Новостные ленты информационных агентств каждый день приносят отличные вести. Например, на днях народные избранники вновь отказались рассматривать закон, предусматривающий установление минимального уровня оплаты труда (МРОТ), сравнимого с прожиточным минимумом. То есть платить за работу можно практически в два раза меньше, чем нужно денег, чтобы просто выжить.
Грозит ли нам стать «выжившими» с таким правительством? Что нужно сделать, чтобы наполнить казну не нефтью, а «внутренними ресурсами»? Кто определяет промышленное и экономическое развитие страны на самом деле? Об этом и многом другом «Аргументы недели» спросили руководителя научного направления «теоретическая экономика» Института экономики РАН, доктора философских наук, профессора Александра РУБИНШТЕЙНА.
Не жили хорошо, нечего и начинать
– Александр Яковлевич, что говорит наука – «жить стало лучше, жить стало веселее»?
– Только что Росстат опубликовал данные исследований «Труд и занятость в России» за прошлый год. Там есть раздел уровня заработной платы. Учитывая, что минимальные доходы практически не изменились, эти цифры, наверное, актуальны и сегодня. Смотрим: 1,4% из 71,5 миллиона занятых получают меньше МРОТ (5965 руб. в месяц). Ещё 16,2% (почти 11,6 миллиона россиян) получают всего два МРОТ – около 12 тысяч рублей. Или чуть выше уровня прожиточного минимума для работающих – 10,5 тысячи. Почти 12 миллионов работающих живут за чертой бедности! Их можно назвать нищими. Половина занятых получали менее 25 тысяч рублей. Недавно на круглом столе НИУ Высшей школы экономики было озвучено, что средняя зарплата в 2006 году составляла 900 долларов, к концу 2015 года – 400 долларов.
Социальный вице-премьер Ольга Голодец признала, что у нас 22 миллиона бедных людей. Это те, кто за свои зарплаты и пенсии не могут оплатить и без того крайне бедную потребительскую корзину. За последние полтора года при снижении реальных доходов на 10% и двузначной инфляции их число выросло на 2 миллиона человек. За полтора года! Это и есть результат нынешней политики, которую язык не поворачивается назвать социальной.
– Правительство утверждает, что инфляция – 12%. Ценники на товарах в магазинах говорят, что она не ниже 50. Кто прав?
– Официально инфляция, точнее – индекс потребительских цен, составила 12,91%. Но это инфляция и на алмазы, которые помельче, и на щи, которые пожиже. По продуктовой корзине мы имеем, по-видимому, инфляцию от 25 до 50%, по лекарствам – около 50%. Среднестатистическое домохозяйство стало тратить на продукты питания до 70% своего дохода. В общем, за эти два года мы почти вдвое снизили своё благосостояние.
Плюс от западных санкций и наших самосанкций номенклатура продовольственного рынка значительно сузилась, оставшиеся продукты подорожали из-за новой логистики доставки – вместо Италии, Греции или Турции овощи и фрукты стали возить, например, из Латинской Америки. По подсчётам наших экспертов, 20–30% от повышения цен на сельхозпродукцию – это вклад наших самосанкций. Я часто вижу в магазинах пожилых людей, которые подходят к прилавку, видят цену и уходят. Печальные и постыдные результаты социальной политики.
Отечественный производитель на фоне съёжившегося продовольственного рынка внёс свой «вклад» и взвинтил цены. Причём как по объективным причинам – импортные семена, комбикорма, оборудование, механизация, так и просто потому, что денег больше хочется. Причём продовольственная и лекарственная инфляция, новые тарифы ЖКХ, капитальный ремонт, налоги со среднепотолочной кадастровой стоимости недвижимости бьют по самым необеспеченным, по тем самым 22 миллионам бедных. Так называемой элиты это не касается.
– Контрсанкции помогают нашему родному сельскому хозяйству, снижают продовольственную зависимость. Уже свинина экспортируется.
