Нефть пить нельзя, а пиво можно

Конечно, не в диких количествах нужно его употреблять, а то на здоровье аукнется. Заострим внимание на последнем слоге перед запятой, но не скажем в запале как в девяностых отрывисто  - ять!  А промолчим. Не смачно сплюнем, а молча сглотнём. Как анчоусы собственные фекалии в рыбацких сетях, пока их не закатали в консервные банки.

Допустим, что некто на склоне лет украл все пиво в стране, открыл холодненькую бутылку в жаркий июльский день, пьет из горла и тихо радуется. И так ему хорошо становится от этого, что он начинает любить весь народ и отечество со всеми гробами как источник собственного благоденствия. И друзей угощает, и сослуживцев, и всех земляков с малой родины. Щедро. Невзирая на завистников и сплетников.

Но вдруг откуда-то  из-за спины появляется наглая морда с бейсбольной битой, обернутой в американский флаг, заглядывается на бутылку и говорит: "Хватит жрать одному, отдавай все, дядя".

Ужас в том и состоит, что она не просит отглотнуть, отлить, оставить. Она хочет все, и сразу - отобрать ковш и разливать самостоятельно. А дядю вместе с товарищами, с которыми он делился вселенской благодатью, заковать в кандалы и отправить в острог пожизненно за беспредельное воровство, оголтелое жульничество и обман избирателей.

Ну, какому же положительному человеку самых честных правил и безупречной нравственности могут понравиться эти обвинения. Ведь он все время думал о народе и пытался его угостить. Наглая же морда большинство соотечественников считала чернью, но при этом  имела немало сторонников в лице быстрорастущей популяции либеральных хомячков-недобитков, которые угощать никого не собирались. Они повылезали из нор в надежде на дармовой корм и легализацию однополых браков.

Чтобы проредить их стадо, пришлось прибегнуть к потраве и отлову наиболее рьяных грызунов.

Бейсбольную биту у наглой морды отобрали. При ближайшем рассмотрении она оказалась осиновым колом, скраденным ей в одном из российских лесничеств. От всего этого безобразия дурно пахло Вашингтоном и заговором отлученных от пива элит.

- Тоже мне, Робеспьер, - сказал дядя, глядя на зябнущую на каменном полу карцера, связанную по рукам и ногам  фигуру морды. Зевнул,  и распорядился прислать ей две бутылки пива  Heineken питерского разлива, корзинку копченой корюшки, галстук как у Саакашвили и оранжевый плед  как у Ющенко. Товарищам это понравилось.

- А как проспится, оденьте его  как следует и гоните  на выборы плитку считать. Он нам ещё понадобится, - добавил дядя, сделав внушительный глоток, и улетел в Сочи. Вслед за ним дружно ломанули  «племянники».