Над входом
– электронные часы, которые на всякий случай показывают и температуру, и даже давление. Внутри – окошки, очереди в те окошки, телефоны в будках, очереди к этим будкам. Деловитый гул. Сосредоточенное ожидание. Ощущение важности всего происходящего. Словом, в наши дни Центральный телеграф – своего рода памятник ушедшим временам. А ведь сравнительно недавно он воспринимался как одно из самых ярких новшеств. Не прошло и ста лет.
Выстроить на этом месте главный телеграф страны решили в 1925 году. Победил архитектор И. Рерберг.
В окружении домов старой Тверской новая стройка выглядела исполинской. Николай Асеев не смог удержать восторгов и назвал высотку «Малолетним домом».
«Малолетний дом» закончили к десятилетию Октябрьской революции. И Булгаков упомянул его в ранних вариантах «Мастера и Маргариты»: «Неизвестный проделал такую штуку: вошел в одни стеклянные двери, весь телеграф внутри обошел и вышел через другую дверь. Соответственно этому пришлось и Ивану пронестись мимо всех решительно окошек в стеклянной загородке и выбежать на гранитный амвон».
Михаил Афанасьевич рассуждал, бывало: «Драматурги както очень исхитрились: экое дело! – получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше никому ничего подобного не платят. Возьмите вы, например, архитектора Рерберга. По его проекту воздвигнуто здание телеграфа на Тверской. Даже мраморная доска удостоверяет, что построил сей дом Иван Иванович Рерберг. Однако же Иван Иванович не получает отчислений с платы за телеграммы, которые подаются в его доме!» Действительно, в том, что касается авторских прав и прочих монополий, с телеграфом состязаться бесполезно.
Алексей МИТРОФАНОВ, москвовед