Хорошо темперированное чудо

Новый экспериментальный театр нашел беспроигрышный путь к взыскательному зрителю: премьерный спектакль сезона стал третьей за последнее время постановкой по классическому голливудскому фильму. Но если остроумная комедия «Боинг-Боинг» и сентиментальная мелодрама «Продавец дождя» легко «ложились» в репертуар волгоградского театра, то перенос на сцену «Сотворившей чудо» Артура Пенна на первый взгляд казался задачей излишне амбициозной.

В маленьком городке на юге Соединенных Штатов живет обеспеченная семья Келлеров, стойко выдерживающая свалившееся на нее горе: долгожданная дочь Хелен перенесла в 19-месячном возрасте то ли скарлатину, то ли менингит, и из-за осложнений лишилась зрения и слуха. Девочка растет, не умея говорить, перемещаясь по дому и двору на ощупь, у нее то и дело случаются приступы истерии. Многие врачи никак не смогли помочь девочке, но однажды Келлеры обращаются к директору Школы Перкинса для слепых – и тот отправляет заниматься с Хелен молодую учительницу Энн Салливан, которая сама недавно была незрячей.

Формально, «Сотворившая чудо» – это пьеса Уильяма Гибсона, однако НЭТовская труппа очевидно играет с оглядкой на одноименную экранизацию 1962 года: отдельные сцены и детали из фильма воспроизведены дословно – например, эпизод, в котором Энн Салливан пытается заставить Хелен Келлер самостоятельно есть с помощью ложки, повторен любовно и аккуратно, вплоть до кувырка через голову, совершенного учительницей в пылу борьбы с непослушным ребенком. Впрочем, американские актрисы Энн Бэнкрофт и Пэтти Дьюк в свое время заслуженно получили «Оскары» за роли, соответственно, учительницы и ученицы, так что цитировать их нашим молодым артисткам Тамаре Конопатовой и Виктории Проводиной ничуть не зазорно.

История Хелен Келлер (между прочим, подлинная: девочка не только научилась общаться с миром, но и получила образование и стала известной на всю Америку активисткой) настолько трогательная и вдохновляющая сама по себе, что ее легко как превратить в «слезовыжималку», так и испортить ненужным «гэгом» или ноткой цинизма. Чуть перестараться с музыкой в момент, когда ученица впервые поймет, что пальцы учительницы на ее ладони – это буквы; слегка переборщить с беспомощностью Хелен, сделать ее образ чуть более жалостливым, чем нужно, – и сотворенное чудо приобретет ненужный мистический флер. Разбавить «тяжелый» материал шуткой-другой; сделать карикатурнее и без того смешного (хоть и не понимающего того) сурового южанина Келлера, отца семейства, – и чуда не случится вовсе.

К счастью, режиссеру Отару Джангишерашвили и его команде удается выдержать оптимальный баланс между душещипательностью и развлекательностью. Помогают в этом краткие музыкальные отбивки между эпизодами, исполненные самими артистами: с одной стороны, они акцентируют внимание зрителя на том или ином моменте, а с другой, не дают действию слишком далеко продвинуться как по «серьезному», там и по «легкому» направлению. Смущают только появления на сцене человека, как две капли воды похожего на Григория Лепса и голосом, и внешностью (Дмитрий Гнацинский или Павел Серов): они разрывают логику сюжета и иной цели, кроме произведения внешнего эффекта – «Ого, да это ж Лепс!», – не имеют.

 

Александр АКУЛИНИЧЕВ