Секс, драгз и немножко рокенрола

Для читателя интервью со звездой в газете – это стандартный набор вопросов и ответов. Но не менее (а то и более) интересным бывает то, что журналист оставляет за кадром.

Крис Кельми

Так как он умер от алкоголизма совсем недавно, начнём с Кельми. Я виделся с ним, когда готовил материал о первом в Москве свингер-клубе. Глубокой ночью, когда я тихо-мирно наблюдал за собранием развратников на первом этаже жилого дома рядом со Старым Арбатом, в клубе появилась компания, состоящая из знакомого журналиста, крупного околотелевизионного начальника, Криса Кельми, его брата, их друзей и двух студенток. Поскольку, приехав уже «хорошими», они начали увлечённо дегустировать винную карту клуба, присоединиться к их кругу не составило труда.

Под утро, когда стало светать и народ потянулся по домам, «моя» компания тоже стала собираться. «Хочешь с нами?» – спросил знакомый. – «Ну да». И мы поехали. Начальник с охраной, девушками и друзьями – на двух джипах, я и Кельми – на своих автомобилях. Он еле попал в дверь своей машины, потом выехал из переулка, пересёк Новый Арбат через две сплошные и поехал в сторону Садового, пока его не обогнали и не заблокировали обалдевшие от такой наглости гаишники, которые тоже оказались на Арбате. Пришлось ждать, пока пьяный Кельми «порешал все вопросы».

Через полчаса гости уже толпились в его небольшой квартире: прихожая, кухня, посередине гостиной – кровать с прозрачным балдахином, у стены – усилитель, колонки, несколько гитар. Они снова пили, вспоминали что-то из прошлого, по очереди рассказывали анекдоты, хохотали над ними – и это в 5 утра. Потом мой знакомый, одолжив у меня презервативы, удалился под балдахин с телевизионщиком и одной из студенток, а Кельми включил гитару в усилитель и запел в микрофон, возможно, своё «Ночное рандеву»... И вот в этой самой гостиной он поёт и играет, другие делают вид, что с интересом слушают, а трое сексуются. Тут звонок в дверь. Кельми оставил гитару и пошёл открывать. Оказывается, соседи вызвали наряд милиции. Через какое-то время, разобравшись с милицией, Кельми вернулся к столу. И снова воспоминания, анекдоты, тосты. И был он тогда ещё с не опухшим лицом, с волосами, со своими зубами, а печень, очевидно, только начинала разлагаться. До смерти оставалось семнадцать лет.

Борис Гребенщиков

Моё интервью с ним было первым в официальной прессе, до его всероссийской популярности было далеко, подъезды не закрывались на кодовые замки, и поэтому дверь его квартиры вся была изрезана и исписана надписями вроде «Боб, ты нас создал» и цитатами из песен. Собственно, это[end_short_text] была съёмная квартира в коммуналке. В то время БГ оставил первую жену (которую увёл у своего басиста) с дочерью Алисой, и его временно приютили виолончелист группы Сева Гаккель с супругой. Но через какое-то время (по традиции?) жена Гаккеля стала женой Гребенщикова, в их жилище и произошла наша первая встреча. Комната в коммуналке была порядком захламлена – одежда, книги, фигурки Будды и Брахмы – всего было много. Тихая индийская музыка, горячий чай, приготовленный экс-гаккелевской женой, ещё миловидной девушкой (после того, как БГ бросит и её с маленьким сыном и уйдёт к третьей жене, которая до этого жила с другим участником группы, она начнёт злоупотреблять спиртным).

Потом был подпольный концерт где-то на окраине Питера, и мне пришлось, как и всем остальным слушателям, раскошелиться на пять советских рублей. На концерт в раздолбанной машине ехали я, Гребенщиков, Дюша (флейтист классического состава «Аквариума» Андрей Романов), Тит (басист Александр Титов, уехавший потом в Лондон) и акустические гитары. Музыканты всю дорогу пили портвейн, не закусывая (последствия проявятся через пять лет, когда у Дюши остановится сердце). Сам концерт проходил в хрущёвке, народу набилось столько, сколько могла вместить двухкомнатная квартира. Когда деньги со всех были собраны, а песни спеты, по кругу снова пошёл портвейн и изрядно выпивший хозяин бил себя в грудь: «А я тоже в кочегарке работаю!» Музыканты посматривали на него и закусывали (впереди у них был ещё один «квартирник»). Нормально поговорить с лидером «Аквариума» удалось лишь на третий день, в квартире матери, в спокойной и домашней обстановке.

Андрей Макаревич

У «Машины времени» шла серия концертов, и я долго ждал на служебном входе, глядя на снующих туда-сюда людей из обслуживающего персонала. Через полчаса один из них сжалился, спросив, кого я жду, и привёл Макаревича. Первая мысль: боже, что с ним стало! Из зрительного зала он казался высоким и стройным, а на деле – с мешками под глазами и животом. Но самым неприятным были недовольство, написанное на его лице, и фраза: «Я буду отвечать только на интересные вопросы». Интересные вопросы в его понимании, очевидно, касались исключительно новой пластинки группы. А газета хотела, чтобы он рассказал о себе, о стране, а не только «о ваших творческих планах». Тем временем Макаревич повёл в зал, где звукотехники настраивали аппаратуру. В какофонии звуков, состоящей из ударов по барабанам, дёрганье струн и фраз вроде «раззз, раззз, прибавь правый монитор», я поинтересовался, как они съездили с концертами в Америку. Но, после того как он поморщился от вопроса по поводу жизни тамошних людей, мне ничего не оставалось, как откланяться.

