«АН» продолжают цикл публикаций в рамках проекта «Не всё равно», посвящённого наиболее злободневным проблемам современной России. Тема нашего сегодняшнего материала – тотальная бедность российского населения. Где её причины и истоки? Возможно ли её преодолеть или она, как цинично заявляют идеологи рынка, – неотъемлемая часть современной экономической системы? «АН» пытаются разобраться в ситуации.
Всё или ничего
Истоком нынешнего положения дел, безусловно, является социальная катастрофа начала 1990-х годов. Как мы все помним, именно в этот период профессии и отрасли промышленности вдруг резко разделились на «богатые» и «бедные», «нужные» и «ненужные» (отметим: сколько бы ни ругали плановую экономику в СССР, она такого деления не допускала – одинаково важны для государства были и шахтёры, и ткачи, и врачи). Соответственно разделили и граждан бывшего СССР. Миллионы людей с изумлением услышали из уст высоколобых либералов, что работа учителя или сотрудника музея – это «для лохов», которые якобы не хотят зарабатывать, а пенсионеры – и вовсе бюджетный балласт. Последний гвоздь в крышку гроба забила приватизация госсобственности и последовавшие за ней залоговые аукционы, благодаря которым львиная доля экономических ресурсов оказалась в руках узкой группы граждан. Итог известен всем: одни потеряли последнее, другие стали обладателями огромных состояний.
Справедливости ради отметим, что на пике вакханалии 90‑х российская власть попыталась выстроить систему «социального выравнивания». Именно в это время в нашей стране впервые за всю её историю унизительное словечко «малоимущий» стало официальным термином. Те, кто попал под эту категорию (пенсионеры, многодетные родители и другие), получили право частичной оплаты услуг ЖКХ, бесплатного проезда на транспорте и ряд других «подарков». Правда, особого толка из этого щедрого жеста не вышло. Во-первых, уже сложившийся разрыв был столь велик, что подаренная экономия вытащить людей из нищеты уже не могла. Во-вторых, наслаждаться своими «привилегиями» людям пришлось недолго. В сытые нулевые уже не ельцинское, а путинское правительство вдруг пришло к выводу, что помощь тем, кого само же государство и разорило, – не что иное, как… нецелевая нагрузка на бюджет. Итог – скандальная монетизация льгот и новый круг нищеты.
Аргумент неравнодушных
Пока власть имущие героически борются с бедностью, строча бесконечные отчёты с красивыми цифрами, на помощь попавшим в трудную ситуацию приходят те, у кого нет больших материальных ресурсов, но есть неравнодушие и стремление помочь. В числе таких – Александр Пушкарёв, основатель и руководитель Костромской областной общественной организации «Воскресение».
Основное направление работы организации – помощь многодетным семьям региона, которые порой нуждаются в самом необходимом: например, одежде, продуктах питания, мебели. В Костромской области таких семей несколько тысяч. В помощи нуждаются почти все. И – можно сказать с уверенностью – все, кто нужно, её получают.
Как подчёркивает Пушкарёв, со своей миссией «Воскресение» успешно справляется в первую очередь благодаря людям, которые и собирают те самые необходимые вещи. Среди жертвователей – бизнесмены, прихожане храмов, граждане, которые узнали об организации из Интернета… А вот от чиновников, как рассказал Александр Яковлевич, помощи ждать зачастую бесполезно.
«Мы второй год просим купить нам машину, чтобы вывозить наших подопечных в больницы, – приводит пример Пушкарёв. – Та «газель», что у нас есть, скоро развалится на части. Но нас не слышат…»
Тем не менее самая горячая мечта Пушкарёва – вовсе не «газель». А о том, чтобы его организация… закрылась. За ненадобностью.
Мечты, мечты, где ваша сладость…
Портрет российского бедняка
Как отмечают социологи, российская бедность имеет своё, особое, «лицо» – не такое, как в других государствах. Например, Россия отличилась тем, что среди бедных подавляющее большинство составляют работающие граждане. Кроме того, автоматически попадают в категорию бедных жители села, пенсионеры, а также семьи с детьми до 16 лет – в особенности многодетные.
«Практически все многодетные семьи нашего региона могут быть названы бедными, – говорит Александр Пушкарёв, руководитель Костромской областной общественной организации «Воскресение». – Во многих деревнях ежемесячный доход на душу населения в таких семьях составляет менее тысячи рублей. При этом заработать абсолютно негде. Сейчас, летом, десятки детей выходят на автотрассы продавать ягоды – иных источников дохода у их родителей зачастую нет. Правда, некоторые матери работают на пилорамах у частников за 100–200 рублей в день. Такой возможностью они очень дорожат: живые деньги всё-таки…»
Самая страшная черта сегодняшней российской бедности – её структурный характер. Это означает, что подавляющее большинство населения страны лишено какой-либо возможности вырваться из своего сегодняшнего положения. Важнейший социальный лифт – образование – сломан давно и бесповоротно. Деление школ и вузов на «плохие» и «хорошие», возникшая зависимость между стоимостью образования и его качеством, рост коррупции практически полностью закрыли «путь наверх» для выходцев из небогатых семей.
Было гладко на бумаге…
Один из самых «больных» аспектов проблемы бедности в России – резкий разрыв между реальной бедностью и одноимённым понятием, которым пользуются руководители страны, в том числе и при формировании социальной политики. Для них уровень бедности в государстве выражается количеством людей, чьи доходы опускаются ниже планки прожиточного минимума. При этом на этот самый минимум нельзя элементарно выжить. Выше 10 тысяч рублей эта планка поднята в шести регионах: Москве, Ненецком, Ямало-Ненецком, Чукотском автономных округах, Камчатском крае, Якутии, Магаданской области. В то же время, например, В Орловской и Тамбовской областях эта сумма составляет около 5 тыс. рублей. Ясно, что люди бьются изо всех сил, чтобы заработать больше, – иначе не прожить. При этом пособие, которое государство платит малоимущим, составляет ровно столько, чтобы дотянуть доход… до того самого копеечного минимума. Что называется, круг замкнулся.
Как ни чудовищно звучит, но власть такому положению вещей, судя по всему, только рада. Ведь очень низкий прожиточный минимум – идеальная штука для манипуляции статистикой. Если большинство людей имеют доходы выше планки, по документам получается, что «официальное» число бедных не так уж велико или даже снижается. Об этом с неизменным оптимизмом рапортует статистика, выдавая «бумажные» данные за реальные достижения. Но реальная картина от этого менее страшной, увы, не становится.
