События в Трёхречье осенью 1929 г. стали важной вехой для нашей страны. Именно тогда против СССР, который его противникам не удалось победить в открытом бою, были в полной мере опробованы сравнительно новые методы борьбы. Речь идет о приемах ведения информационной войны с присущими ей «грязными» трюками, включая демонизацию противника, искажение и передергивание данных, и, разумеется, вброс откровенно лживых сообщений.
По оценке антисоветски настроенных СМИ события 1929 г. в Трехречье (Захинганье или Барге), приграничной с СССР и Монголией территории на севере Китая, стали заранее спланированной ГПУ карательной акцией уничтожения беззащитных белоэмигрантов. Однако на деле всё оказывается не так просто.
Следует напомнить, что события в Трехречье развивались параллельно китайско-советскому конфликту из-за Китайско-Восточной Железной Дороги (КВЖД). Что же касается Трехречья, то еще во второй половине XIX века здесь обосновались забайкальские казаки, которые использовали этот край как охотничьи и рыболовные угодья, а также место выпаса скота. Здесь до 1917 г. почти не было постоянных полноценных поселений, которые стали создаваться здесь в основном в период гражданской войны 1918 – 20 гг., куда перебирались в поисках спокойной жизни жители российского дальневосточного приграничья.
Особенно активно сюда, на другую сторону реки Аргунь после захвата Красной армией Забайкалья в конце 1920 г. потянулись те, кто не желал жить при Советской власти. Всего к концу 1920-х гг. здесь проживали от 7 до 9 тысяч выходцев из России. Они оседали здесь и вели такую же жизнь, как и до революции: в хуторах и страницах управляли выборные атаманы, были построены монастырь храмы и школы «старого типа».
Традиционным оставался и казацкий быт, в основе которого лежал каждодневный труд от зари до зари, (хлебопашество, скотоводство, охота и рыбная ловля). Очень быстро край приобрел важное значение как производитель аграрной продукции: местное население имело огромное поголовье скота, а также перерабатывающую инфраструктуру в виде маслобойных и сыроваренных заводов.
При этом здесь не забывали отмечать с размахом дореволюционные праздники с традиционными конными скачками, весельем и пиршествами. Уникальность Трехречья состояла в том, что это было едва ли не единственным местом эмиграции, где беженцы в массе своей не испытывали тех лишений, которые выпали на долю их собратьев в Турции и Европе, и одновременно не чувствовали себя оторванными от Родины, находясь по соседству от нее.
Местные китайские власти им не мешали: наличие богатых производящих казачьих хозяйств в неразвитых и малонаселенных провинциях севера страны отвечало интересам развития страны. Все взаимоотношения с ними сводились к сбору не особенно обременительных налогов.
Трехреченцы и Советская власть
Отношения же с советскими властями изначально были непростыми: они видели в Трехречье опасный оплот антикоммунизма и пытались его уничтожить. Так, уже в 1921-22 гг. отряды бывших красных забайкальских партизан под командованием А. Федорова и С. Толстокулакова совершили несколько рейдов на правобережье рек Аргунь и Хаул, в ходе которых они сожгли несколько населенных пунктов белоэмигрантов, включая Городок, Курьер, Сератуй, Красный Яр, Цаплинное, Стрелка.
Они, по мнению представителей советского военного командования, в условиях продолжавшейся на Дальнем Востоке гражданской войны являлись опасными оплотами антисоветской борьбы, откуда исходила серьезная потенциальная угроза. В ходе этих столкновений погибли сотни людей. Но это не привело к уничтожению Трехречья. После ухода из Приморья Белой армии в крае наступило относительное затишье, периодически нарушаемое рейдами на советскую сторону антисоветских партизанских отрядов.
Трехречье и конфликт на КВЖД
Однако со 2-й половины 1928 г. ситуация на границе стала заметно накаляться. Это было связано с коренными изменениями, произошедшими в СССР и в Китае. В первом случае коммунистическое руководство стало все туже затягивать гайки во внутренней политике и стало сворачивать НЭП, что усилило антисоветские настроения в стране. В результате нелегальный переселенческий поток в Трехречье заметно увеличился. На границе участились вооруженные стычки при прорыве беглецов на сопредельную сторону.
