Год назад один из самых влиятельных тогдашних министров – Герман Греф сделал потрясающее открытие. Он задумался, почему это иностранные автомобили, корабли, поезда, да и вообще почти все товары получаются такие удобные и красивые. А наши – часто корявые. «Это потому, что на Западе тратят огромные деньги на индустриальный дизайн. В США и Европе – порядка 40 млрд. долл. в год. В Японии – полпроцента ВВП. Даже Китай расходует на промышленные красоты 5 млрд. долл. в год. У нас – ни копейки», – объяснили министру.
Тогда г-н Греф пригласил к себе всех сколько-нибудь известных российских дизайнеров. Людей набралось немного. Министр созвал круглый стол и попросил гостей представиться, назвать компанию и ее оборот. Цифры звучали очень скромные, имена – ничего не говорящие. И тут: «Владимир Пирожков, «Тойота», 140 млрд. долларов». Греф остолбенел: наш, на «Тойоте»?
Министерство комфорта
С этого момента судьба российского промышленного дизайна резко переменилась. Министр взял Пирожкова в оборот. Возможно, его впечатлила история о том, как в 1989 г. студенту Свердловского архитектурного института, пришла в голову «безбашенная» идея написать знаменитому швейцарскому дизайнеру Луиджи Колани. Пирожков попросился на стажировку, а мэтр взял да и пригласил его. Владимир вспоминает, как в 22 года приехал в Женеву с 5 долл. в кармане.
Поработав с Колани, он понял, что надо двигаться дальше. И выиграл престижный дизайнерский конкурс. Две тысячи человек со всего мира соревновались, рисуя проект городского автомобиля будущего. Единственный победитель получал 120 тыс. долл. на обучение в лучшей европейской академии дизайна. «Мне нельзя было облажаться, потому что это был единственный шанс. Вот я и порвал всех, как грелку…», – хвалится Пирожков.
Дальше было еще сложнее. В Европе 12 академий дизайна, в классах – по 10 человек. Стало быть, каждый год выпускают 120 специалистов. А вакансий на такие места ежегодно появляется только 5… И все-таки гостя из России взяли «рисовать» автомобили для «Ситроена», а затем пригласили ведущим дизайнером европейской «Тойоты».
Сейчас в мире ездит 5 млн. автомобилей, интерьеры которых создал наш соотечественник. Это не могло не впечатлить главу Минэкономразвития. К тому же Пирожков сделал красивый ход. Герман Оскарович попросил его «на пальцах» объяснить, что такое промдизайн. А Пирожков вместо этого пригласил Грефа в Ниццу – в европейский центр разработок «Тойоты». Министр приехал не один, а с 30 губернаторами. Насмотревшись, как «делают дизайн», он сделал все, чтобы вернуть талант на родину.
Выбор у министра был невелик. Немногочисленные работающие в стране специалисты не ушли дальше рисования компьютерных клавиатур и кабинок для биотуалетов. За рубежом трудятся два десятка дизайнеров-соотечественников. В том числе в «БМВ» и «Самсунге». Но ни один из них и близко не подходил к работам того масштаба, который был у Пирожкова в «Тойоте».
Так что, по сути, Греф назначил его на непростую роль реаниматора российского промышленного дизайна. Планы строили фантастические. Предстояло собрать команду, в основном переманивая наших обратно в Россию. Тогда в стране появилась бы школа мирового уровня. Во-первых, молодежи было бы у кого учиться. Во-вторых, студия смогла бы потягаться с зарубежными звездами.
В «Сухом» остатке
Минуло 12 месяцев. Пора подводить итоги. Герман Оскарович ушел в отставку. И оказалось, что по большому счету промдизайн в России никому не нужен. Не только от Пирожкова – вообще никакой. Глаза у Владимира горят по-прежнему, но уже каким-то иным огнем. «Я сейчас почти не рисую. Хожу и договариваюсь с суровыми мужчинами, как мне получить бюджет на проекты. А мне говорят: на дизайн денег нет», – признается Пирожков.
Оставшись один на один с суровой российской реальностью, Пирожков сделал для себя немало открытий. Выяснилось, что директора даже самых продвинутых предприятий не имеют ни малейшего представления, зачем нужен промдизайн и что это вообще такое. Владимир рассказывает такую историю: «Я как-то спросил у гендиректора «Сухого» Михаила Погосяна: как у вас получилось, что у нового самолета очень симпатичный нос? Он отвечает: я просто вышел на улицу, смотрю, там «Понтиак» стоит. И нарисовал такое же». Тогда Пирожков спросил: а у вас вообще дизайнеры есть? «Есть, – ответил г-н Погосян, – те, кто красит». Это поразило дизайнера до глубины души.
