На федеральном манеже очередная клоунада, главным режиссером которой выступил российский Минюст. В чем же забавность новых реприз, над которыми зрители уже вовсю хохочут, но от криков «бис» воздерживаются? Вот в чем.
А Гаврила Петрович по фене ругается …
Из недр этого весомого министерства недавно выпорхнуло распоряжение, запрещающее обитателям зон и следственных изоляторов … «ботать по фене» и использовать ненормативную лексику, т.е., пардон, материться. (С таким же успехом можно одним приказом попытаться запретить, например, шум морского прибоя – М.С.).
Если бы таковое случилось в канун 1-го апреля, многие, скорее, улыбнулись и о шутке забыли. Но нынешняя информация вовсе не фейк, а чистая правда. Причем, за несоблюдение этого приказа Минюста нарушителей ждет наказание.
Любое наказание для тех, кто уже лишен свободы, даже замечание конвоира, (которым, кстати Минюст использовать ненормативные слова почему-то не стал запрещать – М.С.), не говоря уже о штрафном изоляторе – это серьезно. За это сидельца могут лишить ларька, свидания, переписки, а то и самого важного и ожидаемого в его жизни: условно-досрочного освобождения (УДО).
Нарваться на все перечисленное «там» очень легко: например, опоздать в строй, не вовремя откликнуться на перекличке, иметь не очень опрятный внешний вид и т.д. Но самое страшное – просто не глянуться кому-либо из начальства. Тогда, как говориться, «кранты» в полном объеме.
Минюст своим решением расширил этот список до размеров того самого «беспредела», с которым вроде как и собрался вести борьбу. А по сути в очередной раз поразил сидельцев в их правах: если на воле ругаться можно, то почему этого нельзя делать за решеткой? Тем более, приказ или распоряжение Минюста – это не закон, а лишь желание какого-то чиновника, очень похожее на давно запрещенную в России цензуру.
Если наши главные законодатели-депутаты и сенаторы давно и гармонично вписали в свой лексикон слово «беспредел», то почему зэки должны обращаться друг к другу только на «вы»? Да многие из них в силу жизненных обстоятельств просто не знакомы с этим словом. Что, подсадить к каждому наставницу-филолога? Они не откажутся …
Глушить лагерный язык в местах лишения свободы, тем более сегодня, просто неразумно: он давно вырвался на волю и плотно прижился в жизни каждого из нас. На нем говорят школьники, студенты, инженеры. На нем выстроена и процветает огромная империя шоу-бизнеса! Что, теперь будем запрещать радио «Шансон», а группу «Лесоповал» отправим туда, откуда и взялось ее название? Глупость, конечно …
В фильме «Жестокий романс» Паратов в исполнении Никиты Михалкова жестко вступился перед Карандышевым (Мягковым) не просто за бурлаков, а именно за тот язык, на котором эти люди общались меж собой, посчитав его хоть и грубым, но наиболее точным и открытым. Разве он был не прав? Прав, конечно. В лагерном эго тоже нет лести и недоговоренностей. Он не имеет двусмысленности. Даже Макаренко не запрещал его своим подопечным …
Так он же на этом скачке расколется, редиска!
Главный герой любимой всеми комедии «Джентельмены удачи» в исполнении Евгения Леонова не зря так упорно запоминал ту самую «феню», с которой Минюст сегодня вдруг решил внезапно побороться.
«Доцент» понимал, что едет в среду, абсолютно далекую от той, в которой проживает бОльшая часть общества. Мир закрытого периметра особенный, где свой язык (т.е. та самая «феня) формировался столетиями, он имеет куда большее значение, нежели форма простого общения. Это в какой-то степени образ жизни за решеткой и в немалой степени – условие относительного комфорта, если это определение вообще можно отнести к российским тюрьмам. Это, увы, пропуск в новую трудную жизнь.
Те чиновники Минюста, которые готовили циркуляр, не могли не знать этих «простых» правил. Как и наверняка понимали, что никакими распоряжениями или приказами изменить сложившиеся многолетние правила той жизни им не под силу. Но если понимали, то зачем тогда затеяли всю эту нелепицу? Чтобы зэки вообще перестали говорить?
Желание Минюста перевести всех осужденных с блатного языка на манеры, принятые на посольских приемах, можно было бы приветствовать, если бы в российских СИЗО и лагерях все остальные проблемы были бы решены.
Например, налажена полноценная борьба с туберкулезом – этим бичом российских лагерей и тюрем.
Или сами изоляторы и зоны были наконец приведены в то состояние, где человек даже после приговора мог бы чувствовать себя человеком.
Где надзирающие прокуроры наконец научились бы не только формально выслушивать жалобы осужденных, но и реально реагировать на них, что им и предписано законом.
Чтобы «хозяева» и «кумовья» (т.е. руководители этих печальных заведений – М.С.) перестали беспардонно обирать своих «подопечных» и их родственников на воле, взимая со всех подряд мзду за любую мало-мальскую (даже предписанную законом) поблажку своему «спецконтингенту» и т.д.
Что же касается мата, то на мой взгляд, прежде, чем браться за лагерных обитателей, людям из Минюста не вредно было бы минут хотя 10-15 постоять вечером подле любой детской дворовой спортивной площадки. Убежден, кругозор этих взрослых людей взлетел бы до заоблачных лингвистических высот, которые их подопечным в телогрейках и не снились. Если, конечно, в Минюсте решили хоть столь наивно, но все же реально побороться за нравственность в нашем обществе.
P.S. Видимо, все же осознавая некую нелепость своей взрывной воспитательной фантазии, в Минюсте очевидно в качестве компенсации за запрещаемую «феню», разрешили зэкам пользоваться электрочайниками.
Как сказали многие авторитетные люди, а вот за это спасибо! Теперь хоть чифирь заваривать будем не по-босяцки, но в человеческих условиях. Век воли не видать!