В самом центре Москвы, там, где еще недавно, а может, и очень давно, - 20 лет назад - возвышался памятник главному чекисту СССР Феликсу Дзержинскому, а ныне лежит холодный камень, привезенный с Соловков, в 10 утра прозвучало первое имя жертвы политического террора 30-40-х годов ХХ века.
Называть имена погибших здесь будут двенадцать часов – до десяти вечера, но назовут далеко не все, так как только в Москве и только за 1937-1938 год было расстреляно более 30 тысяч человек.
Сегодня, накануне Дня памяти жертв политических репрессий к Соловецкому камню может подойти любой и ему будет дано право прочитать вслух десять-двенадцать имен тех, кто на долгие годы был забыт в братских могилах на расстрельных полигонах.
«Если мы хотим жить в обществе, в котором ценность и интересы человека выше, чем ценность и интересы государства, а у государства нет других ценностей, кроме как человек, то наш путь неминуемо лежит через Соловецкий камень, - объясняют организаторы этого негромкого мероприятия. - Если мы хотим свободно и без страха придерживаться тех религиозных и национальных традиций, которые нам ближе, то мы придем к Соловецкому камню.
Если мы не хотим жить в закрытой стране, одолеваемые подозрениями и окруженные неведомыми внешними и внутренними врагами, то мы придем к Соловецкому камню.
Если мы хотим быть уверены в неприкосновенности нашей собственности, в защищенности наших детей, то мы придем к Соловецкому камню.
Если мы хотим безопасно добывать и безбоязненно распространять всю информацию, которая интересует нас и людей вокруг нас и на которую мы имеем право, то мы придем к Соловецкому камню.
Если мы хотим знать обо всех достижениях мысли, литературы и искусства, если мы хотим читать, писать и издавать те книги, которые нравятся нам, а не те, которые нам навязывает государство, то мы тоже придем к Соловецкому камню.
Если мы хотим, чтобы у врача была возможность лечить людей, у учителя – заниматься современным образованием, а у полицейского – обеспечивать запрос каждого на безопасность, чтобы все мы не становились орудием государственного произвола, то мы увидимся у Соловецкого камня.
Если мы хотим преодолеть все тоталитарное, что есть в нас, и дать расцвести всему свободному, что есть в каждом из нас, то мы неминуемо рано или поздно придем к Соловецкому камню читать имена расстрелянных».