Итак, Женевские соглашения с Ираном подписаны. Главным триумфатором стал Иран, который не только избежал силовых действий со стороны Запада, но и напротив, преуспел в деле отмены экономических санкций, грозивших почти неизбежными экономическими потрясениями. И, что самое важное, приступил к легитимизации своей ядерной программы.
При этом Ирану удалось практически невозможное: одновременно переиграть два мощнейших финансово-политических лобби – израильское и саудовское. Важнейшим достижением Ирана стало то, что он сохранил за собой право обогащения урана, хотя это изначально запрещалось действующим до сих пор режимом нераспространения ядерного оружия. Кроме того, Тегеран добился четкой оговорки относительно того, на каких именно объектах могут проводиться проверки МАГАТЭ, представители которого лишились возможности бывать на наиболее секретных военных объектах Исламской Республики, по сути, ставших «заповедными зонами», включая Парчин.
Что касается Запада и прежде всего США, то здесь они избежали в условиях продолжающихся боевых действий в Афганистане ненужной войны с неясными перспективами. В числе причин, почему Запад так заметно сменил свой курс по отношению к Исламской Республике, как политические, так и экономические.
В числе первых – стремление Обамы обеспечить транзит грузов для снабжения группировки войск в Афганистане (что лишний раз только подчеркивает неспособность очередной великой державы решить свою собственную «афганскую проблему»). Это обусловлено как отсутствием гарантий безопасности в случае с пакистанским трафиком и нежеланием всецело зависеть в столь важном вопросе от России. Примечательно, что подобный транзит через иранскую территорию контейнерных грузов уже начался.
Не менее важное значение относительно смены курса в отношении Ирана имела и его экономическая привлекательность для Запада в условиях кризиса. Не в последнюю очередь действиями США и их западных союзников руководили также и экономические соображения. С одной стороны, Запад не желал, чтобы в результате его разногласий с Ираном сырьевые богатства Исламской Республики доставались Китаю и шли на усиление его роста, как это было до недавнего времени. Поднебесная пользовалась сложившейся ситуацией для получения там выгодных контрактов.
Кроме того, в условиях кризиса, когда «Газпром» отказывается пересматривать цены, экспорт алжирского сырья падает, а Ливия демонстрирует ненадежность в плане поставок, страны Европы ищут дополнительные гарантированные источники поставок газа. Не случайно, что Тегеран уже открыто предлагает странам ЕС проект «бесперебойного снабжения» газом по газопроводу через территорию Ирака и Сирии. Обратная ситуация с Россией. Пока глава российского МИД Сергей Лавров утверждает, что в основу Женевских соглашений были положены соответствующие идеи Владимира Путина, госсекретарь США Джон Керри указывает на достижения Обамы, акцентируя внимание на том, что этот успех обусловлен умелым ведением секретных переговоров с Ираном. Тем самым Москва стремится показать свою значимость в решении данного вопроса и способность переломить настроения Запада в свою пользу без применения силы.
Тем не менее, Россия наряду с Израилем и Саудовской Аравией оказалась в числе основных проигравших. Бросается в глаза, что подписанный в Женеве документ не отражает ранее выдвигавшиеся Россией принципы «поэтапности и взаимности». Но в любом случае, в стратегическом плане появление у российских границ еще одной ядерной державы явно не отвечает её интересам даже в среднесрочной перспективе. Тем более, что в отличие от прочих участников шестисторонних переговоров, Россия является единственным государством, непосредственно граничащей с Ираном, с которым у нее имеются острые неразрешенные проблемы, в том числе по разделу Каспийского моря.
Казалось бы, эта проблема не заслуживает особого внимания, поскольку обе стороны излишне не акцентируют на ней внимание. В определенном смысле это объясняется тем, что российское руководство очень не хотело бы раздражать Иран, который пока не пытается дестабилизировать ситуацию на юге России и в частности, на Северном Кавказе.
Однако речь здесь идет не столько о проявлении им «дружеских чувств», сколько о здравом прагматизме. Пока иранское руководство было традиционно занято попытками укрепления своего влияния в более привлекательных для расширения влияния в шиитских областях Ближнего Востока, а также противодействия исходящих ему угроз из Афганистана и Пакистана. Однако по мере того, как он будет укреплять свои позиции на Ближнем Востоке, его стратегия по отношению к северному соседу может коренным образом измениться.
Кроме того, в результате Женевских соглашений станут более очевидны и другие стратегические издержки. Так, начало реальной легитимизации иранской ядерной программы приведет лишь к еще большей гонке вооружений в регионе и мире.
