Несколько дней назад в «Российской газете» вышла статья ректора Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов А. С. Запесоцкого, под названием «Гражданин с дипломом», подзаголовок «Должны ли вузы отказываться от идеологической работы?». Не ставя своей целью подробно разбирать статью, - она выражает высказанную в свободной форме точку зрения профессионального работника образования, - остановлюсь на нескольких моментах, лично мне показавшихся в высшей степени примечательными и выходящими за рамки узкоспециальной дискуссии. Мнение автора сводиться к тому, что государство не должно устраняться из сферы идеологии. А. Запесоцкий считает тормозом в развитии страны существующую трактовку 13-й статьи Конституции: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» и недоумевает, откуда возьмет идеологию отдельно взятый человек, если государство отказывается от функции трансляции ее в общество - «Генетически, как известно, идеология по наследству не передается».
Полностью авторская позиция раскрывается в «Послесловии». К сожалению, в виду обширности невозможно процитировать весь текст целиком, ограничиваясь парой абзацев: «В России с 90-х гг. (с момента прихода к власти правительства Гайдара) «государственная идеология является неформальной. Она выработана новоявленной "элитой" для собственного пользования: исповедуется подавляющим большинством чиновничества, аффилированной с ним частью предпринимателей и ведущими СМИ, но не провозглашена официально. В основе поведения "элиты" лежит идея денег как ведущей, главной ценности в жизни человека, денег как меры вещей и меры человека, выгоды как единственной движущей силы общественного развития. Такую идеологию чиновникам нельзя провозглашать публично, ее можно только реализовывать в теневой сфере и камуфлировать мантрами о якобы имеющей место "деидеологизации" государства» - конец цитаты.
Для меня, как человека, имеющего отношение к Православной Церкви, примечательны два момента в статье А. С. Запесоцкого. Первый, отмеченный в вышеприведенном отрывке, - что под видом отказа от навязывания официальной идеологии, проводником которой служило бы государство, себя проявляет определенная неформальная (неофициальная, негласная, конспиративная) идеология. Это идеология властных и финансовых элит, которые не служат обществу, а используют его, ставя собственные экономические интересы выше нравственных.
Второй примечательный момент в том, что в столь подробной и продуманной статье полностью обойдена вниманием роль Церкви в трансляции идеологии от имени и с согласия государства, а эту роль трудно не заметить, кроме как намеренно.
По фигуре умолчания можно понять логику рассуждения А. Запесоцкого, - если присутствует скрытая «неформальная теневая идеология» внутри, то, следовательно, снаружи имеет место «формальная идеология», - показная, демонстрационная роль которой отведена Церкви. Если это так, и я ничего не выдумываю за автора, - я полностью согласен с таким пониманием идеологической роли Церкви в государстве.
Неформальная идеология, добиваясь решения своих прагматичных, меркантильных задач, использует Православную Церковь, отводя ей роль идеологической ширмы. Конечно, это все политика, и Церковные власти, понимая это, ведут свою игру, надеясь получить как можно больше преференций, закрепиться и усилить свой авторитет, рассчитывая, что неизбежные моральные потери окупятся сторицей, теми возможностями и ресурсами, которые удастся получить при подобном сотрудничестве с государством.
Отсюда возникает ошибочное восприятие Церкви, как преимущественно идеологической организации. Есть даже понятное набирающее критическую массу раздражение тем, какое заметное место занимает церковь в общественно-политической жизни России. Роль Церкви в лице священнослужителей и епископов уже неприкрыто смахивает на деятельность политработников, а сама Церковь стала чем-то вроде идеологического отдела при государственных структурах. У меня была возможность непосредственно понаблюдать это взаимодействие Церкви и Власти в небольших городах Центральной России. Там все конечно проще, куда более незатейливо и непосредственно, нежели в Москве и крупных мегаполисах, но тем проще понять механизм взаимоотношений.
