Драма Сергея Капкова «Письмо Фирса президенту»

Ура! Театр Гоголя, наконец, попал в ньюсмейкеры и даже продержался там целых четыре дня! Автор громкой премьеры новой версии «Униженных и оскорбленных» – глава московского департамента культуры Сергей Капков.

В главных ролях – труппа театра и ее новый художественный руководитель Кирилл Серебренников.

Сюжет трагедии не нов. Самый шумный ее вариант сыграла Таганка, а записан он потом был участником драмы Леонидом Филатовым. Тогда отца-основателя театра - Юрия Любимова советская власть лишила гражданства, и труппа осиротела. Подробности истории есть в «Сукиных детях» у Филатова, а мы лишь напомним, что спасать прекрасное дитя и гордость русской культуры пришел один из лучших режиссеров того времени Анатолий Эфрос. Но труппа, до зубовного скрежета преданная Любимову, в такие штыки приняла отчима, что поставив мольеровского «Мизантропа», Эфрос, лично подписавший письмо с просьбой вернуть Любимову гражданство, сначала ушел из театра, а потом и из жизни.

Театралы вспомнят, что трагедию эту с тех пор сыграли и в театре Маяковского, ее не раз повторили в драматическом театре имени Станиславского, и в Вахтанговском, кстати, альфа-версия сюжета была сыграна в великом МХАТе, когда он делился на ефремовский и доронинский.

Но вернемся к нынешней драме. Она еще только начинается на наших глазах по схеме, кстати говоря, того самого Гоголя, чье имя носит наш сегодняшний герой.

Помните начало, «Ревизора»?

«Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор».

Вот и в одноименном театре в минувший вторник день начался приблизительно также.

Глава департамента культуры Сергей Капков объявил труппе, за два дня до того собравшейся после отпуска, что ей назначен новый художественный руководитель. Со старым контракт расторгнут по обоюдному согласию сторон.

После традиционной паузы, потребовавшейся на осознание произошедшего, труппа сделала свой ход, резко повернув гоголевский сюжет.

Актеры написали жалобу: президенту, правительству, Госдуме, министру культуры и всем, всем, всем.

В письме 80 подписантов объясняют, что московский департамент культуры легким движением руки совершает «первый шаг к уничтожению репертуарного театра и великих традиций русской театральной школы, для которой ТЕАТР никогда не являлся просто зданием, а был Храмом, душой, домом, где главное – люди, ансамбль, собираемый по крупицам, где артистов воспитывают и выращивают тщательно, с любовью».

«Назначение художественным руководителем К.С. Серебренникова, призывающего к свержению принципов системы К.С. Станиславского, отрицающего русский психологический театр – это мощный толчок к гибели российского театра. Это назначение противоречит Приказу Минздравсоцразвития от 30.03.2011г. № 251-Н «О назначении на должность высшего руководящего состава в области культуры», согласно которому возглавлять театр не может человек без высшего театрального специального образования», - предупреждают актеры, забывшие, что сам отец русского психологического театра – К.С. Станиславский - никакого театрального образования не имел, окончил Лазаревский институт, превратившийся путем долгих преобразований в нынешний институт востоковедения, а на сцену пришел через художественную самодеятельность.

И, кстати, не раз предупреждал своих соратников, с которыми создавал московский художественный общедоступный, что срок жизни живого театра – лет 10-15, дальше он гибнет естественным путем.

Теперь давайте вспомним немножко историю. За МХТ в России, как грибы после дождя, стали прорастать театральные студии – одна интереснее другой – Михаила Чехова, Евгения Вахтангова, в Москве, Питере, в  провинции…

Но потом Советская власть, казалось бы, с самыми добрыми намерениями решившая обеспечить неприспособленные к трудностям быта коллективы творцов крышей над головой и стабильным доходам, поставила театры на содержание бюджета. То-то обрадовались бездомные артисты в суровые послереволюционные годы. Дурак бы не согласился на надежный кусок хлеба.

И шли деятели искусства в крепостную зависимость – потому что довольно скоро оказалось, что если ты не в государственном театре, то труд твой – художественная самодеятельность, и заниматься этим надо в свободное от основной работы время, а иначе пойдешь под суд как тунеядец.

Только в театрах этих сначала репертуар стал зависеть не от творцов, а от начальства, требующего конкретных постановок к конкретным датам и событиям, потом Всеволод Мейерхольд сгинул в застенках Лубянки, потом Соломон Михоэлс совсем случайно попал под колеса грузовика.

Потом пришлось ставить Сафронова и Кочетова, но и с этим справлялись Завадский, Плучек и Товстоногов, выкраивая время и силы на Шекспира и Ибсена.

Однако забывший завет Станиславского театр, за исключением гениев, навсегда оставшихся в истории мировой культуры, постепенно дряхлел, превращаясь в печальную плесневелую контору, живущую по унылым законам позднего Советского Союза: «Вы считаете, что вы нам платите? Тогда считайте, что мы вам работаем!».

Советский Союз кончился, а советский репертуарный театр продолжает существовать по его законам. Да, есть великие имена, да, есть прекрасные исключения, да, бывают практически во всех театрах незабываемые искрометные премьеры.

Но молодые актеры, как правило, довольно быстро понимают, что если хочешь прилично жить, надо любым способом засветиться на телеэкране или прицепиться к звезде в антрепризе и как можно быстрее сбежать туда, в шоу-бизнес, где голубые мерседесы, рублевские дворцы и альпийские курорты.

А в театре остается чеховский Фирс, правда не такой добродушно-печальный, как забытый всеми герой «Вишневого сада», который вспоминал об отмене крепостного права, как о беде, настигшей крестьян.

А теперь представьте себе запертого в сносимой усадьбе уехавшей в Париж Раневской Фирса, пишущего жалобу императору, премьеру, Учредительному собранию и милому дедушке Константину Макарычу.