– По мясу птицы, свинине рост действительно есть. Небольшой прирост есть по овощам. Но в масштабах страны – это слёзы. Нужны режим благоприятствования и реальная предпринимательская свобода, а не поборы, нужны инвестиции в миллиарды рублей в течение достаточно продолжительного времени, чтобы раскачать давно ставшее депрессивным сельское хозяйство.
Бюджетный ручеёк на поддержку сельхозпроизводителей в этом году усохнет на 15%. По сути, мы возвращаемся к временам, когда выращивали помидоры, огурцы, тыквы у себя на огородах. Если, конечно, хватит денег заплатить налог по кадастровой стоимости.
И до сих пор слуги народные
– Вы говорите, элиты это не касается, большие доходы от службы государевой?
– В провинции, например, педагог музыкального училища получает зарплату от 6 до 9 тысяч рублей. Это человек, который воспитывает новое поколение. В целом же по России средняя зарплата сегодня составляет около 30 тысяч рублей, а у менеджеров «Роснефти», как сообщил её вице-президент, – миллион рублей в день. Зарплаты в аппаратах Госдумы, Совета Федерации, правительстве, по последним отчётам Росстата, в десятки раз превышают среднюю по стране. Это не говоря уже про доходы у первых-вторых-третьих лиц. Добавьте к этому социальный пакет, оплату служебных автомобилей, разного рода бонусы, членство в совете директоров крупных компаний, многое другое…
При этом на лечение больных детей, покупку лекарств для них объявляются марафоны на телевидении и в газетах. Быть может, правы те, кто считает, что российских детей надо лечить полностью за счёт бюджета, а на зарплату тем же депутатам собирать деньги Христа ради…
На 2016 год мы имеем индексацию пенсий неработающим пенсионерам в 4% при инфляции 13%. И обещание, возможно, может быть, ещё чуть-чуть добавить осенью. Российские пенсии настолько большие, что их можно так кромсать? Чиновники должны понимать, что в провинции, особенно в сельской местности, на 12 пенсионных тысяч живёт зачастую вся семья, так как рабочие места практически уничтожены?!
«Денег нет. И неизвестно»
– Но «царь Кощей», который «над златом чахнет», – министр финансов – говорит: «Денег у меня для вас нет…»
– В Минфине, кстати, как раз и работает самая профессиональная команда, которой положено «чахнуть над златом» – оберегать государеву казну, не допускать дополнительных расходов, думать о сбалансированности бюджета. В его задачи не входит «ломать голову» над развитием страны, над проблемами здравоохранения, образования, культуры, промышленности и сельского хозяйства. Оно, как бухгалтер, должно беречь кубышку, тратить на то, что нужно, и стараться не тратить то, что можно не тратить. А вот эти «нужно» и «можно» у нас определяет Кремль.
За всё вышеперечисленное должны отвечать люди из Минэкономразвития. Но у нас сформировалась перевёрнутая пирамида управления экономикой. Монополией на использование бюджетных средств обладает кремлёвский бухгалтер, а Минэкономразвития, как все отраслевые министерства, идут в Минфин с протянутой рукой. Очень наглядно это проявилось во время обсуждения антикризисного плана. Ведомство его подготовило, в частности, в плане развития промышленности, а Минфин, как советский бухгалтер, ответил: «Денег нет. И неизвестно».
Не имея реальных ресурсов и возможности принимать стратегические решения, министр Улюкаев занялся исключительно пиаром по всем телеканалам, сократив департамент стратегического планирования. Весь мир идёт по пути определения стратегических ориентиров в развитии, а мы катимся в пещерный век ситуативного реагирования.
– Кто виноват – понятно. А что делать?
– Кажется, уже без политических реформ не обойтись. Пока не будет политической конкуренции, конкурентного взаимодействия партии власти с системной и несистемной оппозицией в экономической и социальной политике вряд ли что-то изменится. Основой всех стратегий останутся ожидания, когда цена на нефть будет высокой и когда наконец можно будет пользоваться внешними заимствованиями.
