Нечасто писателям удаётся прослыть классиками при жизни. Эдуард УСПЕНСКИЙ – тот самый случай. Он один из главных представителей русской детской литературы и останется таковым навсегда. Его книги переведены более чем на 25 языков мира. «Крокодил Гена и его друзья», «Дядя Фёдор, пёс и кот», «Вниз по волшебной реке», «Про Веру и Анфису», «Следствие ведут Колобки» – эти литературные произведения и мультфильмы любимы не одним поколением. В свои 77 лет писатель по-прежнему в хорошей творческой форме и радует читателей актуальными, порой злободневными книгами.
Витамин роста
– Является ли подготовка ребёнка к взрослой жизни лейтмотивом ваших произведений?
– Пожалуй да. Каждая моя книга – своего рода проповедь. Кому-то она западёт в душу, кто-то лишь скользит по ней. Но, говоря языком поваров, она приготовлена на чистом сливочном масле. В отличие от нашего телевидения, в основе своей гадкого и грязного, пошлого. Хорошему от него, как правило, не научишься. Научишься «ржачке», животному смеху.
Хорошая детская книга – это витамин роста. Без него недостаёт света в душе. В результате человек мало на что способен, в том числе и в профессиональном смысле. У него нет воображения. Он не может представить себе будущую конструкцию прибора или конструкцию фирмы. На всё смотрит очень плоско. А вообще, детская литература должна развлекать ребёнка. К этому я всегда и стремился, делая порой уклон в обучение.
– Полагаете, те люди, кто любит пошлое телевидение, не росли на ваших книгах?
– Думаю, что не росли. Или росли недостаточно долго. Культуру ребёнка определяют, конечно же, мама с папой. Если они не сидят с ребёнком над книгой, не находят на это времени среди других занятий, будь то работа, выгул собаки или игра в карты, – ребёнок сам читать не будет. Его нужно «приклеивать» к книге, помогать ему прорасти сквозь неё. И не надо думать, что аудиокниги служат эквивалентной заменой чтению. Ничего подобного. Слушая, ребёнок воспримет сюжет, но не воспримет в полной мере язык, образы, характеры. Не проведёт параллелей между литературной реальностью и собственной жизнью.
– Сегодня, в эпоху гаджетов и информационного мусора, на родителях лежит особая ответственность?
– Если говорить об ответственности, то она прежде всего лежит не на родителях, которые попали в мясорубку российской жизни, а на властях. Они совершенно не занимаются вопросами взросления личности. У правительства нет соответствующих программ.
– Сегодня читают меньше, чем в советское время?
– Если судить по тиражам, то в десятки раз меньше. Тиражи сейчас – пять, семь, три тысячи. И если такой тираж разошёлся, это считается огромной удачей. А в СССР были тиражи по 100-200 тысяч (правда, писателю за тираж в двести тысяч платили те же копейки, что сейчас платят за тираж в пять тысяч). Важную роль в популяризации книги играли журналы («Мурзилка», «Пионер», «Костёр»), передачи («Пионерская зорька», «Звуковая дорожка»), а также кино и мультфильмы.
– То есть виноват наш брат журналист?
– Ваш брат не виноват. Сотня журналистов, даже самых замечательных, ничего не сможет, если это не станет государственным делом. Государство должно поднять детское чтение на щит, пропагандировать его. Пока этим занимаются лишь частные лица. Например, многое для поддержки детских писателей делает С. Филатов и его фонд. Он собирает деньги с бизнесменов, с больших начальников и устраивает писательские съезды. Две сотни молодых авторов со всей страны приезжают в большой санаторий, где им дают мастер-классы состоявшиеся писатели. Молодые авторы налаживают связи друг с другом. Впоследствии, когда одному из них в Вологде поручают издать тематический сборник рассказов про собак, он звонит в Курчатов и во Владивосток и приглашает коллег принять в этом участие.
Однажды я побывал в голландском городке и стал свидетелем такого мероприятия: собрались все знаменитые люди города (мэр, врачи, спортсмены и прочие) и читали детям, сидящим в зале, отрывки из своих любимых книг. Некоторое время на «Радио России» выходила моя программа «Классика в полчасика», устроенная похожим образом. Гости программы зачитывали фрагменты любимых произведений. Г. Каспаров, например, читал «Хоббита» и «Властелина колец».
– В СССР с популяризацией детского чтения всё было хорошо?
– Нет, далеко не всё. Детские журналы и мультфильмы – да, это было. Но государство относилось к писателям по-разному. В достаточной мере оно пропагандировало лишь нескольких детских авторов. Тех, которые встраивались в идеологию: преимущественно С. Михалкова, А. Алексина, А. Лиханова, М. Прилежаеву.Тогда как Н. Носов, В. Драгунский, Ю. Коваль, Г. Остер – те, кто имел влияние на детей и любил их, – не были так обласканы государством. О. Григорьева государство вообще затравило.
