Екатерина II полагала, что кадетская школа должна выращивать «новую породу людей». По мнению Владимира КИРСАНОВА, этот постулат актуален и сегодня. Директор Первого московского кадетского корпуса рассказал о своих воспитанниках, которые не бегут от действительности и следуют христианским заповедям, даже если не верят в Бога.
- В начале 90-х вы решили возродить кадетскую школу. С чего началось формирование корпуса в условиях нового времени?
– История России со времён Петра I написана выпускниками кадетских корпусов, поэтому главной задачей было возродить этот особый дух. Взаимовыручка, традиции верного и честного служения Родине, уклад жизни, построения, регалии, погоны – вкупе всё это формирует юношей, впитываясь в них навсегда. Недавно я встречался с зарубежными российскими кадетами, которым за восемьдесят, мы сидели и разговаривали, но когда в комнату вошёл их старшина, седые старики встали, чтобы его поприветствовать. Кадетский дух внедряется в сознание, а совместная жизнь сплачивает, делая мальчишек друг другу ближе, чем родных братьев.
– Сегодня воспитанники живут в корпусе пять дней в неделю. Они не отдаляются от родителей?
– Знаете, а я с горечью отмечаю, что сегодня институт семьи просто разваливается, у 90% наших мальчишек нет отцов. Я спрашиваю их, куда же делся папа. Молчат. Нечего им ответить. Да, ребята проводят здесь все будни, но я говорю родителям, чтобы они не теряли связь со своим ребёнком. Теряют. Не получается у них найти нужную ноту взаимоотношений, они сдают чад нам и радуются, что стало легче дышать.
– А потом в 17 лет к ним возвращается не родной ребёнок, а совершенно чужой человек.
– Именно, ведь с 10 до 17 лет мальчик становится мужчиной, учится, влюбляется, выбирает свой путь. Кстати, наш Первый московский кадетский корпус формировался на базе детского дома, но мы пришли в эти стены и сделали полярно иное воспитательное учреждение. Что там было раньше? Наркомания, алкоголизм, преступность. А сегодня в важнейший период формирования личности вместо отца, которого нет, с подростками находится офицер-воспитатель. Мы знаем, что молодёжь терпеть не может назидания, поэтому наш коллектив не поучает, а на собственном примере показывает, как нужно поступать. Сильно развито и самоуправление, а слово старшекурсника для кадета не менее авторитетно, чем слово воспитателя. Существует совет генералов, состоящий из выборных лидеров каждого курса, и дважды в год корпус отдаётся им на самоуправление, чтобы лучше усваивались традиции кадетского воспитания.
– А каким образом можно сохранить в себе баланс: быть готовым в любую минуту защитить себя, близких, страну, но в то же время не впадать в агрессию?
– В первую очередь, приняв, что невозможно отгородиться стеклом от внешнего мира, невозможно сбежать от действительности. Но в силах каждого разбираться, разделять хорошее и плохое.
– Ещё Солженицын писал, что «человек, внутренне не подготовленный к насилию, всегда слабее насильника». Выходит, нужно быть внутренне подготовленным к борьбе?
– Конечно. Кадетам мы говорим, что в мире не всё хорошо и красиво. Есть жестокость, грязь, насилие, но мы учим их думать, анализировать, а значит, и выбирать свой путь.
– А какое место в этом выборе занимает вера в Бога?
– Думаю, христианские заповеди хорошо подходят для объяснения моральных норм, без которых невозможно существовать. До воспитанников мы доносим, что нельзя нарушать нравственные законы. Рано или поздно тебя настигнет кара. Рано или поздно придёт собственное раскаяние или общественное порицание. Я это точно знаю, хотя – человек неверующий. Признаю, что Христос – величайшее явление, от этого не откажешься, но верить в то, что наверху сидит дядя, которого нужно просто о чём-то попросить, по моему мнению, глупо. Однажды у своей бабушки я нашёл спрятанную икону и спросил, почему она не висит в красном углу, как положено. Она ответила, что если бы Бог на самом деле был, то на земле не было бы столько горя, страданий и крови.
– Однако икона у неё была...
– Действительно... Знаете, я верю, что есть некий высший разум, который мы просто не в силах понять, но каждый должен работать над собой, а не уповать на чью-то помощь. Например, в обществе можно до бесконечности увеличивать штрафы за нарушения, но это будет бесполезно, пока каждый для себя не определит моральные нормы и правила поведения, которым будет следовать.
– Екатерина II сформулировала задачу кадетской школы: выращивать «новую породу людей». Вы считаете, что сегодня именно этот срез общества может что-то изменить в России?
– Думаю, сдвинуть всё с мёртвой точки и поменять что-то могут творческие, дерзкие, образованные люди, готовые работать на благо Родины. И они есть, они существуют. Когда-то мы были первым и единственным кадетским корпусом, а сейчас их больше 20 только в Москве. Но то ли время несётся так быстро, что некогда оглянуться назад в историю, то ли упущено что-то за 20 лет… Но сегодня наши выпускники никому не нужны. Нужны механики, слесари, солдаты, а люди, преданные своей стране и готовые работать во имя её процветания, защищать, если потребуется, оказываются лишними. Как-то всё тише и тише звучат эти слова…