Авиация стала первой областью практического приложения усилий Пирожкова в России. И тут начались такие откровения, что «башня слетала». В сентябре 2007 г. конструкторы выкатили из ангара «Сухой Суперджет 100». Это единственный гражданский самолет, разработанный в нашей стране за последние 15 лет. Поэтому первое явление «Суперджета» народу обставили с невероятной помпой. В Комсомольск-на-Амуре прилетел вице-премьер Сергей Иванов. Фюзеляж лоснился в свете прожекторов ведущих телеканалов.
Раскраску того самолета – от носа и до хвоста – делал Владимир Пирожков. Все пришлось начинать с нуля. «Когда мы туда пришли, нам сказали: самолет стоит, а у нас даже нет стапелей, чтобы его красить. И оборудования для покраски нет, – рассказывает дизайнер. – А по военным самолетам мы ходим в валенках и красим их вручную. Пришлось учить цех № 30 работать с качественными материалами, мы сами купили им оборудование».
Особенности национального дизайна
Когда отгремели фанфары, Пирожков был в ужасе: «Выяснилось, что лайнер не сходится с чертежом на 12 сантиметров. Когда я работал на «Тойоте», расхождение в полмиллиметра было большим вопросом. Это надо было согласовывать с очень большим начальством. А у нас – 12 сантиметров! Я спросил: как он вообще может взлететь? Мне ответили: еще как».
Дизайнер охотно делится впечатлениями и от работы с российскими автозаводами. Он сотрудничает с КамАЗом. Проект идет ни шатко ни валко. «35 лет у них не было новой кабины. Мужики портят позвоночник на этой машине. Сам наблюдал: водитель говорит: «Сейчас будет яма» и заранее привстает. А мы, сидящие рядом, просто взлетали. По конструкции там даже нет ручки, за которую можно ухватиться», – рассказывает Владимир.
Он предложил сделать камским грузовикам новую кабину. Такую, чтобы она не догоняла мировой автопром, а «выстрелила» сразу через поколение. Тогда у российских грузовиков появится шанс выжить на мировом рынке, где с каждым годом нарастает давление со стороны китайцев. Еще не все упущено. «У Китая тоже пока нет квалифицированных специалистов по промдизайну, – уверен Пирожков. – Поэтому они вынуждены приглашать за огромные деньги таких, как я. Ко мне, и не только ко мне, уже давно стучатся с предложениями уехать на преподавание в Поднебесную».
На КамАЗе идеей новой кабины сначала загорелись. Но, узнав, во что это обойдется, сникли. Насколько дорого? Пирожков не открывает цифр, ссылаясь на коммерческую тайну. Но сам же намекает, что не берется за проекты дешевле 500 тыс. евро. По нашим данным, кабина могла обойтись КамАЗу в несколько миллионов долларов. Российские дизайнеры, узнав об этом, охают в один голос. И намекают, что Пирожков сильно переоценил свои труды. «Он хочет брать, как самые крутые на Западе. А в России привыкли совсем к другим расценкам. Например, дизайн бритвы, за который в Европе запросили 200 тыс. евро, наши сделали за… 2,5 тысячи», – поделился профессиональными секретами глава одной из студий.
У Пирожкова на этот счет другое мнение. Он считает, что проблема – в головах директоров. Так уж они устроены: готовы тратить деньги на оборудование и обучение персонала. А дизайн и удобства, по их мнению, появятся как-нибудь сами собой, бесплатно. «Со всех сторон звучит «инновации», «вперед к горизонтам». Но кто подумал, сколько это стоит? Знаете, например, почем прототип автомобиля, который стоит на автосалоне? Два миллиона евро. Каждый», – кипятится дизайнер.
У наших заводов денег на такие излишества нет и в помине. Но Пирожков не отчаивается. Весь последний год он мотался по предприятиям и убедился, что с производством и технологиями в стране все нормально. Важно, чтобы они перестали работать в пустоту. А для этого, по мысли дизайнера, нужно воспользоваться концепцией… бутерброда. Взять все хорошее, что у нас есть. И на это хорошее, как на хлеб, положить масло тех знаний, которые есть на Западе.