Россияне все никак не могут разобраться с прошлым собственной страны. Что там было? Чего не было? Одни любят Ленина и считают его неотъемлемой частью истории, другие велят забыть о нем, как о кошмарном сне.
Новый министр культуры, историк Владимир Мединский, например, уверен, что необходимо изъять из прошлого всех террористов. Путем переименования улиц теперь в честь жертв террора.
К их числу относятся, например, Степан Халтурин и Андрей Желябов, которые совершили покушение на императора Александра II. Улицы их имени надо назвать в честь великого князя Сергея Александровича Романова, убитого террористом Иваном Каляевым и его супруги святой преподобномученицы Елизаветы Федоровны, замученной большевиками, логично предлагает он.
«Имена некоторых из этих террористов и их сподвижников до сих пор на наших улицах, но у нас нет ни улицы Сергея Александровича, ни улицы святой Елизаветы Федоровны», - заявил министр культуры.
В Москве, напоминает Мединский, пять топонимов и станция метро носят имя убийцы царской семьи Петра Войкова: это все равно, что «сейчас называть улицы именами Мовлади Удугова или Хаттаба».
А вот еще одна идея, которую яро защищают сразу несколько московских общественных организаций. Они ведут сбор подписей за перенос памятника Пушкину в Москве на противоположную сторону Тверской улицы – туда, где монумент работы Александра Опекушина был установлен в 1880 году. А на нынешнем месте памятника граждане требуют восстановить колокольню Страстного монастыря, разрушенного в 1937 году.
«В Патриархии нас не слышат. Из мэрии присылают отписки о том, что наши предложения не могут быть рассмотрены из-за того, что Патриархия не проявляет в этом заинтересованности. Зато полиция нас защищает. Мы ее считаем своей, кормим бутербродами, сочувствуем и в помощь ей в вечернее время организуем казачью общину по охране Пушкинской площади», - пожаловался Радио Свобода зампред Общественного движения «За восстановление Страстного монастыря» Юрий Шрамко.
Переименовать, конечно, проще, чем переместить и построить заново. Мы уже не раз пробовали и то, и другое: судьба московского храма Христа Спасителя тому яркий пример.
Что касается переименований, я лет тридцать наблюдала за судьбой маленькой улочки на Соколе: после Второй мировой, когда район только застраивался, она получила имя 7-я Песчаная. Потом, в середине семидесятых весь этот район у Ходынского поля городские власти решили посвятить деятелям международного коммунистического движения, и маленькая улочка удостоилась имени чилийского президента Сальвадора Альенде. Потом, в эпоху переименований, объявленной первым демократическим мэром Москвы Гавриилом Поповым (который, если вы помните, начал с того, что вернул станции метро «Лермонтовская» название «Красные ворота»), улицу опять назвали 7-й Песчаной. Но денег на полноценное переименование в то время не случилось, документы в управах переделать не смогли, старушки запутались – стало непонятно, по какому адресу они живут, что писать в жировках, и улице вернули имя Сальвадора Альенде. Так она до сих пор и соседствует с 2-й и 3-й Песчаной и улицей Луиджи Лонго.
Оно, конечно, можно вложить немеряно денег, переименовать революционера Войкова в доктора Боткина, поменять Пушкина на Колокольню (куда только кинотеатр бывшую Россиию - нынешний Пушкинский – будущий театр мюзикла девать?). Но все время хочется предложить возродить Хитровку (она ведь тоже часть истории), а Санкт-Петербург переименовать в какой-нибудь Маркизовлужицк, а то вон сколько людей Петр-то казнил и уничтожил, пока город строил да страну на путь прогресса наставлял.
Может, лучше все-таки не ходить по кругу, вынимая из прошлого плохие куски и заменяя их на хорошие? Может, стоит вспомнить, что история наша – не плохая или хорошая, а такая, какая есть. Вместе с террористами, утопистами, западниками, прогрессистами и консерваторами?
И изучать ее, чтоб делать иначе, а не ходить по кругу непредсказуемого российского прошлого, пока не утопнем в болоте низкого берега доисторической Москвы-реки?