А в Китае на тот момент закончилась очередная фаза гражданской войны. После разгрома милитаристской коалиции Чжан Цзолиня, правивший в Манчжурии его сын Чжан Сюэлянь признал власть Чан Кайши, который годом ранее расправился с китайскими коммунистами, пытавшимися перехватить у него плоды побед над милитаристами. После этого он попытался положить конец коммунистической деятельности в Манчжурии, которую резко активизировал СССР, рассчитывая советизировать Китай.
Главным полем борьбы стала КВЖД, построенная Россией при Николае II. Многие из её служащих оставались русскими, которых зачастую использовали в своих интересах советские спецслужбы для ведения подрывной деятельности против «китайских милитаристов». В свою очередь, Чжан Сюэлян в попытке захватить над ней контроль, стремился не только предотвратить эту опасность, но и получить доходы от эксплуатации этой магистрали. В июле 1929 г. он силой сместил советских служащих.
На фоне этого активизировали свои действия белогвардейские партизанские отряды, совершившие серию успешных вылазок на территорию СССР и нападений на погранзаставы. В ответ на это в июле-августе коммунисты осуществили серию мелких нападений на китайскую территорию, пригрозив «уничтожить белобандитов» и потребовали от населения Трехречья вернуться на Родину. Этот ультиматум не был выполнен и в конце сентября на китайский берег Аргуни из Забайкалья переправились советские отряды, общая численность которых доходила до 500 человек. По информации белоэмигрантских изданий, в ходе рейдов, продолжавшихся также в октябре – ноябре, они сжигали хутора, станицы и уничтожали местное население. Особенно сильно пострадали населенные пункты Лабцагор, Тыныха (Танехэ), Лабдарин и Горбунор.
Отличие рейдов 1921-22 гг. от налетов 1929 г. состояло в том, что первые были делом рук местных партизанских командиров, нередко сводящих личные счеты, тогда как в последнем случае набег был организован на государственном уровне Хабаровским пограничным управлением ГПУ СССР, которое привлекло для этого таких же казаков, но служивших Советской власти.
Информационная война
Эти события развивались на фоне еще большего советско-китайского обострения. Судьбу спора и решил военный конфликт, в ходе которого командарм Блюхер в кратчайшие сроки и с минимальными потерями наголову разбил китайские войска Чжан Сюэляна. Однако это не привело к быстрому снижению напряженности.
После этого с подачи белоэмигрантских СМИ против СССР началась информационная война, подхваченная зарубежными антисоветскими кругами, включая некоторые иностранные СМИ. Одним из её инициаторов выступил митрополит Антоний (Храповицкий), первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, который призвал в ответ на эти события «русских людей по обе стороны границы подняться против бесчеловечной и безбожной власти».
Так, в своем письме, адресованном главам правительств, Церквей и ведущим газетам мира, он указывал, что «Всё русское население Трёхречья умерщвляется, расстреливается с ужасающей жестокостью и с безумными пытками», Однако даже по самым завышенным данным из белогвардейского стана, подобные репрессии затронули не более 15 процентов трёхреченцев.
Примечательно, что данные о происходящем первое время поступали почти исключительно от местных белоэмигрантских СМИ и в соответствующих сообщениях они явно преувеличили масштабы трехреченской трагедии. Это следует из передаваемых ими сообщений.
Например, об этом говорит разброс данных по погибшим трехреченцам – от 150 до 1200 человек. Такие разночтения могут объясняться тем, что специального независимого подсчета потерь не велось, а белоэмигрантские журналисты в стремлении «обличить кровавое ГПУ» сознательно завышали потери трехреченцев и чрезмерно драматизировали ситуацию.
Кроме того, в данные по потерям трехреченцев могли включать их общие потери за 1929 г., включая жертвы летних пограничных столкновений. Не исключено, что сюда же вписывали не только погибших тогда в боях казаков из антисоветских партизанских отрядов, но и оставшихся в живых – уведенных советскими отрядами из Трехречья в СССР женщин и детей, которых, по разным данным, насчитывалось от 200 до 500 человек.
Еще более драматично в изложении белоэмигрантских газет выглядело происходящее на местах. Первой по их данным удару подверглась станица Танехэ. По свидетельствам очевидцев, прибыв туда, глава советского отряда собрал всё мужское население, включая 13-летних мальчиков, приказав расстрелять собравшихся из пулеметов. Также некоторые белоэмигрантские газеты сообщали о массовом насилии советских партизан над женской половиной населения Трехречья.
