Этот человек с типично русской фамилией Мелихов не раз подчеркивал, что в нем нет ни капли русской крови. Его отец – испанец, из тех детей, которых, спасая от франкистов, привезли в СССР в конце 30-х прошлого века. Мать – горская еврейка из Махачкалы. В метрике мальчика записали: Лев Хосе Дуке Андреас Мелихов. В сентябре в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина состоялась презентация работ знаменитого фотографа Льва Мелихова.
- Мой друг детства, искусствовед-ориенталист Шариф Шукуров привел как-то ко мне в мастерскую министра культуры Ирана. – Вспоминает мастер. – Тот посмотрел фотографии и заявил, что хочет устроить выставку «Россия Мелихова» у себя на родине. Я сказал что-то Шарифу на фарси. Язык этот знаю плохо, с детства помню несколько «прикольных», как теперь выражаются, слов. Дело в том, что моя мама идеально говорила на фарси, как и на других восточных языках – аварском, даргинском, кумыкском. Министр удивленно сказал Шарифу: «У Льва фарси вообще не ассимилированный, чистейший! Мы в Иране говорим сейчас хуже…»
Уроженец старинного русского города Волоколамска Лев Мелихов младенцем был крещен в одном из древних центров православия. Цвет кожи, разрез глаз на национальность не влияют, уверен Мелихов. Он помнит наказ своего деда, Захара Мелихова. Умирая, тот сказал внукам: «Я прожил 84 года и знаю: нет плохих национальностей, есть плохие люди».
В 16 лет Мелихов впервые оказался в Иркутске и с тех пор «заболел» Сибирью. Еще студентом Московского архитектурного института каждый год летом отправлялся в этот суровый край. Молодым специалистом, чтобы продлить отпуск, зарабатывал отгулы: дежурил в народной дружине, сдавал кровь, ездил в колхозы. С рюкзаком обошел практически весь Байкал, Югру, Сахалин и Курилы. Его камера с любовью запечатлевала панорамы нашей огромной страны, раскинувшейся на десятки тысяч километров, – с ее непроходимыми лесами и могучими полноводными реками, невероятными природными феноменами и неповторимыми лицами.
– Безумно счастлив, что прошел почти всю страну. Карелию и Алтай оставил «на десерт». Валаам, Ладожское озеро – хотя туда пока и не добрался, но чувствую, это все – мое!
В чем же тайна его фотографий?
– В своего героя надо по уши влюбиться – или возненавидеть, что равнозначно, середины не может быть, – утверждает Мелихов. – Середина, считай, будет бытовая фотография на паспорт. Пока не появится своего отношения к человеку, бессмысленно снимать его портрет.
Лев Мелихов никогда не «приподымает» портретируемых, его герои, независимо от должности, возраста или славы, – без котурнов.
Портреты подчеркнуто непарадны, с каким бы пиететом ни относился к персонажам маэстро. Вроде бы у всех фотопортретистов примерно одна и та же аппаратура, одни и те же технические средства, да только результаты почему-то разные. Секрет, по мнению Мелихова, в том, что каждый мастер отображает не только «объект», но и себя, свое отношение к личности портретируемого. И результат зависит от того, насколько вместит он себя в создаваемый портрет.
Порой, вглядываясь в мелиховские портреты, испытываешь что-то похожее на неловкость, словно ненароком заглянул во врачебный кабинет или подслушал исповедь. Его работы будоражат, восхищают, эпатируют, приоткрывая внутреннюю, потаенную суть людей. Словно мощный стартер, моментально включает он ваше воображение, вызывает ощущение сопричастности к жизни лиц известных и совершенно незнакомых.
– Для меня не существует национальностей, – категорично заявляет Мелихов. – Я объездил весь мир, жил с белыми, черными, желтыми. В китайцев влюбился, вьетнамцев – пожалел, как и северокорейцев. Знаю удмуртов, айнов, общаюсь с хантами, манси, ненцами, людьми других народностей. Некоторые из них – мои ученики. Они часто собираются у меня в мастерской, временами живут там. Я ужасно люблю жизнь, люблю друзей. У меня очень счастливая судьба. Почему? Я делаю только то, что хочу, и это безумно важно!