Считается, что детям известных людей пробиться на сцену или на экран куда проще, чем остальным. Однако Юлия МЕНЬШОВА категорически с этим не согласна. Какие препятствия и войны ей устраивали коллеги, как она борется с сегодняшним «гражданским укладом», выяснили «Аргументы неделi».
- Юлия, мы знали вас как актрису, телеведущую, продюсера. А теперь вы стали ещё и режиссёром, поставив спектакль «Любовь. Письма», в котором играют ваши родители. Как вам на новом поприще?
– Впервые мысли о режиссуре посетили меня после окончания института. Я чувствовала, что актёрство не совсем идеально попадает в то, что в себе чувствую. И даже была попытка сделать спектакль с бывшими моими сокурсниками. Сделала инсценировку. Некоторое время репетировали, но дальше дело не пошло. Потом ушла на телевидение и оставила эту идею. Тогда сомнения меня победили. Смущал мой пол, потому что всегда есть большая доля скептицизма по отношению к женщинам, которые идут в режиссуру. Но главное сомнение было связано с моей фамилией, которая всегда преследовала меня. В том смысле, что творчество требует почти детского открытия себя миру. А тут огромное количество людей думает, что ты неудачница, что ты бездарная, что тебя устроили по блату. Каждое моё начинание было связано с этапом такого отношения ко мне, которое я путём огромных усилий в итоге преодолевала. В подростковом возрасте у меня даже появился огромный комплекс. В обществе меня представляли как «дочь Владимира Меньшова и Веры Алентовой». Иногда при этом даже не называли моё имя! Для человека, который вступает в жизнь, это – огромная драма. Ведь это время самоидентификации. Молодому человеку чрезвычайно важно понимать свои особенности, собственную ценность. И тут ты сталкиваешься с тем, что ты – дочь, только и всего. Мне пришлось прикладывать гораздо больше усилий, чтобы получить то, что у многих есть по определению: право на собственное пространство и собственное «я».
– Вашим детям придётся ещё труднее. Ведь они не только дети, но и внуки известных людей. Кстати, качество образования вас устраивает?
– Таисия и Андрей ходят в обычную государственную школу. Но с хорошим, в большинстве своём, педагогическим составом. Там сохранились какие-то традиции советского образования, что вовсе не плохо. Правда, по сравнению с моим детством, дети получают больший объём информации, отсюда, как следствие, и повышенная усталость. Не устраивает же меня система ЕГЭ, которая сейчас повсеместно. Мне она не кажется полезной и продуманной. Очень нервная и скорее машинальная система. Она создана только для удобства отчётности, но совершенно неэффективна для определения знаний ребёнка.
– В декабре в России состоятся думские выборы. Многие ваши коллеги-артисты не только активно поддерживают политические партии, но и сами с удовольствием садятся в депутатские кресла.
– Мне это категорически не интересно. Несмотря на то что я человек разбудораженной гражданской позиции, испытывающий огромное количество эмоций по поводу того, что наблюдаю в нашей стране. Но я не верю в возможность что-либо сделать для России, находясь в политике. Да и самой политике не доверяю. Мне кажется, что в нашем отечестве она превратилась в игру, никак не связанную с теми задачами, которые призвана решать. Но я верю в так называемую теорию мелких дел, которыми каждый из нас может быть полезен своей родине. И для меня это не пустой звук. Если каждый человек начнёт осознавать ответственность перед своим домом, двором, улицей, городом, страной, то сломаются стереотипы «кто-то придёт и уберёт», «кто-то решит этот вопрос за меня», «кто-то сделает хорошо». Я убеждена, что конкретные действия каждого из нас – помощь нуждающемуся человеку, деньги, переведённые в благотворительный фонд, наведённый порядок на этаже – тоже меняют жизнь в стране.
– Вы долгое время работали на телевидении и знаете всю его подноготную. Как вы считаете, нужно ли вводить там институт цензуры, о котором в последнее время все так много говорят?
– Возможно, это прозвучит интеллигентским штампом, но я не смотрю телевизор уже лет восемь. Нет любопытства и времени. Мне трудно размышлять о телевидении, потому что я не в курсе происходящего там. «Питаюсь» какими-то другими вещами. Если что-то нужно найти – пользуюсь Интернетом. Правда, когда муж включает какие-то сериалы, могу краем глаза зацепить. Ну и «Прожекторперисхилтон» иногда смотрю. Поэтому размышлять о том, что там происходит, я не могу из-за отсутствия объективной информации.
– Выдвижение фильма Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем – 2: Цитадель» на премию «Оскар» вызвало серьёзный скандал. Ваш отец Владимир Меньшов тоже достаточно резко высказал своё несогласие с этим решением.
– Первая часть «Утомлённых солнцем – 2» меня так сильно расстроила, что второй уже не видела. Я считаю, что довольно странно выдвигать на какие-либо зарубежные номинации и фестивали фильм, который не имел успеха в своём отечестве, а попросту был провален. Я не понимаю этой логики. Ведь выдвигалось не авторское кино, не арт-хаус, а фильм, заявленный как мейнстрим – по бюджету, числу копий. Потому в данном случае поддерживаю точку зрения своего отца, который высказывался против выдвижения «Цитадели» на премию «Оскар». И замечу, что дело вовсе не в личности Михалкова.
– Свою творческую карьеру вы начали в начале 90-х. Тогда профессия актёра была не самая высокооплачиваемая.
– Сегодня люди в этой профессии тоже не могут похвастаться материальной защищённостью. Впрочем, как и большинство людей в нашей стране. Но двадцать лет назад у актёров был запредельно нищенский уровень существования. Когда я пришла работать на телевидение начинающим редактором, у меня была ставка 400 рублей в месяц. При оформлении документов бухгалтерия попросила меня принести справку о доходах за последние полгода для отчёта в налоговой инспекции. Я принесла эту бумагу, а бухгалтер возмущённо: «Я просила за полгода, а не за месяц!» «А это – 300 рублей – и есть за полгода», – пояснила я. Конечно, с тех пор доходы артистов несравнимо увеличились. И кто-то сегодня зарабатывает очень большие деньги. Но всё равно, в целом, эта профессия не даёт никаких гарантий: сегодня у тебя есть работа и есть деньги, а завтра ты невостребован и доходов не имеешь. А если ты не работаешь в репертуарном театре, то у тебя нет даже социального пакета. Поэтому о богатстве артистов говорить было бы странно.
– К сожалению, сегодня в нищете умирают и актёры, которые когда-то были «иконами» нашего кинематографа.
– Это просто дичайшая несправедливость! На их именах, на их фильмах выросло не одно поколение, их боготворили, а сегодня забыли. Совсем... Я имею в виду именно государство. И эта ситуация, к сожалению, типична не только для старых актёров, но вообще для всех наших пенсионеров. Они проработали всю жизнь на благо Советского Союза, и их трудом в том числе было создано то, чем мы все по сей день живы. А сегодня они часто вынуждены побираться. Когда я вижу у магазина бабушку, которая просит денежку на хлеб, я задыхаюсь от стыда. От стыда за то, что я, соплячка по отношению к ней, могу зайти в этот магазин и купить всё, что душа пожелает, а она – нет… Хотя и понимаю, что моей лично вины в подобном положении вещей нет.