Моего «Крокодила Гену» напечатали по чистой случайности. Его взялся иллюстрировать художник В. Алфеевский – большой начальник со связями. Когда книга вышла, Ю. Энтин сказал мне: «Совершенно свободная книжка! В ней нет ни пионеров, ни Первого Мая – ничего из того, что от нас требуют!» Впоследствии вышел «Дядя Фёдор», и эти две мои повести регулярно переиздавались. А многие другие (например, «Пластмассовый дедушка») лежали в столе вплоть до перестройки. В 70-е цензуру беспокоил эпизод в «Гарантийных человечках», когда мышата ходили с лозунгом: «Долой порох, да здравствует творог!» Цензоры сперва сочли лозунг чересчур пацифистским.
– Но у вас есть стихотворение, которое вполне можно назвать военно-патриотическим. «Были б все, как и он, избалованными – быть бы нам уж давно завоёванными».
– Это стихотворение тоже не хотели печатать. Мол, клоунада. Думаю, цензоры увидели сатиру на больших чиновников, спасающих сыновей от службы в армии.
Писатель – педагог
– У нас с женой вышел спор насчёт вашего стихотворения «Разноцветная семейка», где папы-осьминоги перепутали детей. Я предположил, что такое произведение может подорвать авторитет отца. А жена сказала, что всё справедливо, поскольку отцы – балды.
– Соглашусь с вашей супругой. Слово «балда» мне очень нравится. Балды – это замечательные люди, просто чуть по-другому устроены. Отцы не очень внимательны в отношении детей, поскольку внимательны в других областях. Мозг отца в основном загружен другими проблемами, не домашними.
– Насколько педагогичен, на ваш взгляд, «Дядя Фёдор»? Не призывает ли он детей к непослушанию?
– Скорее он призывает к самостоятельности, чтобы дети не были инфантильными. Когда «Дядя Фёдор» был издан в США, моя близкая подруга предположила, что книга не будет продаваться. Мол, американские родители испугаются, что их ребёнок уйдёт в леса. В итоге никто в леса не ушёл. Это опасение сродни опасению по поводу «Гарантийных человечков»: дескать, ребёнок станет разбирать холодильники, телевизоры и стиральные машины в поисках героев книги. Никто ничего не разобрал, хотя в гарантийных человечков дети поверили очень искренне.
В общем, не надо считать детей за идиотов. Они вовсе не думают, что пёс и кот умеют разговаривать. Работа писателя с ребёнком – игра. И дети прекрасно это понимают.
– В мире много зла, несправедливости, причём иногда на самых вершинах государства. А детям читают истории со счастливым концом, создавая иллюзию, что зло всегда будет наказано и справедливость восторжествует. Правильно ли это?
– Правильно. Если представить ребёнку мир в страшных красках, то он либо станет аутистом, боящимся вылезти из-под стола, либо агрессивным человеком, который всех ненавидит. Это крайние примеры, но тем не менее. Даже моя книга-ужастик «Красная рука, чёрная простыня, зелёные пальцы» кончается таким выводом: людей убивают не монстры, люди умирают от собственного страха.
– Есть такой анекдот. Мама читает сыну «Чиполлино». «Мам, а почему все они не объединятся и не прогонят Помидора и Лимона?» – «Потому что они овощи, сынок». Как считаете, нужна ли детям социальная литература?
– Я никогда не рассматривал «Чиполлино» как социальную литературу. И «Буратино» тоже. Это произведения о дружбе, взаимовыручке. Как, например, стихотворение «Зайку бросила хозяйка». Вы же не станете притягивать его к политике. В общем, вопрос не ко мне.
– Тем не менее у вас есть социальная повесть для детей – «Жаб Жабыч метит в президенты».
– В этой повести препарируется предвыборная борьба в маленьком городе. Дети выдвигают Жаб Жабыча (большую мыслящую лягушку) в мэры города. Жаб Жабыч – наполовину идиот, наполовину умный. Ему звонят коммунисты: у памятника Ленину нога проволочная, надо бы починить. Починим, говорит Жаб Жабыч. Звонят демократы: памятник Ленину нам не нужен, надо бы его снести. Снесём, говорит Жаб Жабыч. В итоге принимается решение: отремонтировать памятник, а после снести.
Или вот такая сценка. Жаб Жабыч, кандидат в мэры, проводит митинг. Мэр поручил милиционеру Дубинкину: если на митинге соберётся больше двадцати человек – разгоняй. И Дубинкин стоит на митинге в недоумении. Он сам – двадцать первый участник митинга. Значит, надо разгонять. Но, если он начнёт разгонять людей, то будет действовать как представитель власти и перестанет быть участником митинга. Значит, не надо разгонять. Как же быть? Вот незадача.
Повесть «Жаб Жабыч метит в президенты» издали только один раз, в 2008 году, под одной обложкой с первыми двумя повестями о Жаб Жабыче. Впоследствии издавали только эти две повести – без третьей. Видимо, опасаются чего-то.