Священник в статусе благочинного (что условно соотносится по рангу с главой муниципального образования) приглашается в местную администрацию на все официальные мероприятия и государственные праздники. Ему предлагают выступить с приветственным словом на каком-нибудь торжестве, побывать на праздничном банкете, или на общественных слушаниях. Рекомендуют направить кого-то из подчиненных священников для участия в исторически-образовательной конференции, отслужить панихиду по павшим воинам на праздник 9 мая, или провести молебен в День народного единства 4 ноября. В свою очередь, пользуясь любой представившейся возможностью, священник может обратиться к местной власти с просьбой подкинуть деньжат на бесконечные реставрационные работы, провести газ, или электричество в храм, выпросить помещение под православную гимназию или социальный центр. - Мы вас благословляем, освящаем и молитвой трансцедентируем вашу бюрократическую обыденность, а взамен Вы поддерживаете нас материально. Итого, налицо обмен сакральными и материальными дарами. Могу заметить, что это сожительство Государства и Православия в провинции, где все знают друг другу цену, не так режет глаз, нежели в крупных городах и столицах, где неизмеримо выше ставки и игра идет по крупному. В масштабе области и страны взаимоотношения Церкви и Власти более сложного порядка, как и масштаб решаемых имущественных, финансовых и политических вопросов и взаимозачётов. Мне приходилось слышать высказывание одного архиерея, что в области есть губернатор, а в епархии – епископ и епископу пристало решать вопросы исключительно на уровне губернатора, никак не ниже.
С каждым десятилетием, если вести отсчет от перестроечных времен, эта вовлеченность Церкви в сотрудничество с государством становилась все более глубокой, до полного погружения и утраты свободы. И вот уже не приглашают, а приказывают, не рекомендуют, а ставят в известность. За относительно скромную плату, - получить в пользование культовые сооружения и монастыри, денежные ресурсы на их частичное восстановление, не вмешательство во внутреннюю жизнь епархий и личные дела архиереев, закрытие глаз на финансово-хозяйственную деятельность и т.д. - Церковь уступила свое равенство Власти и перешла в подчиненное, прислуживающее и зависимое положение. Власть не слишком дорого приобрела бренд Церкви, но с удовольствием присвоила права на все активы, взамен передав миноритарный пакет на участие в идеологии. Причем контрольный пакет, так остался у властьпридержащих и Церковь к нему не имеет доступа. Государство вдвойне выиграло от союза с Церковью, - сбыло с рук неудобное обременение в виде исторических объектов религиозного назначения, а получило взамен право полного распоряжения метафизическим ресурсом Православия. Непрерывная историческая преемственность Русской Православной Церкви, ее легитимность (впрочем, сейчас подвергающаяся критической рефлексии) повысила самооценку правящего режима до державно-имперской (включая государственную символику и атрибутику).
Как с долей иронии пишет об этом в «Газете. Ru» православный публицист Андрей Десницкий: «Существует Российская Державная Государственность. В идеале своем — абсолютное и высшее добро, в эмпирической данности… С этой Государственностью враждует тлетворный и бездуховный Запад, а внутри страны его поддерживают нанятые негодяи и обманутые дураки. Существует и Православие, главная скрепа оной Государственности, ее духовное наполнение, неразрывно с ней связанное на всех исторических этапах» (..) - «Именно такая госидеология ясно у нас нарисовалась».
Посыл статьи А.С. Запесоцкого заключался в том, что нашей стране крайне важно выработать не механически заимствованную из-за рубежа идеологию, а свою, цитирую автора - национальную идеологию, интерпретирующую достижения социализма и капитализма на базе традиционных ценностей, содержащихся в собственной культуре.
Поддерживаю эту точку зрения двумя руками и считаю, что хорошо, чтобы государство, наконец, озаботилось, какой-никакой внятной официальной идеологией и перестало эксплуатировать в этом качестве Церковь. - И хорошо бы Церкви, получить освобождение от этой неблагодарной миссии и заняться своими делами, которые на самом деле пребывают в весьма запущенном и плачевном состоянии. Не устраниться от общественной жизни, а пересмотреть в ней свое место и роль.