Почему Путин - не Сталин (продолжение)

Здесь вы можете прочитать продолжение статьи Виталия Аверьянова "Почему Путин - не Сталин"

(окончание)

1. Была явлена субъектность, вера в Россию как цивилизацию («у России большое, мощное будущее») и как судьбу («Россия – это судьба»), её возвращение к себе. Путин объяснил, в чём видит смысл завершения так называемого постсоветского этапа: «Годы после 91-го принято называть постсоветским этапом. Мы пережили, преодолели это бурное драматическое время. Россия, как это уже бывало в истории не раз, пройдя через ломки, испытания, возвращается к самой себе, возвращается в собственную историю. Упрочив свою национальную самобытность, укрепив свои корни, оставаясь открытыми и восприимчивыми к лучшим идеям и практикам Востока и Запада, мы должны и будем идти вперёд». Что же идёт на смену «постсоветскому этапу»? Название новой эпохе ещё не придумано, а если его и можно угадать – то вряд ли оно покажется достоверным и убедительным.

Однако это будущее базируется на нескольких аксиомах:

– Россия – это государство-цивилизация, «скреплённая русским народом, русским языком, русской культурой, Русской православной церковью и другими традиционными религиями России». Россия – это многообразие в единстве, «цветущая сложность».

– «Суверенитет, самостоятельность, целостность России безусловны. Это те «красные линии», за которые нельзя никому заходить».

– Дважды в XX веке мы переживали национальные катастрофы, распад государственности и разрушительный удар по культурному и духовному коду нации. Однако, вопреки этому, нам есть чем гордиться в своей истории – эта история для нас целостна: «Вся наша история без изъятий должна стать частью российской идентичности».

– Копирование чужого опыта, попытки извне цивилизовать Россию «не были приняты абсолютным большинством нашего народа», стремящегося к суверенитету духовному, идеологическому и внешнеполитическому.

2. Тесно связано с предыдущим смысловым блоком то знамя мировой миссии России, которое Путин впервые поднял на Валдае, – и это знамя имело внушительное подкрепление предшествовавшей дипломатической победой на сирийском фронте. Свою глобальную миссию президент противопоставил западной агрессии, склонности к насилию, выстраиванию диктата и кулачного права. Были предложены следующие аксиомы:

– миру дано Богом многообразие народов, каждое суверенное государство имеет своё лицо, каждый народ уникален;

– однополярному, унифицированному миру не нужны суверенные государства, ему нужны вассалы, отказавшиеся от своего лица;

– «Наша сегодняшняя позиция имеет глубокие исторические корни. Россия сама развивалась на основе многообразия, гармонии и балансов, привносила такой баланс и в окружающий мир». «Сила России, сила победителя» в поворотные моменты истории выражалась в благородстве и справедливости;

– евразийская интеграция будет строиться на этих же принципах, в ней «каждый сохранит своё лицо, свою самобытность и политическую субъектность».

3. Путин заявил, что России не по пути с Западом («евроатлантическими странами») в том, что они отказываются от своих христианских корней и фундаментальных исторических ценностей. «Отрицаются нравственные начала и любая традиционная идентичность: национальная, культурная, религиозная или даже половая». В этом Путин видит деградацию и примитивизацию общества. Путин показал, что он гнушается декадансом, нравственным и демографическим упадничеством Запада. Путин произнёс знаковые слова:

– проводится политика (!), уравнивающая веру в Бога и веру в сатану;

– однополые семьи, пропаганда социально опасных извращений (педофилии), стыд за свою религиозную принадлежность, удушающая политкорректность – всё это не просто культивируют, но и «пытаются агрессивно навязывать всем, всему миру»;

– «Что ещё может быть большим свидетельством морального кризиса человеческого социума, как не утрата способности к самовоспроизводству?»;

– «Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях, без формировавшихся тысячелетиями норм морали и нравственности люди неизбежно утратят человеческое достоинство. И мы считаем естественным и правильным эти ценности отстаивать. Нужно уважать право любого меньшинства на отличие, но и право большинства не должно быть поставлено под сомнение».

