А у нас в квартире газ. Плач Ярославны

Дом был придуман и возведен почти сто лет назад архитекторами-мечтателями, сурово называющими себя конструктивистами. Эти странные люди верили, что счастье можно рассчитать, сконструировать и построить из обычного дерева и кирпича.

И ведь строили. И получалось. Дом до сих пор стоит, не шатается, хранит зимой тепло, а летом спасает от жары. Потолок не нависает над головой как меч Домокла, а лестница на пятый этаж не доводит до инфаркта даже старушек.

Однако странные мечтатели начала прошлого века были уверены, что людям светлого будущего будет так хорошо в коллективном далёко, что мыться и есть они предпочтут в банях и столовых – дома лишь умываться и чай пить, а время, свободное от работы тратить не на домашнюю работу, а на развитие собственных творческих способностей, которых у каждого свободного гражданина страны, где с каждого берется по способностям, а отдается по потребностям, будет в изобилии.

Впрочем, в те далекие времена и горячей воды централизованной не было, и Газпром еще не придумали. А поди, нагрей воды для ванной на керосинке. Неэкономно, как минимум. Да и пока вторую кастрюлю нагреешь, в первой вода уж остыла. Это уж потом, гораздо позже, прекрасная контора с гордым именем Мосгаз провела в дом тот самый газ, который выжил из кухонь коптящие керосинки и даже заставил выделить крошечные каморки под настоящие ванны с горячей водой из водогрея. Тем самым, кстати, подписав смертный приговор общественным баням.

Время посмеялось над наивными мечтателями о сконструированном счастье: вместе с банями из городской жизни медленно, но верно исчезали дородные дворники, управлявшие всем дворовым хозяйством, аппетитные молочницы, разносившие парное молоко по квартирам. Год от году гражданам страны победившего социализма приходилось все туже затягивать пояса, квартиры коллективного благополучия превращались в тесные, злобные коммуналки, дом хирел в ожидании печальной судьбы времянок эпохи достославного любителя сандалий и кукурузы, на месте которых как грибы после дождя вырастают бетонные гиганты с плохо работающими лифтами, узкими мусоропроводами, покрывающиеся трещинами еще до вселения счастливых новоселов.

И тут нежданно-негаданно, совсем как в сказке дому привалило: городские власти признали его исторической ценностью – памятником эпохи мечты о всеобщем счастье, мире, в котором нет обиженных, и банный оцинкованный таз являет собой образ дружбы народов.

Дом оживился: коммуналки лихо стали превращаться в индивидуальные квартиры.

***

Одна такая досталась нам: просторная, светлая, с окнами на три стороны и даже двумя балконами. Запущенная, правда. Потому что хозяин ее здесь не жил – сдавал, кому придется. Ну, да это только в радость – такую квартиру в порядок приводить по своему разумению: стен несущих нет, только кирпичные трубы-стояки, по которым тепло из котельной в подвале по дому поднималось – камин настоящий устраивать можно, ежели желание есть. Перекрытия хоть и бревенчатые, но металлическими рельсами укрепленные.

Впрочем, комнаты так по уму сделаны, что и перестраивать не надо – обои-краску ободрать, новые наклеить, пол-потолок обновить, двери новые вставить и вот оно – счастье.

Кухня, ванная и сортир крохотные? Зато между ними коридор есть. И не просто так коридор – с балконом – белье сушить. Вот этот-то коридор и решили мы изничтожить, чтобы не только кухню увеличить, но и получить ванную, о какой только мечтать можно, потому что такие только на Средиземном море бывают – с окном и балконом. И все бы хорошо: вместо двух стен одну сделали, казалось бы, и готово, но тут началось то самое но, которое в классической литературе называется хождение по мукам. В сказках в таких случаях до достижения цели полагается семь пар железных сапог стоптать, семь железных хлебов съесть и семь железных посохов об дорогу стереть.

Стены-то перенести легко, они из досок сбиты, но посреди прекрасной средиземноморской ванной оказывается висящая на уровне лба железная труба – того самого газа, который кашу варит и воду горячую делает. Газовую трубу просто так не перенесешь, она железная и с газом внутри, который вон сколько домов по одной Москве до взрыва-пожара довел из-за непочтительного к нему отношения.

А потому только затевая ремонт, мы написали заявление в прекрасную районную контору с гордым именем отделение Мосгаза с просьбой перенести газовую трубу так, чтобы и ей и нам удобно было.

***

Отнесла я заявление и стали мы ждать инспекцию. Пока инспекцию ждали, комнаты отремонтировали. Не идет инспекция - дел у нее невпроворот. Второе заявление я отнесла – обещали прийти. Пока ждали, старые стены снесли, трубу к потолку привязали. Не идет инспекция – газовщики кто в отпуске, кто болеет. Третий раз закинул старик невод, простите, заявление в Мосгаз отнесла. Пришел инженер, оглядел квартиру и говорит суровым голосом: «Вы тут такого понатворили, что вам теперь по новым СНиПам вовсе газа не полагается!».

