С сокровищами Трои сравнивают клад, найденный в конце марта в особняке Нарышкиных в Петербурге. Предположительно в России спрятано не меньше кладов, чем во всём Новом Свете. Но обладатели найденных ценностей молчат, потому что государство пока не создало прецедентов поощрения нашедшего, которому может причитаться половина стоимости клада. Участники антикварного рынка предполагают, что число находок будет расти вместе с развитием поискового оборудования.
22 марта при ремонтных работах в особняке на улице Чайковского в Петербурге нашли потайную комнату: 6 кв. м, доверху набитых столовым серебром, – всего 40 мешков, несколько тысяч предметов. Стоимость находки может оказаться колоссальной: таких полных сервизов с самоварами и супницами с гербом Нарышкиных в Петербурге уже не осталось. На упаковку ушли газеты аж за половину 1917 года – это и есть дата закладки тайника.
Несмотря на то что рабочие сразу сообщили о находке начальству, полиция узнала о ней лишь два дня спустя. Её представители обещают расследовать, почему так получилось и не украли ли чего. Хотя власти должны быть озабочены и иным аспектом: де-юре за находку придётся выплатить компенсацию – до половины её стоимости. Но пока в бюджете не заложено никаких сумм на выплаты кладоискателям и не продумана процедура оценки.
– Половина стоимости клада полагалась бы нашедшему реставратору, если бы он имел договорённость с собственником земли или особняка на поиск клада, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Собственник земли у нас чаще всего – государство. Нашедший, конечно, ничего серьёзного не получит. Но, согласно Гражданскому кодексу, прямые потомки Нарышкиных могут претендовать на всё серебро. Не исключено, что появятся всевозможные проходимцы с поддельными документами.
За последние 20 лет ни один россиянин не признался в том, что нашёл столь крупный клад. Между тем нумизматический рынок потряхивает по десять раз в год.
– Если золотой червонец времён Витте вдруг падает в цене в три раза и присутствует в любой антикварной лавке в Петербурге, значит, кто-то нашёл клад, – говорит Андрей Горелов, администратор нумизматического магазина в Петербурге. – Аналогично серебряный полурубль чеканки 1827–1831 годов – это большая редкость. И вдруг два-три магазина в городе устраивают их распродажу, словно это залежалый товар. Объяснение то же – кому-то повезло. Для нумизмата кладоискатели – это палка о двух концах. Они могут обрушить цену на имеющийся товар, поскольку цена зависит от редкости, например монеты. Но многие поддерживают связи среди кладоискателей, потому что видят: количество «вбросов» на рынок возрастает, а значит, старателям всё чаще везёт.
Бывает, в салон приносят золотой сервиз на 34 персоны без единой пометки музея, салона или ломбарда (заёмщики обычно делают засечки острым предметом). И невозможно поверить, чтобы он простоял у кого-то в серванте всю советскую власть и не попадал в каталоги.
– Две трети вещей в антикварных салонах найдены кладоискателями, – считает искусствовед Павел Серпухов. – Рынок роскоши в России существует уже 20 лет, перед кризисом он доходил до 7 миллиардов долларов в год. Бывает, что по документам частное лицо выставляет настенные часы Фаберже, на которые одного золота ушло полтора кило. Якобы они у него от дедушки. Но все эти бабушкины запасы ушли в первые пять лет существования рынка.
Сами кладоискатели любят прибедняться. Мол, для них прогулки с металлоискателем – это просто хобби, а находки не имеют особой ценности: ложки, медные монетки, солдатские каски, стреляные гильзы. Они замечают, что и золотые деньги в царской России начали чеканить только за 20 лет до прихода большевиков. На самом деле иностранные золотые монеты имели хождение всегда, а в ходе реформы Сергея Витте отчеканили 15 млн. золотом. Количество вещей из благородных металлов на руках у россиян было сопоставимо со всеми странами Европы, вместе взятыми. По оценкам некоторых историков, после февраля 1917 года 90% имеющихся у населения ценностей спрятали. Если это правда, то клады составляют пару годовых ВВП России.
Показательно, что все последние крупные находки, о которых заявлялось, сделаны на территории самого нашедшего, а значит, ему не надо ни с кем делиться. В Тверской области найдено почти 15 тыс. медных монет на садовом участке. В Иркутской области обнаружен клад из двухсот гривенников Сибирской республики 1919 года. И никакого золота! Для сравнения, в 1985 г. в одном только Петербурге дважды находили баснословное богатство. На чердаке дома на 2-й Красноармейской улице обнаружена потайная комнатушка, где бывший полицейский чиновник спрятал более тысячи старинных предметов. А в Гостином Дворе в помещении бывшей ювелирной лавки нашли 115 килограммов золота в 8 слитках.
Неудивительно, что советские власти относились к поиску кладов серьёзно, а при МВД существовал отдел, собиравший о них информацию. КГБ провёл целую операцию, чтобы через любовницу бывшего директора Русско-Азиатского банка узнать, где банкир прикопал золотые активы. Сегодня, например, берег Байкала, куда якобы свалился вагон с «золотом Колчака», по сантиметру прочёсан и государственными, и частными экспедициями – безрезультатно. На территории России так и не найдены сокровища Чингисхана, схрон Унгерна фон Штернберга, тайник Бориса Годунова и т.д. Есть люди, которые ищут их всю жизнь.
Сегодняшний бум кладоискательства вызван появлением приборов, способных фиксировать металл на глубине 14 метров. Чтобы металлоискатель не пищал на каждую пивную пробку или гильзу столетней давности, его можно настроить на золото, серебро или бронзу. Это уже не блуждания с лопатой и архивной картой. Сегодня, по оценкам участников рынка, на руках у россиян до 50 тыс. современных металлоискателей, средняя цена которых составляет от 30 до 60 тыс. рублей. Продажи приборов с 2005 г. выросли в четыре раза, а мировые кладоискательские клубы просят облегчить таможенные правила на ввоз в страну личной техники. Россию ежегодно посещают 3 тыс. иностранных кладоискателей – и это первый показатель в мире.
– Это целая армия, и нет никаких сомнений, что их находки очень значительны, – говорит Павел Серпухов. – Почему в Хельсинки цены на антикварные вещи и нумизматику значительно ниже, чем в Германии? В Хельсинки проще всего вывезти найденные в России ценности и продать своим же соотечественникам. Если бы нашедшему клад честно платили 25% реальной стоимости, мы бы чаще слышали о находках.