Белоэмигрантские источники также писали, что «в одном поселке (не указывая его точного названия – ред.) красные партизаны и бывший при них отряд комсомольцев убивали мужчин и женщин, а детей бросали живыми в реку или разбивали им головы о камни. В другом поселке женщин и детей загнали в протоку и в воде расстреливали их, а оставшихся на берегу добивали кольями или бросали в разложенные костры». Следует заметить, что подобные утверждения противоречили сообщениям других антисоветских газет, из которых следовало, что женщин и детей, как элемент, который коммунисты рассчитывали «перековать», угоняли в СССР.
При этом отмечалось, что в пришедших «с той стороны» красных отрядах было немало тех, кому трехреченцы приходились прямыми родственниками: «Одна из женщин посёлка оказалась сестрой старшего в этой группе красных Клавдия Топоркова и она на коленях молила брата пощадить её мужа, Кулакова, на что тот ей ответил: «Ничего не могу сделать... заставляют нас... Буду защищать, так самого убьют... Тебя могу защитить... кочуй за нами».
Согласно имеющимся свидетельствам, наибольшими зверствами выделялась группа видного чекиста Моисея Жуча, успевшего прославиться во время гражданской войны на подпольной работе против атамана Семенова и при поимке в 1921 г. барона Унгерна.
Одним из ярких примеров развернутой белоэмигрантскими СМИ информационной войны стало то, что якобы карающий меч ГПУ обрушился на невинные головы. Так, согласно информации подобной газеты «Гун-Бао» (№ 843, 8 октября 1929 г.), «Никакой борьбы с советской властью они (переселенцы) никогда не вели».
Но это не так. Одни, наиболее зажиточные, по приходу в Трехречье тут же забывали о борьбе против коммунистов и возвращались к мирной жизни. Те же, кто от них особенно сильно пострадал, вели себя совсем иначе. Например, согласно свидетельствам самих белоэмигрантов, в поселках Чжолайнор, Щучий, Попирай казаки, особенно пострадавшие от Советской власти, не раз собирались в отряды, перебиравшиеся ночами на советскую территорию, где они мстили за собственные лишения, убивали пограничников и угоняли через реку скот и лошадей. Подобные операции на местном жаргоне назывались «побаловаться уздечкой».
Это демонстрировало слабость всесильного ГПУ, которое, напротив, должно было, напротив, внушать ужас врагам Советской власти. В итоге создавалась ситуация, опасная не только для авторитета местных чекистов, не способных предотвратить эти налеты, но и коммунистической партии в целом.
Что же касается самих трехреченцев, то доводы относительно того, что все оружие отобрали китайские власти, как это указывали некоторые белоэмигрантские источники, несостоятельны: присутствие китайцев здесь было чисто символическое, они не контролировали границы и казаки сдавали им лишь то, что хотели сдать, а все необходимое прятали до лучших времен.
Так, в отдельных случаях в ходе советских рейдов жители края оказывали коммунистам сопротивление. Речь, например, идет о налете на поселок Усть-Уровск 11 октября, когда, по свидетельству очевидцев, «жители в отчаянии отстреливались от красных партизан из дробовых охотничьих ружей и старых берданок, красные окружили поселок и открыли по нему огонь из пулеметов и из орудий, стоявшей на р. Аргунь советской канонерской лодки».
Важно указать и на действия сформированного атаманом Шлыковым антисоветского партизанского отряда из 350 шашек, который особенно отличился в летних приграничных столкновениях 1929 г., потеряв две трети своего состава. Сам Шлыков был ранен и его заменил молодой командир, которого именовали то Гурьевым, то Цесаревским, который и взял на себя организацию отпора налетам красных.
О том, как это происходило, красноречиво рассказывал в «Докладной записке по ситуации в Трехречьи», датированной январем 1934 г.,уполномоченный ГПУ Петраков:«во время активных действий в конфликте (на КВЖД в 1929 г. – ред.) банда Шлыкова была наголову разбита, а сам он с остатками банды бежал… и препятствовал силой населению Трехречья выйти назад в СССР… Ввиду занятости боевыми действиями непосредственно на КВЖД части РККА 1-й Дальневосточной Армии не смогли своевременно разгромить банду Шлыкова, возглавляемую уже якобы Цесаревским… Он несёт полную ответственность за гибель красных партизан, героев Гражданской войны на Дальнем Востоке тт. Фефелова и Толстопятова с их отрядами, приходивших в Трехречье для устранения опасности белоказачьего удара и помощи сочувствующему СССР населению края».
