Убийство учителя учеником в московской школе потрясло страну. Возникла потребность найти случившемуся хоть какое-то объяснение, и главным виновником объявили компьютерную игроманию.
Кандидат философских наук, руководитель Лаборатории компьютерных игр при философском факультете СПбГУ Константин ШЕВЦОВ уверен, что болезнь социума ищут не там, переводят стрелки. В то же время он настаивает: государство должно регулировать индустрию, чтобы дети имели возможность расти не на стрелялках, а на умных играх.
О музыке не судят по попсе
– Неужели компьютерная игра способна развивать человека в духовно-интеллектуальном плане, подобно литературе и кинематографу?
– Художественная литература далеко не сразу приобрела значение воспитателя человека и развития личности. Не раньше чем в XVIII веке, а в полной мере – только в XIX веке. Кино долго добивалось признания себя в качестве искусства, не говоря уже о признании его роли в образовании. Поэтому неуместно требовать, чтобы компьютерная игра с ходу предъявила аргументы в пользу того, что она образовывает и развивает человека.
Тем не менее уже сейчас существует много немассовых игр, предлагающих игроку варианты нетривиальных решений и выборов поведения. В самом примитивном случае – это ситуация, когда у игрока есть соратник, за которого играет компьютер. Вы успеваете привязаться к нему, и однажды сценарий ставит вас перед выбором: пожертвовать соратником для достижения цели, к которой вы так долго шли, или же предпочесть свои человеческие чувства. В гораздо большей степени это применимо к многопользовательским сетевым играм, где вы имеете дело не с компьютером, а с живыми людьми, заключая с ними союзы. На мой взгляд, переживания в ходе таких игр могут быть этически более важными, чем чтение романа, который часто воспринимается абсолютно отстранённо. Нет прямой связи между восприятием искусства и моральным развитием человека. В фильме Де Пальмы «Неприкасаемые» есть замечательная сцена, в которой чикагский мафиози Аль-Капоне обливается слезами в опере в то время, как его люди по его приказу совершают убийство.
Мы с вами от имени общества пытаемся спросить у компьютерных игр, зачем они и для чего, что нам от них ждать? Но общество само о себе не может сказать, каким оно будет завтра. Возможно, игры смогут ответить на новые вызовы, которых мы сейчас и представить не можем, и уже на данном этапе очевидно, что они выполняют функцию социализации.
– Может, асоциализации? Многие игроманы абсолютно выпадают из социума.
– У главного аналитика нашей лаборатории Сергея Буглака есть любимый «демотиватор» из Интернета: старая фотография салона автобуса, где все пассажиры уткнулись в свои газеты, и надпись: «Из-за мобильников вы совсем с людьми разговаривать перестали!»
Не стоит путать причину и следствие. В асоциализации виноват сам социум. Само наше общество функционирует за счёт огромных асоциализированных масс населения – им нечем заняться, они не ищут контактов друг с другом. И поэтому играют. Речь, конечно, не о том, что есть какой-то мировой заговор, имеющий целью отвлечь людей от борьбы за свои интересы. На мой взгляд, играть в компьютерные игры – это возможность обживать современный – машинный – мир, в котором для человека остаётся всё меньше места. Посредством игр человек присутствует в человеческом сообществе, пусть и виртуально.
– Но не являются ли переживания от игр искусственными?
– «Натуральные» ощущения – это те, которые от природы. В остальном человек – существо социальное и искусственное. Человечество создало множество искусственных отношений: отношения производства, отношения насилия и подчинения, отношения любви. Наконец, искусственной можно назвать почти любую игру, не только компьютерную. Вы видите у меня под глазом синяк от последней игры в футбол. Очень реальные ощущения, поверьте.
– И всё-таки вернёмся к вопросу про пользу и вред. Мой друг – репетитор по математике. Он говорит, что школьнику очень трудно учить уроки в мире, где есть игра GTA.
– Возможно, игры бросают нам вызов и требуют сделать само образование более интересным. Потому что один только элемент оценки и соревнования с одноклассниками (кстати, абсолютно игровой механизм) уже не так стимулирует детей к обучению, как раньше.
Компьютерные игры существуют, хотим мы или не хотим. Можно рассматривать это явление как абсолютное зло, но вряд ли такой подход окажется продуктивным, поскольку истерия никогда не приносит пользы. Надо понять, как нам быть с этим явлением. Может быть, регулировать его. А может быть, относиться к нему как искусству и тогда уже требовать от него, чтобы оно было искусством, – как мы требуем от кино, чтобы оно было хорошим, а не только коммерчески успешным.