«Это, - оторопело спрашиваю я, - как?».

«А так, - отвечает мне суровый газовый инженер, - вышел манифест в ванных комнатах газовые колонки вообще не ставить, а на кухню вам вовсе газ проводить нельзя. У нее дверей нет».

«И что же нам делать? – задала я бессмысленный вечный вопрос русской интеллигенции. – Ведь труба-то посреди ванной висит – опасно!»

«А делайте все как было, - советует мне инженер, но потом смягчается. – Или вызовите аварийку, скажите, что газом пахнет, они вам трубу за деньги отпилят и не только. Но к кому обращаться я вам не скажу. А то меня в коррупции обвинят, если что не так пойдет».

Сказал это и ушел, попрощавшись. А я осталась думать. С домашними советоваться. Друзей опрашивать. СНиПы читать.

Оказалось, все не так уж и трагично: в ванных водогреи ставить нельзя, потому что там вентиляции нет. А у нас-то ванная – средиземноморская – не только с окном, но и с балконом – проветривай, не хочу.

Дверь из кухни должна быть в жилые помещения. А наша кухня без двери с холлом соединяется, а холл-то нежилой – почитай, прихожая, коридор, а из него двери в комнаты все в наличие.

Решили мы правду в главном Мосгазе искать. Городском. Недели две я с разными персонажами по телефону беседовала, пока не попала на настоящую Василису Прекрасную, а может, саму Бабу Ягу, которая сначала накормит-напоит, спать уложит, а потом дело пытать будет. Выслушала она мою печальную историю про трубу, которая посреди ванной висит, качается опасно, аварией грозит. Обещала пособить, даже телефон записала и имя-отчество. Неделя проходит, другая начинается. Висит труба, качается. Нет звонка из Мосгаза.

Заходит как-то дворник Федя – он в доме волшебным образом со стародавних времен сохранился. Дородный, добродушный, хозяйственный, всегда готовый помочь.

«Как, - спрашивает, - у вас дела-то? Помощь не нужна? Экую вы тут красоту наводите. А это что у вас тут так опасно болтается?».

Поплакалась я Феде на безрадостную судьбу трубы, да тут он, как настоящий Иван-богатырь, и говорит ласковым голосом: «Это горе – не беда. Знаю я, как вам помочь. Ждите. Скоро вернусь!». И уходит.

И правда, через полчаса возвращается, да не один. С ним второй богатырь. И ростом не меньше, и статью не хуже. И оба, хочу уточнить, трезвые.

«Это, - говорит мой спаситель, - сантехник Слава. Сейчас мы вас спасем, только мокрую ненужную тряпку дайте».

Достают мои герои из котомки с надписью ЦСКА электрическую пилу-болгарку, открывают окна настеж, наматывают тряпку мокрую на трубу…

Тут я вдруг начинаю бояться, что не богатыри это бесстрашные, а шахиды проклятые, которые сейчас дом взорвут так, что полетят клочки по закоулочкам. Но деваться некуда. Ушла я в заднюю комнату. Погибну, думаю вместе с домом…

Ан, нет.

«Хозяйка, - кричат, - мы уходим. Трубу-то с собой забирать? Вам не нужна?»

Простилась я с трубой, героям пять тысяч рублей отдала и осталась одна-одинешенька с тяжкой думой – как дальше жить, домочадцев кормить…

День проходит, другой. Кафель в ванной укладывается, ванна кранами блестит. Тут, наконец, звонит прекрасная фея из Мосгаза.

«Приедет, - говорит, - к вам комиссия. Ждите».

Жду-пожду.

День, другой. Звонок.

«Ждите. Будем после совещания. В 17:00».

Жду. Опять звонок: «Опаздываем – пробки в городе».

***

Третий звонок раздался в дверь. Открываю. Стоят. Двое из ларца, одинаковы с лица. Немолодые, благообразные, с проседью, в светлых шляпах, льняных костюмах, сандалях, надетых на носки, с потертыми портфелями, ну, чисто Салахов из «Кавказской пленницы». Вежливые, доброжелательные, но брови тревожно насупленные.

«Рассказывайте, - просят, поздоровавшись, - что тут у вас». Выслушали мой плач. Обошли квартиру, оглядели воздуховоды, двери-окна пощупали.

«Ничего у вас тут крамольного нет. Решаемая проблема. Но кто вам трубу спилил? Руки бы ему отпилить», - задумчиво сказал один.

«А что было делать, когда официально все отказали, - всхлипнула я. – Труба-то вон как опасно болталась…»

«А тому, кто все запретил, кое-что другое отпилить надо», - сурово добавил второй.

