Семеро малышей-сирот, которые успели познакомиться с американскими родителями и пройти необходимую судебную процедуру, уехали в США из Петербурга. Дела еще 33 детей до суда пока не дошли. В Комитете по социальной политике Смольного ждут официального разъяснения Министерства юстиции: можно ли будет в течение 2013 года, пока еще действует соглашение между Россией и США, все же «дойти до суда». Практически все из этих 33 малышей с ограниченными возможностями здоровья, многие — инвалиды.
Петербургский мальчик Тимофей с синдромом Дауна успел познакомиться со своими американскими усыновителями, приезжавшими в дом ребенка № 13 Адмиралтейского района. Они оставили ему семейный альбом: молодая улыбчивая пара с двумя мальчиками. Этот альбом дала мне посмотреть главный врач дома ребенка Наталья Васильевна Никифорова. Она рассказала, что сам Тимоша, которому почти 4 года, очень остро реагирует, когда речь идет о семье, близких, периодически берет воспитателя за руку и просит показать этот альбом, с гордостью демонстрирует эти фото тем, кто приходит в группу.
Процесс усыновления Тимоши шел хорошо, но сейчас в связи со вступлением в силу «антимагнитского закона» застопорился, ведь суд не успел состояться. Из Америки уже идут тревожные письма, несостоявшиеся родители Тимоши спрашивают, что им теперь делать. А Наталья Никифорова не знает, что ответить.
В доме ребенка № 13 живет еще девочка Яна, ей чуть больше годика. И у нее тоже синдром Дауна. Процесс ее усыновления остановился в самом начале на стадии сбора документов американскими гражданами. «В нашем доме ребенка, — рассказывает Наталья Васильевна, — 16 детей с генетическими проблемами, из них 15 — с синдромом Дауна. Конечно, американское усыновление не решало всех их проблем, но теперь надежд еще меньше. Единицы могут найти семью, еще меньше — вернуться в свои биологические семьи. В прошлом году мамочка вернула нам малыша с синдромом Дауна. Она одинока, у нее есть дочка чуть старше. И вот представьте себе, как эта женщина должна была утром одного ребенка отвезти в одно место на занятия, потом — другого, затем вовремя успеть на работу и еще заработать столько, чтобы двоих, включая одного инвалида, прокормить, одеть, обуть и развивать, а если честно говорить — то просто выжить».
Без «комплекса оживления»
В домах ребенка хватает еды и игрушек, но главного — формирования отношений — нет. И вот об этом у нас не принято говорить, разве что в кругу специалистов.
Историй о «своих» детях, в том числе и с тяжелыми нарушениями, нашедших семьи за рубежом, Н. Никифорова может рассказывать долго. Она считает, что в России необходимо менять ситуацию в домах ребенка, сделать все возможное, чтобы дети не получали в раннем возрасте тяжелейшие психологические травмы и расстройства, которые калечат всю их дальнейшую жизнь.
В доме ребенка № 13 в группе не более 6 человек, а не 10–12 малышей, причем разновозрастных — как в семье; кроме того, персонал закреплен за группами, а не переходит из одной в другую. Ведь обычно получается, что малыш в доме ребенка ежедневно общается с 14–16 взрослыми — воспитателями, дефектологами, массажистами, но такого никогда не бывает в семье, где у ребенка стабильное окружение родных и любящих его людей.
«Ребенку первых трех лет жизни нужен не сверстник, а близкий взрослый человек, его лицо, его добрые эмоции, голос, прикосновения. Только через “лицо в лицо” малыш узнает и формирует для себя представление о мире и о себе самом, — объясняет Наталья Никифорова. — Вы обратили внимание, когда подходили к малышу, как он радуется, улыбается вам, всплескивает ручками? Это так называемый комплекс оживления, у новорожденного он играет важнейшую роль в формировании теории привязанности. А если взрослый ходит туда-сюда, в лучшем случае подойдет, если ребенок очень сильно плачет, то малыш перестает реагировать, привязанность не формируется, запускается процесс саморазрушения личности, еще не успевшей толком сформироваться. В будущем это чревато тяжелыми последствиями: дети, а потом и взрослые не умеют строить близких отношений, не умеют любить, нередко “выдают” немотивированную, как кажется другим, агрессию и т. п. К нам както приезжали женщиныусыновительницы из США, объединившиеся, чтобы вместе решать свои проблемы, чтобы понять корни тяжелых проблем своих детей — наркоманию, алкоголизм, склонность к правонарушениям — в свое время проведших раннее детство в домах ребенка в России».
В свое время Наталья Никифорова вместе с двумя учеными из СПбГУ — Олегом Пальмовым и Рифкатом Мухамедрахимовым — и двумя учеными из Питтсбургского университета — Кристиной Гроог и Робертом МакКолом — участвовала в одном исследовании. Специалисты изучали, что происходит с детьми, лишенными родителей, если они растут в обычном доме ребенка или в таком, где обстановка максимально приближена к семейной — как формируется привязанность, как это отражается на развитии детей. Исследования длились 8 лет и наглядно показали, что дети, которые росли в обстановке, максимально приближенной к домашней, не страдают депривацией и госпитализмом, не отстают в развитии. На эту тему в Смольном прошла конференция для сотрудников домов ребенка СевероЗапада. Инициировали конференцию Уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светалана Агапитова и представители Регионального общественного движения «Петербургские родители». Вицегубернатору Санкт-Петербурга по социальным вопросам и здравоохранению Ольге Казанской тогда был направлен проект «Программа изменения социального окружения в домах ребенка», который не потребует особых материальных затрат. Нужны лишь добрая воля и знания тех, кто захочет реально изменить жизнь детей.
«Мы ждем, что будет создана рабочая группа, которая инициирует эту модернизацию, — надеется Наталья Никифорова. — Но этот процесс никаким образом не сдвинется с места, если руководители городских домов ребенка не пожелают изменений. Мы должны дать тем специалистам, которые работают с детьми раннего возраста, знания в области теории привязанности, в области технологий раннего вмешательства, вообще раскрыть им тему психического здоровья детей раннего возраста».
Кстати, опыт дома ребенка № 13 уже перенимают в Хабаровске и Новосибирске. Но не в Санкт-Петербурге.