6 ноября исполнился ровно год с того момента, как Сергей Шойгу, на тот момент губернатор Московской области, был «призван» руководить Российской армией. Как подтвердили автору «АН» источники в АП, сам Сергей Шойгу узнал о назначении за несколько дней, но ему и его команде удалось удержать эту новость в тайне. Реакция Сергея Шойгу неизвестна, но он вряд ли вздохнул с облегчением. Ситуация, сложившаяся к тому моменту на Знаменке и в самих Вооружённых силах, была ещё сложнее, чем в самом проблемном регионе страны, куда Шойгу всего лишь полугодом ранее бросили, словно на «амбразуру».
Именно 6 ноября прошлого года кто-то из политологов чуть ли не всерьёз предположил, что министра МЧС ещё весной 2012-го собирались назначить министром обороны, только кремлёвская секретарша неверно расшифровала аббревиатуру МО. А в соцсетях родилась шутливая поговорка, безымянный автор которой предлагал в случае любого ЧП в стране «выдернуть шнур, выдавить стекло, вытащить Шойгу».
С одной стороны, ожидания, связанные с именем Сергея Шойгу на любом посту, говорят о достаточно узком «кремлёвском кадровом коридоре». С другой – о высоком личном и репутационном доверии к Шойгу со стороны президента, который готов поручить ему самые сложные участки работы – те, где никто иной уже не справится. При этом предположения о том, что «главного спасателя страны» таким маневром двигают наверх, в корне неверны, потому что сложно двигаться вверх по кремлёвской лестнице, когда тебя отправляют вниз – работать на завалах и исправлять чужие ошибки.
Если МЧС Сергей Шойгу создавал практически с нуля, опираясь на системы гражданской обороны и пожарные службы времён СССР, то в Минобороны ему предстояла работа из «минуса». Репутационная картина, сложившаяся вокруг МО, была ужасна. Коррупция, словно плесень, покрыла собой все департаменты ведомства. А о ситуации в армии мало кто вообще тогда что-то знал, так как о ней и раньше не вспоминали.
Прошёл год. Вопреки мнению многочисленных политологов, которые уже подвели промежуточные итоги «правления команды Шойгу», я лично считаю, что после всего лишь года работы говорить о том, что удалось сделать, очень рано. Хотя бы потому, что эта самая команда, состоящая в основном из бывших соратников Шойгу по МЧС, пришла на Знаменку надолго и намерена работать на перспективный результат, а не на быстрый и яркий эффект. Разработанная в кабинете Шойгу стратегия развития Вооружённых сил говорит как раз об этом – один только «План развития Минобороны России», включающий в себя все магистральные направления стратегических и тактических преобразований в армии, рассчитан до 2020 года.
А «план обороны России», в котором учтены все геополитические угрозы стране и военные риски, был представлен президенту менее чем через три месяца после назначения Сергея Шойгу – в конце января 2013-го. В нём отражены векторы развития Российской армии на десятилетие вперёд. Не думаю, что сегодня на Знаменке кто-то ждёт бравурных речей и тостов экспертов – тем, кто работает круглосуточно, праздновать некогда.
Но главный итог первого года очевиден уже сейчас.
У Сергея Шойгу – три фронта «боевых действий».
Фронт первый. Внутренний
Первое, с чего начала команда Шойгу свою работу на новом месте, это установление уровня боеспособности и боеготовности Вооружённых сил. Если кто-то ждал от бесконечных учений образца 2013-го невероятных показателей эффективности, то глубоко ошибался. Учения проводились прежде всего с целью установить состояние армии, выявить ошибки, проблемные точки, области отставания от сил «вероятного противника». Эти проблемы есть, они очевидны, отставание заметно. Но уже то, что армия России начала «учебно воевать» и тренироваться – несомненный прорыв. И план того, как преодолеть отставание, уже сформирован. Он касается не только повышения уровня боевой подготовки, но и переоснащения Вооружённых сил современными образцами вооружений на 70% до 2020 года. В то же время Сергей Шойгу дал понять промышленникам, что в случае невыполнения обязательств или чрезмерного завышения цен министерство будет вынуждено закупать технику за рубежом. Это заявление – сигнал отечественным предприятиям, которые должны понимать, что альтернативы их продукции есть и заказы выполнять необходимо.
