вкус. Наблюдали подлинность переживаний, подлинность чувств. Идея, бесспорно, оправдалась, получила отклик. На эти спектакли стало невозможно попасть. А мы за это начинание удостоились «Золотой маски».
– Вы давно занимаетесь преподавательской деятельностью. Среди ваших бывших выпускников есть выдающиеся актёры (как Чулпан Хаматова), работающие в Москве и по всей России. Это именно те, кому предстоит двигать вперёд театральное дело. Наблюдаете разницу между студентами прошлых лет и нынешними?
– Вы правы: в одном только «Современнике» пятеро моих бывших студентов. Следует сказать, что заинтересованность в профессии колоссальная, она не ослабевает. Ведь студентов выбирают из огромного количества абитуриентов. Молодые люди хотят себя найти, реализовать. Как и раньше, на 1-м курсе слушают тебя рассеянно. Но потом всё меняется. Как и раньше, мало читают, плохо знакомы с классической музыкой. Однажды пришлось всё занятие посвятить прослушиванию музыки. Но в этом и состоит педагогика – ребят надо направлять. В конце 1-го курса приходится некоторых отчислять. Это непросто, необходима определённая жестокость.
– Не секрет, что в театральном пространстве бушуют нешуточные страсти. С одной стороны – сторонники русского реалистического, психологического театра. С другой – те, кто считает его устаревшим, провозглашают себя новаторами, часто ставят спектакли, шокирующие публику. Вы за кого?
– Сама по себе борьба тяжела, но совершенно естественна для живого процесса, и будет она всегда. Всегда будут ниспровергатели, будут и те, кто действует конъюнктурно. Нельзя ставить вопрос так: только реалистический театр либо только авангард. Ведь сама жизнь состоит из противоречий. Если посмотреть на историю русского театра, легко убедиться, что противоречия были всегда. Был Станиславский, был Немирович-Данченко. Но, с другой стороны, был Мейерхольд (кстати, ученик Станиславского), был и Таиров. Потому всегда имело место столкновение разных мнений, разных тенденций. Всегда будут те, кто искренне ищет новые формы.
Лично я к этой борьбе отношусь гораздо спокойнее, чем многие мои коллеги. Всегда помню первый спектакль в МХТ нынешнего худрука театра Маяковского Миндаугаса Карбаускиса «Старосветские помещики». Он едва только стал режиссёром, я же сидел, не переставая удивляться: «Как это сделано?» И так было множество раз. Поэтому лично я своей позиции изменять не буду: выявляются смыслы, заставляющие думать и чувствовать? Есть мне чему поучиться или нечему?
– Вернёмся к РАМТу. На главной сцене были и есть созданные вами знаковые спектакли: «Алые паруса», «Чехов-Gala», «Участь Электры», «Нюрнберг» и другие. Но совершенно особое место среди них занимает «Берег утопии» – пьеса современного английского драматурга оскаровского лауреата Тома Стоппарда, написанная им главным образом по произведению А. Герцена «Былое и думы». Чем привлекла вас эта грандиозная эпопея?
– В первую очередь привлекла сама форма произведения, а также история потерь, история крушения иллюзий у людей, уехавших из николаевской России в Европу. Персонажи пьесы – знаковые фигуры российской истории, цвет европейской мысли XIX века – Герцен, Огарёв, Бакунин, Белинский, Тургенев, Чаадаев. В нашем спектакле, как и у автора, это не просто исторические персонажи, носители прекрасных, хоть и утопических идей, а живые люди со своими эмоциями, надеждами, разочарованиями.
– Общественность назвала постановку «театральным подвигом» режиссёра. Правда ли, что взяться за эту грандиозную работу вас побудили и некоторые факты собственной биографии?
– У меня было впечатление, что я это делаю про самого себя. Начиная с моего детства, напоминающего атмосферу первого акта, где действует Бакунин-отец. У него, как и в моей семье, был старший сын и младшие дочери. Мои родители для меня и моих сестёр тоже создали потрясающий мир – и тогда, когда мы жили в Китае, и когда приехали сюда.
Пьеса написана о России с огромной любовью к стране и её людям. Ведь и нам иногда полезно посмотреть на себя «с другого берега». Когда мы не только восхищаемся собой. Лично я научился у Стоппарда самоиронии.
– В этом эпохальном спектакле, состоящем из трёх самостоятельных частей, заняты 70 артистов, которые живут на сцене в течение 8 часов с двумя перерывами. Правда ли, что вы не позволили «раздробить» спектакль на три вечера, с тем чтобы сохранить целостность восприятия, сохранить атмосферу?
– Да, мне казалось, что всё должно проходить в течение одного дня (суббота или воскресенье), потому что трилогия – единая пьеса.
– На открытии выставки в честь юбилея РАМТа в Музее им. А.А. Бахрушина вы сказали: «Надо, чтобы театр не болел. Мы не болеем». Можете расшифровать этот тезис?
– Театр, как живой человек, может заболеть. Главное – вовремя понять, что ты заболел, и самому себе помочь. Могут быть разные периоды. Если в какой-то момент успокоиться, думая, что ты на подъёме, то тут же летишь с горы вниз. Кроме того, театр в каком-то смысле должен противостоять любой конъюнктуре. Сейчас, например, необходима интеллектуальная и духовная встряска, чтобы люди стремились не просто расходиться по своим углам.
– Сейчас у вас в работе пьеса Майкла Фрейна «Демократия». Чем именно она вас привлекла?
– Мы взяли к постановке эту пьесу, поскольку она – продолжение нашей линии: любые идеалистические идеи в итоге оборачиваются сплошными противоречиями и в самом человеке, и в тех, кто вокруг него. С этим не бороться надо, а принимать как данность. В центре – история Вилли Брандта – бывшего канцлера Германии. Пьеса привлекла в том числе и своей необычной формой. Сам автор (кстати, друг Тома Стоппарда) – в высшей степени интеллектуальный человек – приезжал в Москву, был у нас на репетиции, отнёсся положительно. Говорил, что для него было неожиданно, понравились актёры. Возможно, приедет на премьеру. Она намечена на 14 октября.