– Реальность такова, что треть населения получает зарплату в конвертах, которая не может в одночасье стать «белой». При этом большинство их положение в целом устраивает, не побегут они искать новую работу – да и не самое благоприятное для этого время. Что они могут сделать сами, не надеясь на работодателя?
– С 2001 г. пенсионная система России коренным образом изменилась, так что кроме обязательного страхования, законодательно закрепленного, существуют теперь и другие источники увеличения пенсионных прав. Это и добровольное страхование, и корпоративные пенсионные фонды, дающие порой до 40–50% прибавки, и возможность отложить свою пенсию на 10 лет, появившаяся с 2015 г., – в этом случае увеличение может быть даже двухкратным. Безусловно, ключевыми факторами, влияющими на реальную сумму, которую человек будет получать, остаются размер зарплаты и трудовой стаж. Людям, работавшим всю жизнь, определенный минимум гарантирован, поэтому всегда стоит думать о том, сколько же вы получаете, и сколько ваш работодатель отчисляет.
– Какова ваша позиция в вопросе повышения пенсионного возраста?
– Эту тему необходимо обсуждать, принимать какие-либо решения без диалога с людьми нельзя. Пенсионный возраст – это отображение развития экономики и состояния общества. Если еще сравнительно недавно средняя продолжительность жизни мужчин составляла 58 лет, то сейчас это уже 64 года, в случае с женщинами – и вовсе свыше 72 лет. При этом уровень жизни поднялся достаточно, чтобы порядка 70% достигших пенсионного возраста были готовы продолжать работу. Конечно, их желание вызвано также и с тем, что уровень пенсионного обеспечения ниже, чем зарплата, – 12 тыс. руб. против 21 тыс. руб., но пенсия никогда не будет равна зарплате, ведь она лишь замещающий инструмент. Тем не менее, я надеюсь, что рано или поздно идея повышения пенсионного возраста будет поддержана, как это было сделано уже практически во всех бывших союзных республиках. Самый хороший вариант, как мне кажется, был предложен Казахстаном, где возраст прибавлялся поэтапно, по полгода в год. Резко увеличивать этот показатель нельзя: у каждого человека по закону есть право на дожитие, право на компенсацию за свой труд, а при 64-летней средней продолжительности жизни отправлять человека на пенсию в 65, как минимум, неэтично.
- Но ведь соотношение работающих и пенсионеров становится экономически невыгодным.
- Идеальный, устойчивый вариант – когда на одного пенсионера приходится трое трудящихся. Однако в России сейчас этот показатель держится на уровне 1:1,6, а в Волгоградской области он крайне низкий – 1:1,1. Хотя сейчас впервые за 15–20 лет рождаемость в регионе превышает смертность, эффект от этого факта будет заметен очень нескоро: сначала все эти дети должны вырасти, окончить школу и вуз, и только затем пойти на работу. Пенсионный фонд – пожалуй, единственная государственная структура, которая не только распределяет выплаты, но и занимается очень серьезными актуарными расчетами на перспективу 50 и более лет. У нас есть понимание, что ожидает Россию и через 20 лет, и дальше – на основе этих наблюдений мы и готовим предложения в правительство.
– Есть ли смысл в запрете работать тем, кто уже вышел на пенсию?
– Как только мы начнем вводить какие-либо ограничения по работе или зарплате, мы попросту потеряем людей из реального сектора экономики – они или откажутся работать вовсе, или уйдут в тень. Как раз то, о чем вы говорите, никакой нагрузки на экономику не оказывает – за те профессии, которые предполагают льготную пенсию, работодатель платит дополнительный тариф, фактически оплачивая досрочный уход своего сотрудника. А дальше, если у того есть силы продолжать трудиться, пусть он продолжает!
– Какие вы видите инструменты снижения нагрузки на пенсионную систему хотя бы в пределах Волгоградской области?
– Прежде всего, конечно, необходимо повышение заработной платы. В месяц мы выплачиваем порядка 8,5 млрд руб., а собираем только 3,3 млрд руб. – увы, темпы роста зарплат недостаточны, чтобы покрыть эту разницу. Я уже говорил однажды о том, что теоретически у пенсионного фонда Волгоградской области есть возможность дать налоговые послабления каким-то предприятиям, если это необходимо для их развития. Тут мы не можем быть инициаторами – но в случае принятия соответствующего закона мы в состоянии пойти навстречу. Кроме того, Россия должна всячески поддерживать малый и средний бизнес и поощрять создание новых рабочих мест, а не выводить предприятия на банкротство. Кстати, часто бывает так, что компания набирает миллиардные долги, спокойно проходит процедуру банкротства, избавляется от задолженностей, но никто в итоге не несет ответственность – а работники при этом теряют и свои зарплаты, и пенсионные права. Заниматься нужно в первую очередь укреплением экономики – тогда и решения социальных проблем подтянутся. В идеале, нужно снизить и поток волгоградцев, уезжающих из родного города, – потому что этот фактор тоже негативно влияет на качество пенсионного обеспечения.
– Можете ли вы назвать те сферы, в которых работодатели наиболее и наименее дисциплинированы в выплате пенсионных обязательств?
– В основном, образцовыми являются предприятия перерабатывающей промышленности, независимо от размера. Неплохо обстоит дело в сельском хозяйстве, там даже темпы прироста заработной платы в последние два года самые высокие. А вот в сфере услуг и торговле зачастую ситуация обратная. Из 130 тыс. предпринимателей, зарегистрированных в регионе, «хулиганят» или отчитываются перед нами «нулями» в районе 26–30 тыс.: ситуация не катастрофическая, но и проблем достаточно.
– Есть ли какая-то оптимальная модель пенсионной системы, которую Россия могла бы просто позаимствовать у другого государства?
– Не надо ничего выдумывать, самое опасное – начинать метаться между различными вариантами. Страховой принцип наиболее справедлив, поскольку при распределительной системе было неясно, почему я, трудившийся не покладая рук всю жизнь, должен, по сути, платить человеку, который работал плохо. Современная российская модель пенсионной системы напоминает чилийскую: там тоже, помимо государственного обеспечения, использован накопительный компонент. Нужно добиться того, чтобы именно накопительная часть стала более существенной прибавкой к сумме пенсии. Чем больше она – тем выше интерес инвестировать в нее собственные деньги. Кстати, в последнее время тенденция изменилась: если 4 года назад у нас 92% средств находилось в ВЭБе, то сегодня там только 52%, а все остальные – в негосударственных пенсионных фондах. Значит, люди начинают понимать: с накопительной частью можно и нужно работать, и именно она способна дать серьезную прибавку. Конечно, любая система нуждается в постепенной модернизации – но кардинально менять сейчас ничего не надо.
Александр АКУЛИНИЧЕВ