«Последние десять лет российская власть жила под лозунгом «забыть об этничности», – утверждает руководитель Центра этнополитических исследований, профессор Высшей школы экономики Эмиль ПАИН. Своими размышлениями о том, к чему привела эта «позиция страуса», он поделился с «НА».
- Разве может Россия – страна, где проживают почти 200 народов, забыть об этничности?
– Вообще ни одна страна сегодня не должна забывать об этничности, потому что этнически дистиллированно чистых стран уже не осталось. Даже самые этнически однородные сегодня получили увеличение доли неосновного населения. Что касается России, то у нас своя специфика – все народы основные.
И когда государство хочет об этом забыть, поднимает голову экстремизм.
– У нас долго ориентировались на европейскую модель, которая под этничностью понимала лишь миграцию. Вот и возникало ощущение, что проблемы людей, которые приехали в Россию из наших некогда братских республик, важнее, чем самочувствие тех, кто всегда здесь жил. Мы по привычке все смотрим на заграницу и пытаемся натянуть на себя их одежку, которая явно не подходит нам по размеру.
– Есть и иная причина, по которой государство занималось миграцией и не обращало внимания на этничность. Это проще. Кроме того, чиновники – те люди, которые называют себя государством, – очень любят управлять, определять. И совсем не любят помогать и заботиться. Это разные сферы. Им с миграцией проще: ограничить, ввести квоты, не пустить. А в этнической сфере что можно ограничить, кого не пустить?
Сегодня во всем мире критикуется идея мультикультурализма. И справедливо, потому что она исходит только из идеи различий народов. А важно обращать внимание не столько на различия, сколько находить общее в народах. Отсюда возникла идея замены мультикультурализма интеркультурализмом. Его основы были заложены в интернационализме. Там, конечно, было много идеологии и ненужный классовый подход, но было и главное. «Свинарка и пастух» – это форма пропаганды дружбы народов, которую американцы через пятьдесят лет успешно применили, когда боролись с расовой проблемой. У них сейчас президент – представитель той расовой группы, которую в 60-е годы на вокзал не пускали. А у нас невозможно даже представить, что избрали бы кого-то из тех, кому в декабре прошлого года на Манежной кричали «Долой!».
– Помимо «Свинарки и пастуха» было создано множество других фильмов, которые и сегодня люди с удовольствием смотрят. Это произведения искусства, интеллектуальные продукты. Исторический опыт России богат рецептами, которые без преувеличения могут спасти мир. Ощущение, что мы забыли о своем опыте и наказаны за то, что стали искать образец для подражания за пределами страны.
– Одна из главных тем исследований нашего центра – поиск резервов и ресурсов в том многокультурном историческом опыте, который сложился в России. В том числе и опыта использования традиционных отношений, например, на том же Северном Кавказе. Масса нелепых разговоров ходит. К примеру, что Северный Кавказ не дорос до демократии и гражданского общества. Но, помилуйте, у них-то это общество никуда и не исчезало!
И работало еще лучше, чем в Центральной России. Я о тухумах, тейпах, ца, гарах – формах традиционной общественной самоорганизации. Из этого во всем мире выросло гражданское общество, на пустом месте его не сконструировать.
В Центральной России с гражданским обществом на протяжении всего ХХ века расправлялись очень жестко. Боролись с мироедами, которые на самом деле были миродержцами, потому что были центром того сообщества, из которого выстраивается гражданское общество. Я с большим уважением отношусь к Столыпину как выдающемуся менеджеру, но его аграрная и переселенческая реформы расправились с сельским русским миром как основой самоорганизации. А ведь за русской общиной многое стояло.
В советское время масса ценного было рождено: интернационализм, единство народов, и осознание ими своей общности было вообще беспрецедентным для мировой истории. Но были и крайне отрицательные вещи, как, например, депортация народов, которые никогда не забудутся.
– Почему в 90-е так обострились взаимоотношения национальных регионов с центром?
– Это типичный постимперский синдром. В 2000-е на первый план вышли проблемы взаимоотношений мигрантов с основным старожильческим населением в крупных городах. Перемены в стране происходят стремительно, только вот политика не менялась совершенно. Еще в 96-м была принята Концепция госнацполитики. Она давно не отражает изменившиеся реалии жизни, а значит, основой для политики не может быть в принципе. Президент, премьер, министры должны быть вооружены какой-то системой политических определений, которые они пока вынуждены высасывать из пальца. Самый простой пример – бесконечно используемое понятие «диаспора». Это слово часто употребляется по отношению к народам, исторически проживающим в России. Что само по себе смешно, ведь диаспора – устойчивая совокупность людей единого этнического или национального происхождения, живущая за пределами своей исторической родины. Подобное употребление слова не просто ненаучно. Таким образом людям показывают их место. Выходит, что у нас есть граждане разного сорта. Это уже не пустячок. В политике пустячков вообще нет. Тем более в риторике первых лиц.
– Но мы движемся к тому, чтобы в головах власть придержащих возникло наконец понимание всех этих тонкостей?
– Я – исторический оптимист. Но не тот, кто слепо верит: завтра все будет хорошо. Мне кажется, что жизненные обстоятельства сами ведут в сторону рациональных решений, нежели к хаосу и бессмыслице. Какие бы концепции мы ни придумали, главное состоит в том, что в России в обозримой перспективе будут жить разные народы. Посему необходимо не только говорить о том, что, мол, не надо убивать друг друга, а искать основу для сближения. Плацдарм для него, полагаю, должен быть не столько культурологическим, сколько гражданско-политическим: формирование гражданской нации без отрицания этнических корней каждого!
– Почему у нас словно на разных планетах существуют, с одной стороны, ученые, исследователи, светлые головы, а с другой, люди, принимающие решения. Где гарантия того, что правильные мысли экспертов будут потом иметь продолжение в политике власти?
– Диалога интеллектуальной и властной элит пока нет. Сегодня чиновники в массе своей этим не интересуются. Они больше доверяют каким-то простым средствам. Например, думают, накачаем Северный Кавказ деньгами, и там все пройдет и успокоится.
А это абсолютно безнадежная тактика. Не мы первые пытались так решить проблему, во многих странах поступали подобным образом.
– Проблема сложных межэтнических отношений озвучена на самом высоком уровне. Пугает, что вместо решения ее начинают забалтывать. Появляется огромное количество показушных мероприятий, направленных только на освоение бюджета. Как усмирить этих товарищей?
– Рецепт я знаю, но лекарство по нему требует длительного применения. Этнические проблемы не решаются без изменений социально-политической системы, политических отношений. Без власти, ответственной перед народом, ожидать того, что вдруг исчезнет показуха, очень трудно. Если каждый чиновник должен продемонстрировать свою активность перед вышестоящим, то он ее будет демонстрировать. Но ситуация не безнадежна. Интеллектуальный уровень населения растет. Много лет профессорствую, и год от года студенты становятся все более грамотными, подготовленными, заинтересованными. Есть надежда на молодую смену, на перемены.