Руководя остатками отряда Шлыкова, Гурьев (Цесаревский) поочередно их уничтожил. Ни один из участников этих формирований не ушел в СССР. В первом случае кавалерийский отряд Фефелова из 150 человек угодил в устроенную засаду и был расстрелян как в тире в момент отхода к границе после очередного набега. Во втором случае конная группа Толстопятова из 50 человек была застигнута врасплох во время ночевки. После этого Гурьев (Цесаревский) разгромил в Трехречье еще один советский отряд, на этот раз пехотный, приближавшийся по численности к батальону.
Таким образом, трехреченцы вовсе не были беззащитными жертвами. Возможно, этим и объясняется то, что советское командование не довело до логического конца эти рейды и не смогло покончить с этим белоэмигрантским оплотом.
Возникает вопрос: для чего понадобилось советским властям демаскировать свои приготовления к наступлению против армии Чжан Сюэляна и отвлекать силы от и без того сравнительно небольшой группировки войск, заметно уступавшей по численности китайской, когда они могли понадобиться в любую минуту? Тем более, что подобные действия на китайской территории могли спровоцировать Чжана Сюэляна на упреждающий удар.
Эти события интересны и другими странными на первый взгляд несостыковками. Самих трехреченцев удивляло, что за редкими исключениями ГПУ в качестве объектов для удара избрало не приграничные населенные пункты, жители которых достаточно активно участвовали в антисоветской деятельности, а удаленные от границы станицы (например, Тыныха) и хутора, не имевшие отношения к продолжению антисоветской борьбы. Так, для нападения на некоторые из них им пришлось углубиться в китайскую территорию почти на 200 км.
Все эти действия были обусловлены тем, что советское руководство сознательно нанесло удар по наиболее зажиточным станицам, наличие которых само по себе являлось карикатурой на тогдашнюю советскую действительность и «вольная жизнь» в которых продолжала манить все новых перебежчиков из СССР. И само по себе наличие процветающего без власти коммунистов Трехречья было для них гораздо опаснее, чем все белоэмигрантские организации вместе взятые, ставившие себе целью борьбу против Советской власти.
Это сказывалось даже на моральном духе чекистов. Интересные подробности сообщил в «Докладной записке по ситуации в Трехречье»уполномоченный ГПУ Петраков: «Видимость порядка, высокая зажиточность и другие факторы производят деморализующее воздействие не только на местное население, но даже и на некоторых сотрудников. К сожалению, имели место случаи поверхностной, спустя рукава вербовки лиц в приграничных местностях, от которых вскоре после засылки переставали поступать сведения либо приходили известия об их переходе к белоказакам».
Тем не менее, проиграв в открытом сражении, китайская сторона использовала начавшуюся информационную войну в своих целях. При рассмотрении событий 1929 г. бросается в глаза то, что китайские власти, несмотря на тревожную обстановку, нагнетавшуюся с 1928 г., не сумели приготовиться к обострению. С одной стороны, тогдашним китайским властям, вступившим в жесткую конфронтацию с СССР из-за КВЖД, было выгодно подставить местных белоэмигрантов под удар советских войск, чтобы потом, как показала практика, использовать это в качестве антисоветской пропаганды.
Вместе с белоэмигрантскими СМИ китайские власти обвиняли красноармейцев в зверствах, а СССР их — в покровительстве отрядам белогвардейцев, совершавших налеты на советскую территорию. Однако независимая международная следственная комиссия не подтвердила ни военных преступлений, которые могли совершить красноармейцы, ни причастности китайских властей к организации белогвардейских рейдов на советские приграничные поселки.
Но это не остановило разгоравшуюся информационную войну. Советские представители были вынуждены включиться в эту полемику. Позиция их, главным образом, сводилась к тому, что советское правительство к этому рейду не имеет никакого отношения и что он являлся частным актом мести приграничных жителей за вылазки казаков из Трехречья на территорию СССР, которые «угоняли скот и убивали советских граждан». Однако в условиях СССР в особо охраняемой приграничной зоне было невозможно создать вооруженный отряд без одобрения властей и спокойно пересекать хорошо контролируемую границу.