Кстати, источники «АН» говорят о том, что, в отличие от прежних времён, наконец-то начался диалог между «тремя китами» российского оборонного комплекса, – Минобороны, ВПК и «Ростехнологии» работают сообща, находясь в постоянном контакте.
На том же внутреннем фронте Сергей Шойгу сделал и ожидаемый от него шаг – первые антикоррупционные меры, предпринятые новым министром, направлены на то, чтобы выбить финансовую почву из-под ног «коммерсантов в погонах», которые ещё год назад превращали армию в коммерческую структуру по торговле землёй и лесом. Эти меры – реформирование скандально известного «Оборонсервиса», изменение стандартов в военном строительстве, шаги по декоммерциализации армейских институтов. Сергей Шойгу выступил за то, чтобы у Минобороны забрали функции ценообразования. А также настоял на передаче полномочий по реализации непрофильного имущества военного ведомства специализированной организации и передаче оборонным госкорпорациям функций по среднему и капитальному ремонту военной техники вместе с ремонтными заводами.
Опять же – моментальных успехов на ниве борьбы с коррупцией ждать не стоит. Но Шойгу и не ждёт. Нужны изменения инфраструктурные и системные, итогом которых станет прозрачность работы и ликвидация самой почвы для воровства.
Фронт второй. Внешний
Сегодня многие упрекают российскую армию в отсутствии чётко сформулированной идеологии и стратегии. Кто наш враг? С кем мы собираемся воевать? Эти вопросы часто звучат на конференциях военных экспертов, которые, к слову, сами вряд ли могут предложить какие-то конструктивные решения и программы в этом вопросе. А они, кстати, и так есть.
В «Плане обороны России» – программном документе, подготовленном Сергеем Шойгу, – учтены именно те «военные риски», которые на данный момент структурно формируют оборонную стратегию Российской армии. Основными внешними угрозами на данный момент признаются локальные и региональные конфликты по периметру территории Российской Федерации, прежде всего в Средней Азии и на Кавказе. Напряжённость может обостриться и после полного ухода США из Афганистана. Главной же внутренней угрозой выступает проблема терроризма на Северном Кавказе. Одновременно нельзя сбрасывать со счетов и такие геополитические риски, как продвижение военной инфраструктуры НАТО к границам России, в т.ч. системы ПРО, нестабильность на Ближнем Востоке, территориальные претензии к России со стороны Японии.
Вместе с тем вероятность полномасштабной глобальной войны оценивается сегодня руководством МО как достаточно низкая, в первую очередь ввиду наличия инструмента ядерного сдерживания. Кстати, именно в рамках стратегии развития «ядерного щита» России стоит рассматривать и только что завершившиеся учения сил ядерного сдерживания, Воздушно-космической обороны, флота и Дальней авиации, которые всего неделю тому назад были подвергнуты внезапной проверке. Пуски четырёх оперативно-тактических ракет «Искандер» и «Точка-У» были выполнены соединениями ракетных войск и артиллерии Центрального и Южного военных округов, а в Баренцево море был выведен ракетный подводный крейсер стратегического назначения «Брянск», с которого в рамках учений был осуществлён пуск межконтинентальной баллистической ракеты из подводного положения.
Кто бы ни был нашим «вероятным противником» в самой ближайшей перспективе, он сейчас видит главное – Российская армия занята делом и готова защищаться. Этот факт, кстати, сыграл огромную роль в процессе переговоров вокруг ситуации в Сирии. Сначала было решение Сергея Шойгу о создании «Сил специальных операций», центра по управлению военными спецподразделениями, применение которых предусмотрено, в частности, и за рубежом. Затем были июльские учения на Дальнем Востоке, которые в определённой мере были сигналом США, Японии и Китаю о том, что Россия готова к отражению агрессии в этом регионе. Наконец, важным военно-политическим событием стало формирование Средиземноморской эскадры ВМФ России. В несении службы в средиземноморской группировке на ротационной основе сегодня участвуют корабли Тихоокеанского, Балтийского, Северного и Черноморского флотов. Создание такой эскадры повысило контроль обстановки и российское военное присутствие, усилило политическое воздействие России, а также служило важным фактором для достижения мирного результата переговоров по Сирии.