4. С предыдущим смысловым блоком связаны и тезисы об антинациональной части элиты, которой было выгодно отсутствие национальной идеи. Связка между отсутствием идеологии и паразитическим классом, предпочитающим «воровать и выводить капиталы», – крайне важное и новое для Путина заявление, фактически подводящее жирную черту под эпохой деидеологизации. Другой аспект этой же темы – «пятая колонна», разрушители, политические демагоги. «Слишком часто в национальной истории вместо оппозиции власти мы сталкиваемся с оппозицией самой России». Путин заявляет: нам нужны созидатели, нам нужно «настоящее гражданское общество», мы должны знать, кому доверяем, – отсюда новые законы о прозрачности НПО.

5. Слыша всё это, можно было бы предположить, что после ухода Суркова в спичрайтеры Путину были набраны люди, ориентирующиеся на национал-консервативную традицию и насыщающие риторику президента соответствующей лексикой и аргументацией. Но дело не только в спичрайтерах. Новая повестка сполна и чрезвычайно убедительно проявилась в устных ответах Путина на вопросы – где он спонтанно, в свойственной ему непринужденной и ироничной манере расставил наиболее смачные акценты.

Фактически многие ответы Путина звучали как насмешка, как издевательство над двойными стандартами Западами, над его подчас мелочным эгоизмом:

– «Они привыкли в Европе как? По известному принципу: сначала давайте съедим твое, а потом – каждый своё»;

– «Берлускони судят сейчас за то, что он живёт с женщинами, а если бы он был гомосексуалистом, его пальцем бы никто не тронул. (Смех в зале.)»;

– «Химическое оружие в Сирии появилось как альтернатива ядерному оружию Израиля, мы же это хорошо знаем <…>».

Все эти 5 смысловых блоков – новое явление в политике верховной власти. Всего этого не было в наших первых лицах начиная с Горбачёва. Все это признаки завершающейся, преодолеваемой Смуты. И эти изменения не могут оказаться чистой риторикой. Россия вступает в новую полосу своей жизни – начинается непростая, возможно, крайне трудная и опасная, сопряжённая с войнами и жертвами, открытая борьба за достойное место в мире. А это невозможно и без внутренних перемен в стране.

Консервативный разворот

Начались ли перемены? Безусловно, они начались. Всё то, что удалось стронуть Путину с мёртвого места, развернуть в сторону исторической «нормы» Русской цивилизации, – всё это шаг за шагом, градус за градусом делает его олицетворением вечной России. И всё это, как можно надеяться, – свидетельства необратимости совершаемых процессов.

Средства, вкладываемые в оборонный комплекс, возрождаемые и создаваемые заново оборонные заводы, запланированное построение за десять лет 400 межконтинентальных баллистических ракет, 8 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, 20 многоцелевых подводных лодок, 50 боевых кораблей, 100 военных космических аппаратов, 600 современных самолётов, 1000 вертолётов, более 70 комплектов ракетных комплексов различных систем и т.д. и т.д. – всё это весомая программа перевооружения страны. И этот выбор – свидетельство необратимости путинского разворота. Не случайно конфликт, приведший к отставке главного проводника неолиберальной политики Кудрина, этого наследника Чубайса во власти и любимца банковского интернационала, давшего ему звание «лучшего министра финансов», был связан именно с возрождением оборонного комплекса. Это тот портал национальной экономики, который был первым выведен из-под опёки неолибералов, поскольку оборонка слишком очевидно выпадает за рамки компетенции ограниченных догматиков-главбухов. Этот «кусок» Путин вывел из-под юрисдикции «Вашингтонского консенсуса», вырвал из пасти западных банкиров, которые через Кудрина и Кº выводили из России капиталы, подвампиривали спящего исполина, не давали ему очнуться.

Следующую порцию капиталов, которые Путин отказывается оставлять в транснациональных банках, он направляет на строительство транспортной инфраструктуры – это долгожданная победа над монетаристами, о которой изборцы мечтали уже давно и требование которой формулировали из года в год.

С 2013 года Путин наложил запрет чиновникам, госслужащим, депутатам и судьям на зарубежные счета и активы. Этот запрет – ещё одно свидетельство необратимости происходящего разворота.