В свою очередь, в официальном китайском заявлении по поводу случившегося говорилось: «Уничтожение советскими войсками проживающего на китайской территории мирного населения переносит вопрос о разрешении конфликта (на КВЖД – ред.) в совершенно иную область. Такие действия являются оскорбительными для Китая и дальнейшие переговоры теперь не могут вестись в рамках только тех вопросов, какие обсуждались в Берлине».
Последствия событий в Трехречье: трехреченцы против трехреченцев
И хотя СССР добился в результате разоружения и отвода от границы белых партизанских отрядов, проводившиеся в 1929 г. рейды имели лишь ограниченный эффект: главной цели, а именно уничтожить экономическую основу Трехречья не удалось. На территорию края, достаточно быстро восстановившего экономический потенциал, продолжали прибывать беженцы из СССР. Всего на 1945 г. его население достигало 20 тысяч человек.
Такие результаты не могли удовлетворить ГПУ, которое отказалось от продолжения карательных рейдов в пользу активизации подрывной деятельности в Трехречье: ликвидации наиболее опасных и непримиримых антисоветских вождей, разложению белоэмиграции путем вербовки агентов среди ее неустойчивой части и агитации к возвращению в СССР.
Так, советская агентура, засланная на территорию края вместе с беженцами, распространяла среди трехреченцев слухи о том, что причиной погрома 1929 г. стало то, что отряд Гурьева (Цесаревского) якобы «бросил край ради защиты китайцев, сражавшихся против их братьев», продемонстрировав тем самым беззащитность трехреченцев перед карающим мечом Советской власти. В ход было пущено и акцентирование внимания на старые обиды, вбивались клинья и сеялась вражда между разными группами его населения, «беженцами-новоселами» и «недобитыми белогвардейцами», «мирными» и ходившими «за уздечками», делались попытки очернения работы прежней администрации.
И эта работа была достаточно успешной: её результатом стал фактический раскол Трехречья на две части, сопровождаемый вооруженными столкновениями и сожжением друг у друга хуторов, прекратившимися лишь после прихода сюда японцев в 1931 г., которые взяли этот край под свою защиту. Однако и после этого советские спецслужбы не прекратили попыток уничтожения этого антисоветского оплота. Однако на этот раз их успехи были скромнее: исходя из вышеупомянутой «Докладной записки по ситуации в Трехречьи» уполномоченного ГПУ Петракова,это объяснялось тем, что «самоуправление (в Трехречье) очень мало бюрократизировано и поддерживается населением, что, в свою очередь, представляет серьезную трудность для агитации и пропаганды в пользу СССР среди казаков. Налажена помощь семьям по утрате кормильца, бесплатное обучение грамоте и счету, оплата медпомощи в случае необходимости и т. п.»
Немаловажную роль имел и тот факт, что в условиях усиления внимания советских спецслужб к этому району трехреченцы предприняли эффективные ответные меры. В этом же документе имелось признание, что «поставленное на широкую ногу дело политического сыска под руководством бывшего жандармского поручика Крайнева, значительно осложняет и без того нервную обстановку работы агентов».
Гибель русского Трехречья
С приходом японцев и вхождения Трехречья в состав марионеточного прояпонского государство Манчжу-Ди-Го уровень безопасности края заметно повысился. Неожиданные советские рейды ушли в прошлое, но и повысилась плата за это. Несмотря на то, что японцы не трогали традицонного уклада жизни трехреченцев, они стали обращать повышенное внимание на военную подготовку местного населения и его использование в приграничной борьбе против СССР, а также увеличили налоговый гнет.
Однако это не привело к ухудшению его экономики или отъезду местного населения. Напротив, за время японской оккупации Северного Китая продолжался экономический расцвет Трехречья. Ситуация резко изменилась в 1945 г. с приходом советских войск, от которых успели уйти немногие. К началу 1960-х гг., когда эта территория была передана под полный контроль китайских коммунистов, большую часть русского населения края вывезли в СССР.
Но даже и это не привело к полной ликвидации русского присутствия в этом крае. Полной «советизации» трехреченцев помешала ссора Москвы и Пекина из-за «наследства Сталина». В любом случае, русское население Трехречья продемонстрировало приверженность старому российскому жизненному укладу и поразительную живучесть даже в экстремальных условиях. И даже сейчас, по переписи населения, в Трехречье по переписи 2009 г., среди 85-тысячного населения этого района числится почти 2500 русских и еще 6500 человек, называющих себя их потомками и хранящими память о том, кто поднимал этот уникальный край.