Сейчас уже не отрицают, что неплохо было бы кое-что перенять из опыта советского периода нашей истории. Мало кто помнит, но криминогенная обстановка на Северном Кавказе в 70–80 гг. прошлого века была намного спокойнее, нежели в остальной России. О том, почему сейчас всё так изменилось, «НА» побеседовал с последним министром внутренних дел РСФСР Андреем Фёдоровичем ДУНАЕВЫМ, который в своё время возглавлял отдел уголовного розыска Чечено-Ингушетии и был замминистра МВД Дагестанской АССР.
- Андрей Фёдорович, по национальности вы – мордвин. Как мордвина занесло на Кавказ?
– Меня перевели в этот регион в 1973 году, назначив начальником уголовного розыска Чечено-Ингушетии. Специфика работы местного МВД заключалась в том, что все тяжкие преступления, которые совершались чеченцами и ингушами даже за пределами республики, поручали нам для розыска: опыт показывал, что укрывательская база у них находилась в Чечено-Ингушской республике. На Кавказе до сих пор живы тесные племенные связи. Родственник всегда должен помогать родственнику, а брат может легко отдать жизнь за брата. Поэтому, когда где-то совершалось тяжкое преступление, виновник, как правило, приезжал прятаться домой. И его, естественно, укрывали.
– По какому принципу в то время подбирали людей на руководящие посты в правоохранительных органах? В Чечню обязательно назначали представителя другой – не чеченской национальности?
– Моим заместителем был ингуш, подполковник Дакхильгов. Начальником отдела розыска работал чеченец – Кудусов. Местная структура состояла наполовину из русских, наполовину из кавказцев. «Русскими» при этом называли представителей любой другой, «некавказской» национальности. Так русским у нас считался кореец Ким. Но не было между нами соперничества, мы всегда друг другу помогали. А на Кавказе я оказался случайно. Меня хотели направить на работу в Сочи, но, после того как в отделе кадров узнали, что я 10 лет проработал в Казахстане и имел там дело с преступными чечено-ингушскими группами (в своё время чеченцев и ингушей ведь депортировали в Казахстан), – руководство отправило меня в Грозный.
– Получается, этнические группировки, наличие которых у нас то признают, то отрицают, были и в советские времена?
– Я бы не стал делить преступность по национальному признаку. В этом деле у нас, как и во всём остальном, «дружба народов». В одной преступной группе могут участвовать и русский, и мордвин, и чеченец, и азербайджанец. Что их связывает? Национальность? Нет. Отсутствие убеждений и морали. Сейчас часто говорят, что все кавказцы – преступники. Категорически не могу согласиться с этим! Я много лет проработал на Кавказе, у меня сотни друзей среди чеченцев, но и преступников чеченцев я тоже повидал немало. Чеченец – это самый надёжный друг или самый смертельный враг. Третьего не дано. Если добропорядочный чеченец – вайнах – знает, что ты честный человек, он никогда тебя не обидит. А если начнёшь оскорблять его по национальному признаку или даже просто смотреть свысока, он обиды не спустит, обязательно даст сдачи.
– Были у вас трудности на новом месте?
– Трудности везде свои. До меня за пять лет на посту сменилось шесть начальников, а я один проработал шесть лет. Буквально в день приезда моих сыновей избили на улице. Я им сказал на это: «Вы мужчины – давайте сдачи». Они урок запомнили, и никаких подобных инцидентов больше не повторялось. И в Москве, и в Грозном, и в Саранске надо уметь себя защищать.
– Сейчас все мы наблюдаем, как который год в Дагестане одного за другим убивают руководителей местных правоохранительных структур. И делают это не пришлые люди, а местные. На ваш взгляд, почему это происходит?
– Корни того, что происходит сейчас на Северном Кавказе, зарыты очень глубоко. Я помню, ещё в 1974–1975 годах были сведения, что в горах, в далёких, труднодоступных кишлаках насаждается ваххабизм. И Америка, и Саудовская Аравия ещё с тех пор выделяли очень крупные деньги для того, чтобы настраивать местное население против русских и против идеи Советского Союза.
– То есть вы считаете, что эта межэтническая напряжённость в нашем обществе, которую уже невозможно не замечать, спровоцирована извне?
– Не только извне, но и это тоже. Такие вещи ведь не сразу начинаются. Сначала выбирают место для репетиции. Знаете, с чего в своё время началось? С Тувы. Я был там уже в качестве министра внутренних дел РСФСР. Мы расследовали убийство троих русских. Через какое-то время погибло несколько тувинцев. Но местное МВД поступило умно, сумев затушить начинавшийся конфликт.
В происходящем на Кавказе есть и вина российских властей начала 90-х. В Грозном ведь были сосредоточены огромные запасы оружия всего Закавказского военного округа. Его почему-то не вывезли вовремя, а оставили на разграбление местному населению. Я лично писал тогда президенту Ельцину, что количество тяжких преступлений, совершаемых с применением оружия, превысило все допустимые рамки. До этой катастрофы всё было иначе! Если мы в республике получали сообщение, что у кого-то есть автомат, то не успокаивались, пока его не изымали. В результате по количеству убийств Чечено-Ингушетия занимала последнее место в СССР.
При этом любые особо тяжкие преступления, совершавшиеся на Кавказе, всегда были по-своему сложны для расследования. Например, в Назрановском районе был такой случай. Старый человек поругался с молодым парнем, и нелицеприятно выразился в отношении его родной тёти. Молодой человек оскорбился и застрелил старика. Это не просто преступление, это ещё и проявление гордости, защита своего рода – от подобного никуда не деться.
А нынешние проблемы с национальным вопросом будут продолжаться на Кавказе до тех пор, пока не удастся перекрыть зарубежные денежные потоки. От безработицы молодёжи некуда податься, а тут предлагают солидные деньги, романтику, оружие. Выделяются огромные средства на пропагандистскую работу. Молодым говорят, что умирать не страшно, попадёшь, мол, в рай – так Аллах наградит тебя. В 1994 году в Грозном шли бои, одного чеченца придавило стеной, а ещё ему оторвало ногу, но он всё равно строчил из пулемёта и кричал: «Слава Аллаху!»
– Можем ли мы что-то противопоставить этой пропагандистской машине, которая разрушает нашу страну изнутри?
– Естественно, можем. Работать надо, создавать на Северном Кавказе не курорты, а нормальные рабочие места, развивать сельское хозяйство, промышленность, животноводство.
– Стоит ли сейчас вспоминать и обобщать опыт борьбы с криминалом в разных республиках, в том числе и советского периода, чтобы эффективнее бороться с преступностью?
– Чтобы не изобретать велосипед, делать это необходимо. Причём заниматься должны специальные институты. Но, похоже, нынешним руководителям страны не до этого. На первом плане постоянно какие-то революции, реформы. Тратим время и силы на ерунду типа Pussy Riot. Надо было отшлёпать хулиганок, дать им по 15 суток и заняться делом. Я сам глубоко верующий человек, но был бы сейчас министром – просто выгнал бы девчат из тюрьмы, нечего государство объедать!