В этом же году начались проверки некоммерческих «иностранных агентов», что является важнейшим решением, направленным на отсечение тех финансовых потоков, с помощью которых США привыкли формировать свою политику «мягкой силы», в критический момент переходящую в «цветные» революции.

Путин пока мало сделал на ниве восстановления патриотизма в образовании и воспитании, но он заговорил об этом, в его словах ощущалось понимание масштаба стоящих задач, а результатом этих слов уже стало создание новых госструктур.

Путин поручил сформировать единый учебный курс русской истории с канонической трактовкой её целостности и непрерывности, с уважением ко всем её этапам – это тоже знак разворота, хотя исполнители данного замысла пока ему не вполне соответствуют.

Путин заговорил и о контроле над Интернетом, который используется творцами ментальных вирусов не в меньшей мере, чем грантопотребляющие НКО.

Путин объявил о союзе с Церковью и защите религиозных чувств верующих от глумления, а также обещал защищать институт семьи от «крестоносцев» ювенальной юстиции.

Он перестаёт лицемерить в отношениях с квази-церквями и шабашами западной цивилизации: новоявленным духовным орденом международных правозащитников, в своё время громивших СССР, разветвлённой сектой «зелёных» и борцов с потеплением, повсюду используемых их хозяевами для расправы с политическими конкурентами, миссионерскими сообществами других культов политкорректной глобализации. Яснее всего он противостоит революционной диктатуре Сексуального Интернационала, этой ЛГБТ-Инквизиции, которая подчиняет своему контролю страну за страной.

Перечисленного уже достаточно для того, чтобы русские государственники и патриоты видели в Путине своего союзника, на деле осуществляющего консервативную смену курса.

Тем не менее, несмотря на всё вышесказанное, экономика страны остаётся в значительной степени вне того консервативного разворота, черты которого стали столь явственными в последние годы. В этом пункте мы подходим к самому уязвимому месту нашего героя. (И нам остаётся надеяться, что эта уязвимость в скорейшем времени испарится.) Вся экономика, исключая оборонный сектор, – как будто заповедная зона, куда Путину до поры до времени заказан путь. Это экономика офшорной элиты, большинства из тех 110 миллиардеров, которые, по оценкам Credit Suisse, владеют 35% всех национальных богатств страны. И поэтому, даже когда Путин написал перед выборами о создании госкорпораций, он как будто оправдывался перед «смотрящими» от мирового капитала, оговариваясь, что «ни о каком подавлении частной инициативы речь не шла — её в этих секторах просто не было. Ошибочно на основании нашей работы по собиранию, реструктуризации и предпродажной подготовке активов делать выводы о разрастании госкапитализма» («Ведомости», 30.01.2012). И это говорилось в предвыборной статье. С кем полемизировал Путин? Можно было подумать, что его избиратели – это сто миллионов кудриных и гонтмахеров, оспаривающих право и священный долг власти на инвестирование в собственную страну и производство.

За последние годы достигнуты убедительные успехи на евразийском направлении путинской политики. Таможенный союз и начинающий воплощаться в жизнь Евразийский союз – неожиданное по времени и контексту движение, в котором президент вновь опережает своих предшественников, русских вождей «послесмутных» времен. Обо всём этом пишут многие коллеги по Изборскому клубу. Мне бы хотелось здесь отметить, что хотя стратегия интеграции ещё в самом начале своего развертывания, однако уже понятно, что по своим последствиям реализация этой стратегии способна привести к исправлению очень многих пороков нынешнего состояния. В качестве примера приведу высказывания Путина о неуправляемых потоках миграции в одной из его предвыборных статей, высказывания, о которых редко вспоминают, но которые содержат черты верного стратегического замысла: с одной стороны, писал Путин в «Независимой газете» (23.01.2012), необходимо направить мигрантов туда, где они будут в наименьшей степени вызывать социальное напряжение; а с другой – нужно, «чтобы люди в своих родных местах, на своей малой родине могли чувствовать себя нормально и комфортно. Надо просто дать возможность людям работать и нормально жить у себя дома, на родной земле, возможность, которой они сейчас во многом лишены». Если такова одна из целей евразийской интеграции – мы, безусловно, на верном пути.

