На днях исполнилось два года с момента вступления в силу Федерального закона «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания…». Этот закон дал право членам независимых наблюдательных комиссий (таковые созданы почти во всех субъектах РФ) приходить в следственные изоляторы, исправительные учреждения и вести мониторинг их состояния, общаться с заключенными, помогать им нормально взаимодействовать с тюремным начальством. Стал ли общественный контроль реальной силой, способствующей гуманизации мест лишения свободы? Об этом редактор отдела социальных проблем «АН» Дарья Мартынкина беседует с известным адвокатом Владимиром ЖЕРЕБЕНКОВЫМ. Перед тем как начать работу на стороне защиты, он 22 года трудился на разных должностях в следственных подразделениях МВД России.
- Владимир Аркадьевич, как вы оцениваете саму идею создания независимых наблюдательных комиссий?
– Идея замечательная. Но реализована она не лучшим образом. К примеру, важнейшая функция наблюдательных комиссий – отслеживать, нормально ли лечат больных заключенных. Моя подзащитная Вера Трифонова, которая скончалась в СИЗО «Матросская Тишина» (об этом громком деле «АН» писали в материале «Последствия для подследственных» в №17 от 6 мая 2010 г. – Прим. авт.), не получала необходимой ей медицинской помощи. А наблюдательная комиссия, как позже выяснилось, ничего об этом не знала. По их информации, в Матросской Тишине находится более 200 больных заключенных. Но посещают «общественники» не самых тяжелых из них, а тех, кого согласится показать руководство СИЗО.
– Такие ограничения со стороны тюремного начальства законны?
– Общественный контроль в местах лишения свободы не должен вредить интересам следствия. Подозреваемых и обвиняемых в совершении тяжких преступлений специально рассаживают по разным камерам, пытаясь не допустить контакта между ними. Лица, проходящие по одному делу, не должны сговариваться, согласовывать показания и т.п. Случайные люди в следственных изоляторах могут оказаться «разносчиками» лишней информации. Поэтому начальник тюрьмы вправе в разумных пределах ограничивать деятельность общественных «контролеров».
– У наблюдательных комиссий достаточно полномочий для осуществления их функций?
– Однозначно нет. Даже если они выявляют некие нарушения, не могут ничего изменить. Наблюдательная комиссия не в состоянии повлиять ни на условия содержания заключенных, ни на кадровую политику в тюрьмах, ни на положительное рассмотрение ходатайств об освобождении из-под стражи, в том числе смертельно больных заключенных… Есть вопросы и к составу этих комиссий. Думаю, они должны формироваться сугубо из независимых гражданских специалистов, обладающих юридическими, педагогическими и психологическими знаниями. Вообще складывается впечатление, что ныне действующие наблюдательные комиссии созданы больше для пиара.
– На решении каких проблем нужно прежде всего сосредоточиться наблюдательным комиссиям, чтобы их деятельность перестала быть формальной?
– Прежде всего следует биться за реализацию права заключенных на человеческое отношение со стороны сотрудников пенитенциарной системы. Также они должны иметь право на труд и образование в обязательном порядке. На Западе все они работают, многие учатся. А у нас годами лежат на шконках и ничего не делают. Сейчас хотя бы телевизоры в камерах стали появляться… Не менее важное право – на медицинское обслуживание. Врачи в тюрьмах – редкие гости. Представляете, у человека сегодня заболел зуб, а стоматолог придет и поможет ему только через месяц. За это время можно сойти с ума! Специализированная медицинская помощь вообще отсутствует.
– Все эти проблемы характерны и для следственных изоляторов?
– Там ситуация еще хуже. В исправительных учреждениях люди сидят подолгу, поэтому они как-то обживаются, привыкают. И сотрудники исправительных учреждений к ним привыкают, относятся более человечно. А в следственных изоляторах «эффекта привыкания» нет. Кроме того, условия содержания в исправительных учреждениях не выдерживают никакой критики. Сидят по 40–50 человек в одной камере. Если один заключенный заболевает, та же зараза обязательно появится и у всех остальных. Когда на улице +25оС, в камерах настолько жарко и мало кислорода, что спичку зажечь невозможно! Одна из причин – «реснички» (железные пластины, находящиеся за оконными решетками), которые наварены для того, чтобы заключенные ничего не могли передавать через решетки. Они все равно передают то, что им нужно. И какой тогда смысл превращать камеру в сауну? Причем содержатся там не осужденные, а лица, до вступления приговора в законную силу считающиеся невиновными. Казалось бы, к ним должно быть самое гуманное отношение. Но все происходит ровно наоборот.
– В СИЗО такой подход: попал в поле зрение правоохранительных органов – значит, уже виновен.
– У сотрудников мест лишения свободы, образно говоря, прицел в глазах! Судьи ведут себя так же: в большинстве случаев они штампуют постановления об аресте либо о продлении сроков содержания граждан под стражей. Если явных процедурных нарушений нет, никто и не будет разбираться, за что человека держат за решеткой (так было и с Верой Трифоновой). В следственных изоляторах все организовано так, чтобы человек потерял свои внутренние очертания (забыл, что такое честь, достоинство), морально сломался и не смог эффективно защищаться. СИЗО – жестокий инструмент подавления мыслей, которые противоречат версии следствия.
– Предположим, общественный контроль, как вы предлагаете, получит больше полномочий. После этого обязательно встанет вопрос о том, что на продвигаемые им меры (к примеру, ремонт камер) потребуется дополнительное финансирование. Поддержит ли общество такие инициативы – учитывая, что дома законопослушных граждан нуждаются в ремонте, необходимо поднимать зарплату бюджетникам и т.п.?
– Во-первых, люди, которые оказались за решеткой, попали в беду. Человек в беде заслуживает большего снисхождения, чем тот, кто здоров и свободен. Именно такое отношение к заключенным должно практиковаться в цивилизованном обществе. Не надо забывать: по состоянию тюрем судят о состоянии общества. И никто в нашей стране не застрахован от сумы и от тюрьмы. Во-вторых, гораздо меньше надо «сажать». Как минимум 30% заключенных нечего там делать. Зачем тратить на это деньги налогоплательщиков?