Не случайно Саудовская Аравия уже открыто дает понять, что в ответ она прибегнет к адекватным мерам с помощью своего давнего союзника Пакистана, зависящего от её энергоресурсов и финансов. Как известно, диалог с этим государством, причастным к финансированию радикальных исламских группировок на российской территории, у Москвы протекает очень непросто, а в случае появления у нее подобного оружия он еще больше осложнится.
При более детальном рассмотрении данная «победа» России предстает еще менее привлекательной. Ведь ей было максимально выгодно текущее сохранение положения дел, при котором Иран находился под экономическими санкциями. Теперь, когда они фактически сняты, иранское руководство намерено не только восстановить прежние темпы добычи нефти, но и нарастить их, что будет неблагоприятно сказываться на конъюнктуре цены на «черное золото», от величины которой напрямую зависит пополняемость бюджета РФ.
Не случайно, что увеличение добычи и экспорта энергоресурсов министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангене называет важнейшим приоритетом своего ведомства. Уже сейчас Иран активно наращивает производство энергоресурсов и в первую очередь, нефти. В частности, к концу марта 2014 г. показатели добычи должны вырасти на 11 процентов и составить 3.85 млн баррелей «черного золота» в сутки, а к лету того же года достичь уровня 2005 г. – 4 млн баррелей.
Не случайно, что важным индикатором относительно значения для России Женевских соглашений стало заметное падение цен на нефть и соответственно, курса рубля, до сих пор, как известно, привязанного к нефтегазовой «корзине». И это не случайно. По сути, Женевские соглашения открывают путь к полному снятию ограничений на реализацию иранских углеводородов.
В этой связи наиболее негативное влияние будет иметь полноценный выход Ирана на мировой рынок газа, чему до сих пор максимально препятствовало эмбарго. Учитывая то, что Иран находится на втором месте по запасам этого сырья после России, подобная ситуация в условиях продолжающегося вытеснения российского газа катарским и норвежским сырьем это может привести к еще большему ухудшению позиций «Газпрома» и вообще заметно снизить в целом влияние России в мире как энергетической державы.
В том случае, если иранский газ пойдет в Европу, ЕС уже трудно будет от него отказаться и вернуться к ужесточению санкций в случае невыполнения Тегераном взятых на себя обязательств. Не случайно, что одним из важнейших по значимости иранских проектов в ближайшее время должно стать полномасштабное совместное освоение с Катаром крупнейшего газового месторождения «Южный Парс». Примечательно, что данные о подготовке к его освоению с катарской стороны стали поступать еще с начала осени, когда до достижения Женевских соглашений было еще далеко.
И это не случайно: несмотря на то, что наиболее жесткие санкции с Ирана не были сняты, заключение Женевских соглашений сигнализирует Тегерану, что никто не будет трогать за контрабанду нефти, как, впрочем, и работающие с ним иностранные компании.
В результате влияние полноценного выхода Ирана на международный сырьевой рынок может быть еще более значительным для оздоровления мировой экономики и сокрушительным для России. Достаточно указать на то, что все возможности для этого имеются: сразу после заключения Женевских соглашений к Ирану был проявлен самый настоящий бум интереса со стороны иностранных энергетических компаний.
При этом замминистра нефти Исламской Республики по международным вопросам Али Маджеди открыто указывает на то, что его страна стремится активно привлекать японские и западноевропейские компании в энергетических проектах на иранской территории. Именно они, по мнению иранского руководства, и должны обеспечить в кратчайшие сроки увеличение добычи и экспорта за рубеж энергоресурсов. В связи с этим официальный Тегеран намерен предоставить для их привлечения наиболее льготные условия, в том числе заметно увеличив их долю в соответствующих контрактах.
Не случайно, что уже первые дни после подписания Женевских соглашений ознаменовались своего рода иранским экономическим бумом. Свидетельством служат в том числе и заявления директора свободной экономической зоны (СЭЗ) «Киш», расположенной на одноименном острове в Персидском заливе Али Асгара Монсана, что там все подготовлено к приходу филиалов иностранных банковских структур, появление которых должно максимально облегчить условия работы зарубежным компаниям.