Брови моих гостей расправились. «Будем думать. Ждите звонка», - пообещали они и ушли.

День проходит, другой. Звонит фея из Мосгаза: «Иван Иванович и Иван Никифорович решили, что газ вам ставить можно. Вы только возьмите в БТИ кальку о перепланировке».

Иду в ДЭЗ.

«За разрешением на перепланировку вам в Горжилинспекцию надо идти, - говорят. Но проблем у вас не будет: несущие стены вы не трогаете», - утешают феи в ДЭЗе.

Иду в Горжилинспекцию. Тамошняя фея легко вспархивает на стул, достает гроссбух нашей улицы, листает. «Ой, - говорит, - а вам не к нам. Ваш дом полгода назад был признан исторической ценностью. Вам за разрешением надо в ГорНИИпроект. Но вы не волнуйтесь, проблем не будет: историческая ценность – не архитектурная, ваш дом только внешне должен эпохе строительства соответствовать. Внутри перестраивать можно».

Нахожу ГорНИИпроект. Заявления на перепланировку принимают раз в неделю. Жду. Прихожу. Подаю заявление. Жду неделю. Прихожу. Местная фея говорит: «Надо подписать договор, заплатить 46 тысяч рублей, к вам в течение десяти дней придет наша комиссия, все исследует и в течение месяца сделает вам проект на перепланировку».

«Какой проект за 46 тысяч? Нам одну стенку подвинуть?»

«А полы вскрыть? Перекрытия проверить? Воздуховоды изучить?»

«Так уж все проверено-изучено-поставлено».

«Мы, - сурово говорит местная фея, - только своим доверяем. - А то ведь знаете, - перейдя на шепот и оглядываясь по сторонам, добавляет она, - коррупция!».

«Я подумаю», - вздохнула я и ушла советоваться с домочадцами, как дальше жить, воду греть… 46 тысяч на дороге-то не валяются.

В раздумьях проходит три дня. Звонит фея из Мосгаза. «Как, - спрашивает, - у вас дела?».

«А вот как, - завыла я свой длинный плач. – И поскольку лишних 46 тысяч у меня нет, я когда-нибудь разрешение получу, но не скоро: когда до следующего ремонта дело дойдет. Полы придет очередь менять. Пока это в мои планы никак не входит».

«Понятно, - говорит фея. – Вы не расстраивайтесь. Мы подумаем».

Через неделю раздается звонок: «Это районное отделение Мосгаза. К вам в пятницу придет наш инженер с инспекцией. Ждите».

Жду.

Приходит. Ура! Он разрешает все! Только просит проследить, чтобы у дымохода было не больше трех колен. Обещает звонить!

Три дня поисков, 5 тысяч рублей – и у меня есть прекрасный, блестящий, гибкий, стальной дымоход, у которого вообще колен быть не может: он изгибается как изысканная анаконда из Миссисипи и не реагирует не то что на дым, а на настоящее пламя, как индийский йог-огнеед.

Еще неделя – звонит инженер: «План перепланировки нарисован! Может быть, завтра его подпишет Иван Иванович!».

Еще два дня. Звонок: «Это рай-мосгаз. Приходите подписывать договор!».

Звучит-то как: Рай-мосгаз! Лечу! Подписываю.

Райская фея выдает мне договор на перенос газовой трубы, план перепланировки и квитанцию на 47 тысяч рублей, которую надо оплатить в специальном банке, в котором комиссию не берут. Оплаченную квитанцию надо вернуть в рай. Лечу в специальный банк. Там с меня берут полторы тысячи за прием денег, дают мне квитанцию, которую я сканирую и электронной почтой отправляю в рай.

Звоню.

«Завтра с восьми до девяти утра звоните по номеру ХХХ-ХХ-ХХ, просите диспетчера Марьиванну, - дает мне инструкции райская фея. Марьиванна назначает вам день и час, когда придут сварщики».

Вы думаете это все? Как бы ни так.

***

Утром с первого звонка к телефону подходит сама Мариванна. Предупредив, что час Ч может быть изменен – отпуска и аварии, - она назначает мне Время и добавляет: «Имейте в виду, по договору вы должны предоставить нам допуск в квартиру под вами на первом этаже, где стоит вентиль, перекрывающий газ в подъезде».

«О, конечно», - с легкостью обещаю я.

Взяв с собой кипу бумаг с планами, подписями и печатями я звоню в квартиру на первом этаже.

Мне открывает суровая дама лет семидесяти пяти, которая мрачно выслушав мой плач-просьбу, мрачно рассказывает, что пережила смерть мужа и сына, а внук у нее алкоголик, а потому в квартиру она никого не пускает и пускать не собирается: от визитеров одни убытки. Вентиля у нее нет, а непроверенный Мозгаз возьмет, да и стены раскурочит.

Выслушав мой плач-просьбу второй раз, дама смягчилась и согласилась пустить газовщика, которого она лично знает.