В 2011 году правительство США официально признало компьютерные игры видом искусства, сделав возможным выделение грантов на производство умных некоммерческих игр. Многие игры создаются энтузиастами просто ради творчества – гранты помогли бы поднять качество этого продукта, сделать его интересным для более широкой аудитории. Было бы здорово, если бы Россия пошла тем же путём. Конечно, при условии формирования некоего экспертного сообщества, способного оценивать как качество заявок, так и решения чиновников.
Границы реальности
– Существовал бы в нынешнем виде Майдан, если бы молодое поколение не воспитало себя на стрелялках и «файтингах»?
– Стоило бы начать с того, что Майдан вообще немыслим вне современного медийного пространства, без интереса к нему СМИ, без Интернета. Насчёт связи Майдана с компьютерными играми мы можем, конечно, много фантазировать, но не знаю, с позиции какой науки можно было бы установить подобную связь. Революции вообще-то гораздо старше компьютеров.
– При всей серьёзности происходящих на Украине событий многие наблюдатели утверждают, что это игра.
– Если действительно так, то это к лучшему, иначе на Украине уже шла бы гражданская война. И если именно геймификация общества переводит в относительно мирное русло протест против властей, которые, на мой взгляд, не заслуживают особо добрых слов, – то это не так уж плохо.
– Хотите сказать, компьютерные игры больше сублимируют жестокость, чем порождают её? Проводились ли соответствующие психологические исследования?
– Сергей Буглак как-то рассказал, что в Японии публикация порнографических комиксов «катастрофически снизила число изнасилований» (смеётся). Что касается психологических исследований, то, конечно, такие есть, но их результаты в большой мере определяются лабораторными условиями их проведения. Если вы хотите знать моё мнение, то я думаю, что игра больше расслабляет (или изматывает), чем заводит.
– Из компьютерных игр в жизнь попадает всё больше выражений. «Плюс десять к силе», «минус двадцать от успеха». Или «прокачать скиллы» в значении «развиться». Вы согласны, что «вся наша жизнь – игра»?
– Это один из важных предметов спора в нашей лаборатории. Когда нам бывает не о чем поговорить, то мы говорим об этом. Лично я против таких категорических обобщений. Можно подвергнуть жизнь любому сечению: в одном случае она будет сплошной игрой, в другом – сплошным страданием, в третьем – сплошным сексом.
Я убеждён, что лишь единицы могут быть художниками не только в искусстве, но и в быту. И тех, кто способен воспринимать всю жизнь как игру, тоже единицы. В последнее время мы часто говорим, что из-за компьютеризации размывается реальность, но это лукавство. Размываются границы понятия реальности, но это больше вопрос языка, а не переживания. Потому что каждый различает тот момент, когда сидит за компьютером, и тот момент, когда встал из-за компьютера, подошёл к холодильнику и обнаружил, что тот пуст.
– Приведу пример из собственного детского опыта. Однажды я дошёл до последнего уровня «Марио-2» и «сохранился», чтобы пройти его на следующий день. Моя младшая сестра подчистила все «сохранялки», и я негодовал: «Зачем я столько мучился?!» Тогда отец сказал: «Если мучаешься, то лучше не играй». Именно эту мысль проводит в последнем романе Пелевин: вся медиакультура – и особенно компьютерные игры – основана на мазохизме. Дескать, в ходе игры мы гораздо больше страдаем, чем радуемся. Согласны?
– Канадский философ и теоретик медиа Маклюэн сказал: «Игра – это машина, которая может быть приведена в действие лишь при условии, что игроки согласны на какое-то время стать марионетками». Если это банально отождествлять с мазохизмом, то ответ – да. Но я бы не стал так упрощать. Компьютерная игра даёт редко возникавшую до этого констелляцию (сочетание) основных наших состояний: восприятия, действия и аффекта. Они нечасто пересекаются таким образом. Мы – то воспринимаем, но не действуем, то слишком сосредоточены на действии в ущерб восприятию и переживанию. А компьютерная игра сводит эти состояния в одну точку: любое действие здесь даёт определённый эффект и каждое новое восприятие требует принятия нового решения.
Кстати, существуют центры исследования компьютерных игр в Стенфорде, в Массачусетском технологическом институте. По-моему, неплохие примеры для подражания.
Однако не только мы играем за компьютером, на телефоне тоже много хороших игр, например - игры на андроид симуляторы помогут вам скрасить поездку в метро.