История с повышением пенсионного возраста вышла двусмысленная. Всеобщее возмущение оказалось сдержанным и на редкость вдумчивым: дескать, повышать возраст, может, и надо, но только вкупе с продолжительностью жизни людей. В комментариях вместо привычно огульного «Все чиновники – воры и сволочи» в кои-то веки превалирует предметное наблюдение: некомпетентное правительство настолько привыкло управлять при помощи демагогии, что не способно решать крупные долгосрочные задачи. Президент потребовал увеличить продолжительность жизни россиян до 78 лет к 2024 г., но уже по первым словам и действиям министров заметно, что вместо здоровья людей подтягивать будут статистику.
Край жизни
Конечно, главе Минздрава Веронике Скворцовой не позавидуешь: ей надо что-то предлагать. Только что велела всем жить до 120 лет. И если вообразить себе, что высокой и благородной цели и впрямь собираются добиваться, то министр обязан сказать примерно следующее: «Дорогие россияне, при нынешнем отношении к здравоохранению долгие лета вам не светят». Доля госрасходов на медицину в ВВП у нас неприлично низка для развитой страны и снижается по сравнению с 1990-ми годами: с 7–8 до 3, 6% ВВП. И пока эти расходы не начнут расти хотя бы на 15% в год (то есть на 300 млрд рублей ежегодно, как следует из расчётов Высшей школы организации и управления здравоохранением), ничего путного у нас не получится. Точка.
Также необходимо признать, что власть запустила стадо козлов в собственные бюджетные закрома, организовав финансирование медицины по системе ОМС. «АН» подробно рассказывали, что при нынешней системе государственными деньгами для государственных же больниц рулит частный посредник, которому выгоден рост числа медицинских услуг и совершенно по барабану их результат для граждан. Кроме того, львиная доля этих больниц оказалась на балансе нищих регионов, которым выгодно сокращать число койко-мест и медработников (на чиновничьей фене – «оптимизировать»). Как следствие, около 10% населённых пунктов в стране не имеют доступа к медицинской помощи. А по факту их гораздо больше, поскольку многие россияне не только рожать, но и сдавать кровь из пальца вынуждены ездить за 150 вёрст. Потому что у сельского фельдшера, кроме бинтов и корвалола, никаких медикаментов нет. Может ли при этом расти продолжительность жизни?
Но министр Скворцова – бывалый бюрократ, лояльный к начальству, и подобных заявлений себе позволить не может. А потому даёт интервью, в котором на голубом глазу заявляет, что Россия может стать мировым лидером в сфере персонифицированной медицины, «если нарастит темп развития в этом направлении». Скворцова мудро настраивается на наиболее отдалённые задачи. Например, в майских указах президент Путин говорит уже об увеличении жизни до 80 лет к 2030 г. – именно этой датой в отличие от скорого 2024 г. жонглирует министр в интервью. Выполнить наказ, по мнению Скворцовой, реально, «но только с помощью комплекса мер». Это в первую очередь формирование здорового образа жизни, а культура здоровой жизни должна прививаться в детском саду, школе, в колледжах и университетах. Во-вторых, это персональные скрининги здоровья – диспансеризация и профилактические осмотры. Третье направление – повышение качества медицинской помощи и её доступности в том случае, если человек уже заболел.
Что радует, так это преемственность мнений. Примерно те же три пункта выделял и первый министр здравоохранения Российской империи Георгий Ермолаевич Рейн в 1916 году. О важности здорового образа жизни, доступности помощи и диспансеризации говорил и медицинский нарком Николай Александрович Семашко. И практически все сталинские, хрущёвские, брежневские, ельцинские главы Минздрава. Но, как ни странно, доступность медицинской помощи возрастала, только когда на неё выделялись государственные ассигнования. А когда деньги шли по остаточному принципу, система разваливалась, а народ начинал помирать раньше срока. Как ни странно! В условиях, когда развитие частных больниц сдерживается множеством системных факторов, только государственный сектор в состоянии всерьёз влиять на продолжительность жизни. Первым лицам тут бы и сказать, что в медицину наконец-то пойдут деньги. Но они все как воды в рот набрали. И это значит – «нет», не пойдут.