Юрий Шевчук

К лидеру «ДДТ» мы приехали с американцем из журнала «Роллинг Стоун», рвущимся посмотреть, как живут российские рок-музыканты. Юра варил макароны. Впрочем, было непонятно, что за варево он перемешивал в огромной кастрюле. Он и сам это не понимал, потому что был пьян, по его словам, уже несколько дней. Выяснив, что со мной американец, Шевчук откуда-то вытащил пять австралийских долларов и потащил в гостиницу, где мы остановились. Там, вынудив гостя раскошелиться на виски и купив себе портвейн в ресторане, он объявил, что готов давать интервью у меня в номере. Полночи мы пили, одновременно задавая друг другу вопросы и сами же отвечая на них. Причём на разных языках и без какого-либо перевода. «Интервью» закончилось тем, что сначала мой унитаз облевал американец, а потом Шевчук. В следующий раз мы втроём встретились на Манхэттене в Нью-Йорке. Группа «ДДТ» давала несколько концертов в США, и по этому случаю журналисты ведущего музыкального издания пригласили пообщаться в дорогущий ресторан. В процессе общения – а Юра взял на себя обязанность следить за наполняемостью бокалов – американцы вусмерть напились, затем (тамошние посетители, уверен, поперхнулись) Шевчук без аккомпанемента исполнил «Что ж ты вьёшься, чёрный ворон», а потом на метро доехал до Бронкса, чтобы пообщаться (почти не зная английского) с чёрными обитателями самого бандитского района города. Но ничего – вернулся живым.

Константин Кинчев

Лидер «Алисы» был с большого бодуна и не стал никак готовиться к съёмке: ни причёсываться, ни одеваться. Как был в расстёгнутой рубахе, с голыми пятками, так и сфотографировался. Разговор шёл сложно, потому что в таком состоянии мало кому было бы до разговоров. Поэтому он явно обрадовался звонку в дверь. Пришли его старые знакомцы: классического вида хиппи (длинноволосый, бородатый, с фенечками) с молодой подругой. Причём если хиппарь оживлённо болтал с Кинчевым, то девушка, несмотря на жару, одетая в тёплую кофту с длинными рукавами, только слегка улыбалась с полузакрытыми глазами. Редакционный фотограф определил: героиновая наркоманка. Спустя пять минут все переместились на кухню, закурили, выпили. Посидели ещё, всё допили. И Кинчев поднял компанию в поход до ближайшего винного магазина... Через пару дней пришлось снова ехать к нему, предварительно договорившись с женой о том, что на этот раз он будет в полном порядке. До того момента как гитарист группы по прозвищу Чума во время наркотической ломки выпрыгнет из окна, оставалось несколько лет. И до инфаркта, случившегося с Кинчевым в 2016 году, тоже было далеко.

Паук

Знакомство с Пауком (Сергеем Троицким) и его «Коррозией металла» началось с того, что телевизионщики американской компании ABC захотели увидеть что-нибудь эдакое в московском роке. И вот в небольшой комнатке, задрапированной чёрной черепасто-костистой материей, играет «Коррозия». Американцы снимают их лица, руки, инструменты. Вбегают девушки, начинают танцевать. Камеры концентрируются на них. И уже через секунду по комнате разлетаются верхняя одежда и нижнее бельё. От неожиданной близости десятка полностью обнажённых женских тел оператор чуть не роняет камеру, а звукооператор – микрофон. На следующий день едем туда снова, но уже с их начальником, который по этому случаю поменял костюм на драные джинсы и футболку. Однако в этот день Паук ограничился только интервью. Никаких песен, никаких танцев. Надо было видеть лицо американца... Однако пусть стриптиза и не было, но если бы американец хорошо понимал русский язык, то речь Паука по степени своего абсурда вполне могла его превзойти. Дословно это звучало так: «У нас постоянно, в общем-то, происходят, так сказать, такие вещи, в общем-то. Допустим-предположим, недавно в Москве были запланированы, так сказать, концерты. Всё было отлично, в общем-то, фэны подтягивались. Когда до концерта оставалось два часа, в ДК появились, так сказать, неизвестные люди, в общем-то. Споили электрика, в общем-то, который в последнее время стал получать очень маленькую зарплату. Он, конечно, сразу с удовольствием выпил, в общем-то, водки в большом количестве и полез коммутировать электрический кабель. Выронил, так сказать, гаечный ключ. Он упал на клеммы. Вырвалась шаровая молния, там, в общем-то, подожгла электрика и вместе с ним весь подвал. Мы этого человека сразу бросили в сугроб, там, в общем-то, чтобы он потух, в общем-то. Когда он оттуда, в общем-то, вылез, он напоминал человека из фильмов ужасов – с обгоревшими кусками мяса. Тут же откуда ни возьмись приехали 2–3 грузовика с автоматчиками, в общем-то, милиции, которая, в общем-то, трассирующими пулями разогнала фэнов. Причём при этом, пристрелив несколько, там, бродячих собак, в общем-то, и ворон. Все фэны в панике убежали, там, в общем-то, вот».