Оселком, на котором проверяется глубина и серьёзность интеграционных намерений, стала осенью 2013 года Украина. Яростная борьба за неё, которая продолжает разгораться, может быть и проиграна, – но она ведётся по-новому, и это не останется без последствий. Слабой стороной российской политики в этой сфере, как и во многих других, остаётся склонность измерять всё деньгами. Если мерить и стимулировать интеграцию деньгами, никаких денег не хватит. Олигархически-криминальная Украина говорит на одном языке, но братский народ ждёт от Москвы исцеляющего слова, внятного призыва на совсем другом языке. А с этим у Кремля пока не всё гладко. Вместо этого звучат невнятные оговорки, что мы, дескать, не против вашей евроинтеграции, мы бы и сами не прочь… Между тем евразийская экономическая интеграция, тем более с Украиной, должна апеллировать не только к голой экономике, но и к цивилизационным, духовным аргументам. Ментальные предпосылки политики в наш век определяют слишком много и окупаются сторицей, что, кстати говоря, прекрасно сознают и используют западные режиссёры кровавого Евромайдана. Путин, к сожалению, во многих случаях всё ещё подменяет идеологию финансами. Тогда как назрела острая потребность в другом подходе: идеология должна не замещаться, а подкрепляться финансами. Деньги должны перестать быть компенсацией отсутствия идеологии (что свойственно только колониям), но рассматриваться как инструмент проводимой стратегии (логика суверенной метрополии).

Ахиллесовой пятой России в условиях приближения горячей фазы информационной войны остаются до сих пор средства масс-медиа и Интернет. Либералы раздули миф о «рупорах Кремля», но этих рупоров что-то не видно. Да, стали чаще сниматься нормальные патриотические фильмы, появились более-менее трезвые передачи на ТВ, но они при этом тонут в инертном, гламурно-циничном, развлекающе-отвлекающем информационном потоке. Топ-менеджеры наших масс-медиа явно ведут двойную игру: с одной стороны, они выполняют пропагандистские задания власти (нередко нарочито грубо и прямолинейно), с другой стороны, на уровне акцентов новостных лент, фразочек и маленьких штрихов, сеют деструктивные настроения, нагнетают депрессию, демонстрируют всё те же, что и в 90-е годы, стереотипы западников и русофобов, хотя и в смягчённом виде. Как поведут себя они, когда начнётся тотальная информационная война, с применением тяжелой артиллерии времён холодной войны и новейших изощрённых разработок?

Не пора ли начать очищение элиты с этой её прослойки? Не пора ли параллельно ей выстроить пророссийскую систему СМИ? Мы уже видим первые ласточки: создаётся холдинг «Россия сегодня» с Д. Киселевым во главе и М. Симоньян в качестве опытного главного редактора. Это можно только приветствовать, но этого крайне мало. Необходимо запустить механизмы тонкой глубинной работы с ментальностью на телевидении и в работе информагентств, в радио, печати, Интернете, в блогосфере. Если Путин не подготовится сейчас к ударам информационной войны, он может оказаться довольно-таки беззащитным перед мощью западной машины манипуляции. И даже если вслед за телеканалом «Дождь» последуют другие русофобские СМИ, сама по себе запретительная политика и политика блокирования не сработает, да и выглядеть она будет неприглядно. Если же Путин решится на смену (мягкое обновление) высшей медийной элиты, вслед за тем будет уже не трудно осуществить и другие очистительные меры, причём не будет необходимости в масштабных политических расправах – наши оппозиционеры и агенты влияния просто не будут никому видны и слышны, а в Интернет-сети их сторонников встретит стройная рать наших сторонников, патриотов своей родины.

Судя по всему, Путин вынужден до сих пор лавировать и во многом маскировать свои стратегические замыслы. И на то есть объективные причины.

Но как бы ни объяснялась непоследовательность, сложность и половинчатость нынешней политики в тех или иных её аспектах, важно то, что разворот происходит. В этом мы видим внушающие оптимизм симптомы того, что Россия выжила, что дух наш не сломлен, а история наших побед и взлётов не завершена.