Музыка для души
В.М.: Сергей, ты интересен меломанам и нашим читателям тем, что в свое время работал в ансамбле «Синяя птица». Записал целый ряд шлягеров, суперпопулярных не только на территории Советского Союза, но и по всему миру, где понимали русскую речь. Феномен «Синей птицы» состоял в том, что группа возникла не в столице, а в провинции, в Белоруссии.
С.Д.: Да, основной костяк ансамбля – выходцы из Гомеля.
В.М.: Как ты попал на сцену, кто были твои кумиры?
С.Д.: Мы выросли на «Песнярах», белорусском ансамбле. Наша группа была чисто дворовой. Кроме меня, профессионально освоившего балалайку, никто больше музыкального образования не имел. Изначально группа называлась «Мы, вы и гитары», потом, в начале 70-х, – «Голоса Полесья». Играли на танцах всякую ерунду, но пели здорово, подражая «Песнярам», на семь голосов. Поэтому побеждали на всех республиканских конкурсах. Была мечта, конечно, выбраться на большую сцену.
Ю.В.: Без настоящего хита это невозможно. Когда он у вас появился?
С.Д.: В 1974 году мы записали свой первый миньон на фирме «Мелодия», который стал всесоюзным хитом. В него вошли «Родина» на стихи Евтушенко (патриотическое сочинение, обязаловка в те времена. – Прим. авт.), «Клен». До сих пор «Клен» на любом концерте – хит. Чуть раньше к нам в ансамбль из знаменитых «Коробейников» перешел Рома Болотный. Он был старше нас лет на восемь, человек уже опытный, поэтому и стал нашим «толкачом» на большую сцену.
В.М.: И после этого вас пригласили уехать из Гомеля?
С.Д.: Да мы рвались уехать! Попали в Горький, там не получилось. Что делать? Ехать в Джезказганскую филармонию? Тихий ужас!
В.М.: А жилье музыкантам филармонии в те времена не предоставляли?
С.Д.: Нет, только оплачивали гостиницу. Поехали в Сочи на какой-то конкурс, но нас с него выгнали. Думаю, надо было кому-то там денег предложить, как-то «подмазать»… Но мы ж молодые были, 18-летние, этого не понимали. Помню, сидели в гостинице «Чайка», пили какой-то портвейн, думали, как жить дальше. Решили для начала найти новое название для себя. И придумали – «Синяя птица».
В.М.: А когда вы почувствовали, что к вам пришел успех?
С.Д.: Во время девяти подряд сольных концертов в Москве, в течение трех дней, во дворце спорта «Сокольники». Это было в 1975 году, и мы испытали шок, когда видели полный аншлаг на каждом нашем выступлении. И уже после этого к нам понесли столько музыкального материала!..
В.М.: Многие композиторы и поэты хорошо знали и знают, что шлягером песню делает в первую очередь артист. И любой музыкальный материал, к которому прикасалась «Синяя птица», становился золотым. Вспомнить тот же «Зоопарк», «Катю-Катерину»...
Ю.В.: А как бы ты сегодня определил стиль, в котором тогда работала «Синяя птица»?
С.Д.: Музыка от души – смесь «Песняров» с «Веселыми ребятами». Популярная музыка. Как еще? Если бы мы хотели сменить сцену на полуподпольные концерты типа «Машины времени», тогда играли бы в стиле «Лед Зеппелин». Но мы ж понимали обстановку в стране… И потом, что такое попса? Это популярная музыка. А «Битлз» – это разве не попса? Слова те же – про любовь. Да и музыка – вспомните «Yesterday», «Мishel» – какой же это рок?!
Ю.В.: Я недавно купил полное собрание сочинений «Битлз» и с удивлением обнаружил, что когда-то они играли даже «Бессаме мучо»! Просто это был хит, это нравилось народу.
«Больше чувства! Больше секса!»
В.М.: Была ревность, когда известный автор, например, Слава Добрынин, приносил шлягер не только вам, но и другому ансамблю? Взять песню «Напиши мне письмо…». Кроме «Синей птицы» он отдал ее и «Веселым ребятам».
С.Д.: Да нет, ревности не было. Многие композиторы так делали: я вам песню отдаю, а уж кто быстрее ее запишет, выпустит и прославится – дело ваше. А «Веселых ребят» я впервые увидел на концерте еще в Гомеле, пацаном. Билетов было не достать. Каким-то чудом мне удалось попасть в оркестровую яму. Сидел там, слушал, смотрел на своих кумиров с приличными «хаерами», видел, как публика их принимает, и думал: это просто чума! Вот что значит настоящая слава!