Примечательно, что негативные издержки от снятия с Ирана санкций не ограничиваются лишь энергетикой. Не случайно, что сразу после заключения Женевских соглашений представители иранских властей «вспомнили» о старом проекте по созданию трансазиатского транспортного коридора из Китая в Европу. Он должен был уменьшить сроки доставки товаров и удешевить саму их перевозку. Фактически единственным препятствием до сих пор для его реализации была позиция Ирана, находившегося до последнего момента в острой конфронтации с Исламской Республикой. При этом он во многом является конкурентным по отношению к соответствующим проектам Владимира Путина, которые рассчитывали проложить российской и южнокорейской территории.
При этом Иран почему-то не спешит порадовать Кремль, пытающийся представить себя как главного могильщика санкций, в знак благодарности достойными ответными жестами. Подобное положение дел неудивительно. То, что Кремль делает вид, будто он подыграл в данном случае Ирану, рассчитывая получить с отмены санкций крупные дивиденды, особого значения не имеет. Во-первых, иранское руководство имеет реальное представление о реальном весе России при решении проблем современности, равно как и о том, чья именно заслуга лежит в заключении Женевских соглашений. А во-вторых, отношения между Москвой и Тегераном и без того уже были испорчены после срыва российской стороной контракта на поставку иранским партнерам ЗРК С-300, сопровождавшегося фактическим уходом с рынка Исламской Республики наших энергетических компаний.
В этой связи следует указать на то, что сравнительно мало замеченным осталась недавняя отставка торгового представителя РФ в Иране Александра Соболькова. Можно считать это случайностью, хотя развитие торгово-экономических связей между двумя странами, в том числе и в энергоотрасли даже в условиях прежнего жесткого противостояния Исламской Республики с Западом фактически находилось в загоне. Об этом свидетельствует крайне слабое присутствие российских компаний почти на всех сегментах иранского рынка, на котором заметно укрепился Пекин, использовавший в своих интересах разногласия прочих держав, чтобы закрепить за собой важную часть иранского рынка.
При этом издержки от устранения санкций перевешивают положительные моменты от российско-иранского сотрудничества в атомной энергетике и ВТС. С одной стороны, сотрудничество с иранской стороной в ближайшей перспективе сулит России многомиллиардные доходы хотя бы ввиду стремления официального Тегерана еще больше развивать собственную атомную отрасль.
Это означает для Росатома с большой вероятностью заключение дополнительных контрактов уже в следующем году. Речь в том числе идет об исполнении уже принятого закона, предусматривающего строительство отдельных АЭС и дополнительных реакторов для Бушерской АЭС, запуск которых должен дать Исламской Республике еще 20 тысяч МВт электроэнергии.
Однако в этих планах России, судя по всему, отводится весьма скромная роль. Исходя из недавнего письма директора Организации по атомной энергии А.А. Салехи президенту республики, сейчас с Москвой идут переговоры о совместном возведении на иранской территории новых атомных объектов мощностью до 4 тысяч МВт. В первую очередь речь идет о строительстве Росатомом второго энергоблока для Бушерской АЭС.
Но при этом Тегеран уже ведет соответствующие переговоры о помощи в расширении иранского «мирного атома» и с другими государствами. Среди явных российских конкурентов в этой сфере – Япония, которая еще за 10 дней до начала переговоров в Женеве заявила о намерении «помочь Исламской Республике в возведении атомных станций.
Есть и другие негативные моменты в «атомном» сотрудничестве с Тегераном: в результате одного вывода Бушерской АЭС на полную мощность внутреннее потребление нефти и газа в Иране заметно снизится, а впоследствии, через несколько лет, в случае дополнительного ввода в строй новых реакторов и АЭС оно сократится еще больше. А это, в свою очередь, означает освобождение для экспорта дополнительных объемов иранских газа и нефти. В свою очередь, подобное положение дел будет оказывать дополнительное негативное воздействие на ценовую конъюнктуру энергоносителей.
В любом случае, даже предоставление Кремлю возможностей продвижения в Иране интересов отдельных бизнес-структур не является достаточной платой за легализацию иранской ядерной программы и снятие с Исламской Республики выгодных нам экономических санкций.
Разумеется, бесконечно долго консервировать прежнее положение было невозможно даже с израильской помощью, которую предлагал Владимиру Путину Беньямин Нетаньяху. Как бы там ни было, Россия оказалась явно не готова к ожидающемуся возвращению Ирана в новом качестве на мировой энергетический рынок. Ситуация усугубляется постоянным увеличением продаж иракских энергоресурсов (в том числе в перспективе природного газа). И нельзя исключать того, что ответ на этот вызов, чреватый вероятным серьезным падением цен на газ и нефть, придется дать очень скоро.