Да и корпус экспертов, обслуживающих власть, останется прежним. Посмотрите, группа экономистов, находящихся при власти, – птенцы из гнезда Гайдара и Ясина, фактически не менялись все двадцать пять лет. Видоизменялись только их лозунги – от крайнего либерализма, парадоксально осуществляемого методами архаичного патернализма, до тотального господства государства. И хотя монетаристская теория Милтона Фридмэна сейчас не в тренде, её следы видны и сегодня. Линия на сокращение государственных расходов и борьба с инфляцией (при том, что она остаётся двузначной) по-прежнему является главным направлением экономической политики. Всё остальное, включая импортозамещение и выполнение социальных обязательств, – риторическое сопровождение данной политики.
– Если вернуться к экономике, то есть ведь и альтернативная теория Джона Мейнарда Кейнса…
– Да, в нашей ситуации это означает то, что Центробанк печатает деньги, необходимые для индексации пенсий, повышения зарплат бюджетников, развития новых производств, в том числе и продуктов питания. Повышается предложение, растёт покупательский спрос, создаются новые рабочие места, производятся новые товары, растут на первом этапе и цены. В конечном итоге растут внутренний валовый продукт и бюджет. Ряд экономистов выражают опасения, что возрастающие доходы население начнёт обменивать на валюту, что приведёт к падению рубля. Пока же я вижу, что рубль и без того беспрецедентно падает, а население нищает.
Грешишь? Плати!
– А какие меры можно предпринять?
– Есть несколько институциональных возможностей ослабить монополию финансового ведомства. Например, право вето парламентского меньшинства при утверждении бюджета. Если, скажем, четверть народных избранников не согласны с документом, который представил Минфин, они могут его заблокировать. Начнётся политический торг, оппозиционные депутаты вспомнят, что у них на носу выборы и надо считаться с мнением избирателей. В итоге может сформироваться компромисс с большим выделением средств на социальные расходы.
Второе. Люди, которых затрагивают те или иные политические решения, должны иметь возможность участвовать в процессе их принятия. Речь идёт о внедрении известного института индивидуальных бюджетных назначений. Его смысл – право каждого налогоплательщика от 1 до 2% его уплачиваемого подоходного налога направлять на социально-культурные нужды по его личному выбору. Если каждый гражданин проголосует, на что потратить всего лишь 2% от уплачиваемого подоходного налога – на здоровье и лечение детей, модернизацию ЖКХ, образование, культуру, науку, строительство дорог, то ведомственные бюджеты можно поднять в разы. И это будет глас народа, а не мнение оторвавшихся от него слуг народа.
Ещё одним источником увеличения средств на социальные нужды могут стать так называемые маркированные налоги. Часть «налогов на грехи» (акцизы от продажи алкоголя, табака, азартных игр и т.д.) не отправляются напрямую в бюджет, смешиваясь с другими деньгами, а целенаправленно попадают в бюджеты специальных фондов. И уходят на здравоохранение, образование, культуру, науку, социальное обеспечение.
Богатые не плачут
– Это перераспределение доходов, но их общий объём у «министров-фридманистов» всегда ограничен.
– В настоящее время менее 10% россиян владеют более 50% всех активов: недвижимость, деньги в банках, акции предприятий. Было много предложений ввести прогрессивную шкалу налогов. В том числе сравнительно недавно был подготовлен законопроект, согласно которому те, кто получает в год больше 3 миллионов рублей, должны были платить подоходный налог 25%. Это позволило бы значительно увеличить поступления в бюджет. Но включились такие силы, что законопроект не дошёл даже до голосования.
Богатые не хотят платить за бедных. Вместо этого вводят новые виды поборов, которые коснутся бедняков и середняков, – лимиты на электричество, налоги по кадастру и так далее. Бедных много, их проще грабить, нет массы адвокатов и юристов. Неравенство в нашей стране просто зашкаливает, и прогрессивный налог является естественной мерой. Но без политической реформы и сменяемости власти российские элиты просто так со своими сверхдоходами не расстанутся.
– Какое тогда общество у нас построено?
– Мой друг Руслан Гринберг назвал его анархо-феодальным. Анархо – для «элиты», феодальное – для нас. Власть делает всё, что хочет. А мы безропотно подчиняемся.