Ситуация с сиротами в разных регионах нашей страны зависит от традиций местного населения. Насколько искоренение сиротства связано с этническим фактором?
Отца Александра из сельского храма в Пензенской области знаю не первый год. То, что у него пятеро детей, – обычное для священника явление. И только недавно в разговоре случайно выяснилось, что один ребенок – приемный. Причем законопослушный батюшка 15 лет назад буквально выкрал полуторагодовалого малыша накануне отправки в детский дом и чуть было не угодил за это за решетку.
– Ну как можно, ребенок – своя кровь – и в детский дом?! – Чтобы унять волнение, о. Александр интуитивно прикасается к висящему на груди кресту, а затем минут пять растолковывает мне родственные хитросплетения, позволяющие ему считать этого ребенка «своей кровью». Если коротко, то запившая мамаша, которую лишили родительских прав, приходилась батюшке чем-то вроде жены шестиюродного племянника по боковой линии! На попечение государства тогда должны были отправиться все четверо детей, но в ситуацию вмешались «родственники» во главе со священником. Каждый взял по одному ребенку. Из всех вырастили достойных людей, дали хорошее образование. Никто из них не пьет, а старшие дети, встав на ноги, даже помогают непутевой матери…
– Где ж это видано, чтобы русские своих детей бросали?! – парирует мое удивление батюшка.
Почти такую же фразу я слышала пару лет назад от одного из руководителей еврейского общества:
– Представляете, мы обнаружили в детских домах еврейских детей! Это же за гранью! Мы всех пристроили в наши семьи…
Совет старейшин хакасского народа тоже недавно начал «инвентаризацию» местных сирот на предмет наличия в них хакасской крови. Оказалось, что в детских домах много детей-метисов, о существовании которых дальние родственники и не подозревают. А узнав, в девяти из десяти случаев забирают на воспитание.
У алтайцев, так же как и у кавказских народов, считается, что ребенок может оказаться в детском доме только в одном случае, если в живых нет ни одного взрослого родственника, даже древнего старика. Иначе – позор и презрение всему роду.
Род и народ – слова однокоренные. Народ состоит из родов, а все представители одного народа по большому счету – родственники. Россияне – нация, состоящая из многих народов. Веками наши рода и народы перемешивались, поэтому не будет преувеличением сказать, что все мы, россияне, – одной крови.
Когда этническая общность не заботится о своих детях, это верный признак глубокого нездоровья и нежизнеспособности народа в целом. И то, что в последние годы в нашей стране худо-бедно, но поднялась волна усыновления, – добрый признак. Теперь важно, чтобы, интуитивно начав с ликвидации сиротства по этническому признаку, мы не остановились.
Органы опеки в Красноярском крае столкнулись с проблемой, когда потенциальные усыновители даже не заглядывают в дома-интернаты, где живут социальные сироты из числа коренных малочисленных народов Севера и Сибири. Возможно, все дело в стереотипах. Эти дети отличаются от заветного стандарта белокурости и голубоглазости. Но ведь они тоже россияне, а значит – своя кровь!