В.М.: По поводу кумиров. Смешную историю рассказал мне Володя Пресняков-старший. Когда ему было 16 лет, он дождался приезда в Свердловск, где тогда жил, своих кумиров – оркестра Леонида Утесова. Выучил все их джазовые номера, с саксофоном пробрался за кулисы, сел на стульчик… Авось позовут на сцену, и я хоть что-нибудь с ними сыграю. Вдруг кто-то толкает Преснякова в бок, он оборачивается: ба, Утесов собственной персоной! Ну вот, думает, настал мой звездный час! А Утесов ему этак неласково: «Мальчик, это мое место. Пошел вон отсюда!»
В.М.: Фантастический успех был у песен Юрия Антонова «Белый теплоход» и «Я иду тебе навстречу», которые вы тоже исполняли. Антонов известен как жесткий человек. Вам трудно было с ним работать?
С.Д.: Мы полгода ездили с Юрой, играли концерты на стадионах. Вживую. И не хуже, чем «Аракс». В этих поездках родилась идея сделать вместе пластинку. Юрий не жесткий, но требовательный человек. Он не импровизирует в студии, всегда заранее знает, где и как нужно сыграть, и требует этого от музыкантов. Помню, записывали вокал в «Я иду тебе навстречу». Антонов мне постоянно повторял: «Сережа, больше чувства! Больше секса!»
И добился того, что я спел так, как ему хотелось! Психологически, конечно, тяжело, записываться, когда такой авторитет давит…
Ю.В.: Насколько я помню, пик популярности у «Синей птицы» был с 75-го по 88-й год. Появление «Машины времени», других групп, игравших рок, составило вам конкуренцию?
С.Д.: Да мне кажется, это было такое время, когда всем работы хватало.
В.М.: К тому же соотношение зарплат и цены билетов на концерты было таково, что любой мог себе позволить сегодня сходить на «Машину», а завтра – на «Синюю птицу» или «Веселых ребят».
«Розы» по-вьетнамски
Ю.В.: А загранпоездки у вас были?
С.Д.: Да, с 1979 года. Мы 8 раз были в Чехословакии, 9 раз в Болгарии, исколесили всю Африку...
В.М.: А репертуар на выездах менялся?
С.Д.: Мы пели в основном русские песни.
Ю.В.: То есть «песни советских композиторов», «большевистские», суперпатриотические?
С.Д.: Никогда ни одной такой песни мы не спели.
В.М.: Я почему спросил… Просто во время поездки на Мадагаскар с «Веселыми ребятами» выучил и пел мадагаскарскую революционную песню. И когда мы ее исполнили впервые перед нашими слушателями на концерте в Брянске – зал ответил полным молчанием. Зато на самом Мадагаскаре народ орал ее так, что я с испугу все слова забыл! Но мадагаскарские революционеры и без меня ее отлично допели до конца.
С.Д.: Помню, на гастролях по Вьетнаму к нам прикомандировали местную звезду. К концертным площадкам она подъезжала на велосипеде. И, зная немного русский язык, взялась петь «Миллион алых роз». Дима Галицкий, наш клавишник, подпевал ей в терцию. И вдруг концерте на пятом этой вьетнамской девушке что-то стукает в голову, и она начинает петь припев… на своем родном языке! У нас, конечно, челюсти отвисли от этой тарабарщины. Успех у публики был феноменальный, но мы чуть животы от хохота не надорвали. Настолько дико это прозвучало для русского уха.
В.М.: В конкурирующие коллективы тебя не пытались сманить?
С.Д.: А как же! Особенно в «Веселые ребята». Я туда мог бы перейти уже в 75-м году. Прописку бы получил, жил бы припеваючи. Помню, ко мне в гостиницу приехал Коля Агутин – директор «Веселых ребят». На «шестерке» «Жигулей», в руках – пачка «Мальборо», сам весь в джинсе и «Адидасе»… Мол, поехали на прослушивание. Но я отказался. Все-таки мы столько уже выстрадали вместе с «Синей птицей». Суточные в размере рубль восемьдесят копеек в день. В Куйбышеве, помню, мы сидели несколько дней и на каждого была только кастрюля с чаем и буханка хлеба в день… На сэкономленные деньги мы умудрялись не только купить курева и выпивку, но и девчонок соблазнять! Тяжело приходилось. Все были сорок шестого размера, у каждого – одна рубашка, одни брюки, одна пара туфель. Но мы и тогда мечтали не о шмотках, а о том, как бы купить настоящие профессиональные инструменты, аппаратуру.