Бег на месте
По эффективности системы здравоохранения агентство Bloomberg поместило Россию на последнее – 55-е место. Хотя на телеэкранах первые лица в накинутых на плечи белых халатах не устают открывать новые ультрасовременные медицинские центры. Но сосредоточились на развитии высокотехнологичной помощи, власти экономят за счёт общедоступных видов медицинской помощи – и эта стратегия оказалась неэффективной, несмотря на её внешнюю красоту. В новейшие центры – долгая дорога, длиннющие очереди и высокие цены. Как пенсионер рискует не дожить до пенсии, так и пациент – до операции. Импортное оборудование часто закупается без гарантийного обслуживания, а когда оно выходит из строя, приобрести запчасти в условиях санкций – слишком дорого и долго.
Но даже врачи, умеющие на этом оборудовании работать, – ещё не всё. По словам руководителя Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ) Гузель Улумбековой, качество и доступность медицинской помощи определяют продолжительность жизни россиян всего на 30%. По расчётам ВШОУЗ, продолжительность на 37% зависит от социально-экономических факторов, прежде всего от доходов, и на 33% – от образа жизни, в частности от потребления алкоголя и табака. Зарплата в России в 1, 6 раза ниже, чем в беднейших странах ЕС – Латвии и Литве. Пьют и курят у нас больше, а живут меньше в среднем на 6 лет. Маленький штришок: наше государство тратит на закупку лекарств на душу населения в 4 раза меньше средств, чем прибалты. А наше решение строить высокотехнологичные центры в мегаполисах, закрывая больницы в регионах, напоминает решение поить пациента, но не кормить.
Министры и губернаторы полюбили статистику ВШОУЗ и внаглую советуют нам с вами бросать курить и бегать. Мол, мы ни при чём, что вы тут мало живёте. Однако, по словам Александра Румянцева, гендиректора Центра им. Дмитрия Рогачёва, главная причина высочайшей детской смертности в России – внешние причины. То есть в поликлинике не выявили вовремя заболевание. Ребёнок попал под машину, а «скорая» ехала 40 минут, потом в больнице ещё столько же заполняли бумажки. И это не эксцесс исполнителя – это системные плоды оптимизации медицины.
Как выразилась учредитель фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер, увеличивать нужно не продолжительность жизни, а её качество. Но для начала нужно прекратить врать: «Если мы будем, начиная с нижнего уровня до министра, а потом от министра – президенту рассказывать, как всё хорошо, мы будем получать вот такие поручения: увеличивать продолжительность жизни или, как мы получили в части обезболивания, – обезболить всю страну за 2018 год». Ни то ни другое, по мнению эксперта, не получится сделать из-за «ложных входящих». В обезболивании нуждаются, по мировым подсчётам, 800 тыс. человек, а на уровне Минздрава – 200 тысяч.
Неудивительно, что задачу «повысить продолжительность жизни» некоторые чиновники восприняли чересчур буквально. По данным Росстата, дольше всего россияне живут в Ингушетии, Дагестане и Москве, где средние показатели составляют соответственно 80, 8, 77, 2 и 77, 1 года. В среднем по Северному Кавказу продолжительность жизни в 2016 г. составила 75, 1 года, увеличившись за два года на год. Однако доцент Института демографии Высшей школы экономики Владимир Козлов заявил, что в Ингушетии и Дагестане высокая продолжительность жизни, равно как и подозрительно низкая рождаемость, «связана с переучётом населения в переписи 2010 года». То есть население республик сильно выросло на бумаге. «К статистике учёта населения Москвы и показателю в 77 лет также есть вопросы», – добавил Козлов.
В мировом научном обороте демографы часто используют термин «продолжительность здоровой жизни». Российские же чиновники его практически не употребляют. И это очередные пять копеек в копилку наблюдения – перед нами опять валяют дурочку. И дело даже не в том, что нам тут опять нечем хвастаться по сравнению с развитыми странами.
Чтобы россиянину стало проще жить здоровой полноценной жизнью, пришлось бы модернизировать не только медицину, но и всю страну. Чтобы россиянин загорелся идеей разбогатеть, к его услугам должны быть низкие налоги, дешёвые кредиты, справедливые суды, независимые партии, благожелательный контроль и реальная борьба с поборами. Но центр говорит не про модернизацию, а про стабильность. И это верный признак: центр ждёт, что идиллическую картину ему не создадут, а нарисуют.