«А которого вы лично знаете, - поинтересовалась я. – Где его найти?».

«Он наш, районный, - сурово ответила дама, попрощалась и закрыла дверь.

***

На следующее утро я, вооружившись стопкой бумаг, отправилась в диспетчерскую ДЭЗа. Пропела мой плач сидевшей в приемной фее-секретарше, которая, вдохновившись, велела мне пропеть его главному инженеру диспетчерской, но на следующее утро, поскольку сегодня обозначенное должностное лицо отсутствует.

На следующее утро у меня был аншлаг: я пела в присутствии главного инженера, ее феи-секретарши и группы дворников-сантехников, собравшихся на совещании. Аплодисментов не было, было лучше: вдохновленная главный инженер, только не утирая слезу, горю моему просочувствовала.

«Я вам, конечно, помогу. Но понимаете, - она испуганно оглянулась, - коррупция! Поэтому мне нужно разрешение от главного инженера ДЭЗа. Тогда я сама схожу к даме из квартиры на первом этаже и допуск туда газовщикам обеспечу».

На следующее утро я отправилась исполнять свой плач в ДЭЗ. Сначала я спела его в канцелярии. Мне рассказали, где найти главного инженера. Потом я исполнила свою трагическую балладу перед секретаршей нужного мне волшебника, способного открыть вожделенную дверь перед сварщиками. И, наконец, еще через час состоялось мое выступление перед самим главным инженером.

«Ну, - спросил он, внимательно прослушав мою песнь, - где заявление?».

«Какое?», - испуганно спросила я и протянула всю стопку припасенных документов.

«Вы должны, - со вздохом стал объяснять двоечнице волшебник, - написать заявление, что вам нужно открыть дверь в квартиру на первый этаж, объяснить в нем, зачем вам это нужно, подписать его у главного инженера диспетчерской, привести мне, я на нем поставлю резолюцию, которую мой секретарь отправит в диспетчерскую, может, даже телефонограммой».

«Хорошо, - я поднялась. – Когда вас можно будет застать?».

Волшебник подумал, и произнес: «Знаете что. Не надо ко мне приходить. Я вообще ухожу. Приходите в понедельник к Ивану Петровичу. Он решит ваш вопрос».

В понедельник петь в канцелярии мне не пришлось – меня так узнали и сразу же направили к кабинету Ивана Петровича, который оказался главным энергетиком ДЭЗа. Просидев полчаса у закрытой двери, я вернулась в канцелярию узнать, когда вожделенный чиновник будет. Мне сказали, что он здесь, где-то ходит, а узнать его легко: это человек в возрасте, благообразный, с проседью, в светлом костюме. Таких по коридорам ходило человек десять. Наконец, один открыл дверь в нужный мне кабинет своим ключом.

«Вы Иван Петрович?», - поинтересовалась я.

«Да, заходите».

«Понимаете, - начала я, - мне надо перенести газовую трубу».

Благообразное лицо Ивана Петровича перекосило.

«Все договоры с Мосгазом подписаны, квитанции оплачены», - поспешила я утешить главного энергетика, протянула ему стопку бумаг и запела свою балладу.

На лицо Ивана Петровича вернулось благообразное выражение. «Где заявление, - со вздохом спросил он.

А потом сам продиктовал нужные слова, про то, что мне надо открыть дверь квартиры на первом этаже и зачем мне надо это сделать, отправил в канцелярию, где мое заявление зарегистрировали, сняли копию, и с ней послали меня к главному инженеру, который, как выяснилось, никуда не ушел.

***

Тут дело понеслось.

Главный инженер посмотрел копию моего заявления про дверь, велел прийти с подлинником. В канцелярии у меня взяли заявление, что я взяла свое заявление про дверь, отдали мое зарегистрированное заявление, которое мне главный инженер подписал. Подписанное заявление я зарегистрировала в канцелярии, откуда меня направили к главному энергетику, легко его подписавшему. Эту подпись я тоже зарегистрировала в канцелярии и гордая своим беспримерным подвигом помчалась в диспетчерскую ДЭЗа, где застала только секретаршу главного инженера. Добрая женщина мою ценную бумагу приняла и даже зарегистрировала.

Еще через три дня к нам приехали два дюжих молодца и одна краса-девица из Мосгаза и за пятнадцать минут приварили нужную трубу в нужное место.

А еще через неделю пришел специально обученный герой, который присоединил к трубе плиту и водогрей, из крана в ванну потекла горячая вода, на огне забурлило ирландское рагу.

В квартире запахло уютом и счастьем, правда, не совсем тем, о котором мечтали конструктивисты двадцатых годов прошлого века, но, кажется, гораздо более домашним, чем то, при котором за котлетами надо идти в столовую под окнами, а мочалка прячется в специальной банной сумке.