Российскую армию вряд ли боятся как огня, но уважают, это точно. И, как следствие, прислушиваются к российской внешнеполитической позиции, чего не было очень давно.
Третий фронт. «Троянский конь»
На фоне того, какие преобразования были начаты в Министерстве обороны, вполне логично и появление третьего фронта, который в соответствии с логикой российской внутриполитической жизни образовался в тылу. И этот фронт – самый сложный.
Тут стоит отметить, что сам Шойгу ранее в публичных политических кампаниях заметен не был, в корпоративные конфликты не вступал, к какому-то определённому лагерю не примыкал. Его и сейчас нельзя отнести ни к «силовикам», ни к «либералам», ни к «питерским». Он всё время был в зоне ЧС, занимаясь реальным делом. В «зону политической ЧС» его начинают втягивать только сейчас. Причины просты. Под завалами обеих МО команда Шойгу не погибла, продолжает работать, причём – на авторитет власти. А кажущийся прочным баланс сил в окружении Владимира Путина не так крепок, как хотелось бы Кремлю, и у кого-то периодически возникает стремление ситуацию «расшатать». По этой причине рождались «политологические разговоры» о президентских амбициях Сергея Собянина, чьи выборы в мэры Москвы были якобы репетицией чего-то более крупного. Всё чаще стали вспоминать о Сергее Иванове, памятуя о том, что глава президентской администрации, согласно политической традиции последних лет, – последняя ступенька наверх.
Сейчас из «кадрового резерва» в публичное поле стали всё чаще вытаскивать Шойгу. Сначала председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров предложил «повысить» министра до поста первого вице-премьера правительства, при этом посоветовав «Верховному Главнокомандующему подумать» о кадровых перестановках в верхах. Затем кто-то из бывших генералов самого Минобороны вдруг решит «слить в прессу» слух о том, что на Знаменке якобы уже обсуждается кандидатура того, кто придёт вместо Шойгу. После его переезда в Белый дом, разумеется.
Нельзя исключать, что все эти большие глупости делаются из лучших побуждений, но «получается как всегда». Доброхоты желают Шойгу всего самого лучшего, но втягивают его во внутриполитические конфликты – с Медведевым, который болезненно реагирует на любые разговоры о переменах. С Рогозиным, вице-премьером по ВПК, который контролирует все финансовые вопросы в оборонной сфере. И даже с Путиным: авторы слухов и заговоров словно просят президента обратить внимание на растущую конкуренцию в структурах российской власти.
При Борисе Ельцине одного слуха о премьерских амбициях кого бы то ни было было достаточно, чтобы начать операцию по его уничтожению. Примеры Сергея Степашина и Евгения Примакова нам ещё памятны. Но мы также помним, что было, когда в политику втягивали армию – последний раз 20 лет назад. Как раз около Белого дома дело происходило.
Важно понимать, что сам Сергей Шойгу не нуждается в помощи услужливых чиновников и провокаторов, желающих его «повысить». У него на Знаменке работы – лет на 10 вперёд. Но втягивать в «политические разводки» его не перестанут. И его согласия на это не спросят. Таковы на данный момент «правила политических игр». Похвала и аплодисменты – это своего рода «троянский конь», внутри которого – изощрённый противник.
Для самого Шойгу в этой ситуации только один плюс – абы кого политическая молва наверх не тащит. Есть и очевидный минус – этот т.н. третий фронт создан для того, чтобы помешать ему работать по двум главным направлениям военных преобразований, которые на Знаменке только начались.
Второй год будет сложнее, чем первый.
Наверное, он знает об этом лучше, чем мы.